Охренеть.

Я скольжу по нему своими пальцами, и мой член становится чертовски твердым, когда она начинает дрожать.

– Когда ты это сделала? – спрашиваю я, проводя вниз по ее животу.

– Около года назад... Винтер меня на это уговорила, – она прикусывает нижнюю губу, схватив одеяло, когда я достигаю пояса ее джинс. – О, мой Бог, Бек, это ощущается так хорошо.

Я практически теряю контроль прямо там.

– Черт, ты такая красивая, – я скольжу пальцами вниз по передней части ее джинсов и прижимаюсь губами к ее губам.

Идеально.

Этот момент – идеальный.

Может быть, если мы никогда снова не выйдем на воздух, то сможем оставаться здесь вечно.

Виллоу

Не могу поверить, что это происходит. Хорошо, может быть, могу. В глубине души, думаю, я догадывалась, что все эти клочки бумаги не могли остановить то, куда мы с Беком направлялись. Я просто откладывала неизбежное. Я могла бы бороться с этим дольше... Может быть. Но когда он сказал все эти вещи (эти замечательные вещи, которые заставили мое сердце биться в груди, а трещину в моем сердце немного зажить), я больше не хотела с этим бороться. Я хотела его. Я нуждалась в нем. Меня пугала нужда, потому что желать и нуждаться – это две разные вещи. Без желания можно прожить. А нужда – она, как воздух. Ты не можешь без него жить.

Я не хочу прожить жизнь без Бека.

Я хочу его.

Я хочу чувствовать себя в безопасности.

Безопасность.

Безопасность.

Безопасность.

Эта мысль проносится у меня в голове снова и снова, пока он страстно меня целует, а наши грудные клетки прижаты друг к другу. Его пальцы внутри меня, снова толкают меня к тому звездному месту. Я потеряла весь контроль и не знаю, что с этим делать, кроме как наслаждаться моментом. Когда все закончится, я сфокусируюсь на следующем. И так далее, и так далее. Конечно, неопределенность моей жизни чертовски пугает, но, когда знаю, что я не одинока, мне становится немного легче. У меня не просто есть Бек. У меня есть мои друзья.

Я не одинока.

Люди заботятся обо мне.

А я забочусь о них.

Я забочусь о Беке.

Я так сильно о нем беспокоюсь.

Больше. Чем. О. Ком–то. Еще.

Мой пульс ускоряется при этой мысли, но я снова отбиваюсь от паники и снова сосредотачиваюсь на этих звездах. Этих замечательных, счастливых, проклятых, удивительных звездах.

Его пальцы начинают замедляться, когда я возвращаюсь к реальности, его губы неторопливо двигаются на моих губах, как будто у нас есть все время в мире. Когда его губы, наконец–то, отрываются от меня, он прикасается своим лбом к моему, его глаза закрыты.

– Ты в порядке? – шепчет он.

Я провожу вверх и вниз по его позвоночнику.

– Чудесно.

Его губы дергаются в улыбке.

– Приятно, что ты, наконец–то, это понимаешь.

Качая головой, я слегка щипаю его за бок. Он даже не дрогнул. Я снова делаю движение, немного щекоча, а он остается равнодушным.

– Попробуй все, что ты хочешь, – говорит он с дерзкой ухмылкой. – Но ты меня не возьмешь.

– Хочешь поспорить? –  спрашиваю я, изогнув бровь.

Он расслабляется, его руки расставлены по бокам.

– Вперед, попробуй.

– Прекрасно. Попробую, – ухмыляясь, я сажусь, толкая его вниз на матрас, и седлаю его талию. Затем я щекочу его везде. Ну, почти везде.

Он пристально смотрит на меня, его руки расположены под головой, и лениво улыбается мне.

– Ты пропустила одно место.

Он думает, что я этого не сделаю. Я действительно не хочу этого делать ... ну, вроде того. Окей, я как бы хочу. Я просто чувствую небольшое стеснение.

Сажусь снова, глядя на него сверху вниз.

– Ты думаешь, что я этого не сделаю?

Он посмеивается, самодовольно ухмыляясь.

– Нет, не думаю, но решительный взгляд в твоих глазах, и правда, чертовски очаровательный.

Я думаю обо всех тех временах, когда он меня щекотал, особенно тот раз, когда я почти намочила свои штаны, и внезапно мне, действительно, хочется доказать, что он неправ. Не знаю, что толкает меня на это, – может, от поцелуев я потеряла рассудок, или, может быть, просто из–за Бека я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы сделать это. Хотя, так или иначе, я нахожу достаточно мужества, чтобы проскользнуть своей рукой в его штаны.

– Бляяяя, –  он испускает стон, его спина выгибается, когда мои пальцы касаются его.

Определенно, не реакция на щекотку, но я, в любом случае, повторяю движение. Он снова стонет, затем тянется и направляет мои губы к своим губам. Я продолжаю к нему прикасаться, когда его язык проникает между моих губ и исследует мой рот, пока он не стонет мое имя, пока он не теряет полный контроль, закрыв глаза, руки сжимают мои бедра.

– Это не справедливо, – говорю я, убирая свою руку из его джинсов. – Я думаю, что ты наслаждался этим слишком сильно, когда я хотела, чтобы ты ответил за все те разы, когда щекотал меня.

Он посмеивается, кажется измученным, но довольным.

– Ты хочешь, чтобы я показал тебе секретное место?

– Я пыталась везде, – дуюсь я.

– Не везде.

Когда мои брови сходятся в растерянности, он садится, стаскивает меня со своих коленей, потом наклоняется, чтобы расшнуровать свой ботинок. После того, как снимает его, он стаскивает носок, хватает меня за руку и проводит моими пальцами вверх и вниз по его ступне. Затем он испускает самое забавное хихиканье, которое я когда–либо слышала. Я прохожусь своими пальцами вверх по изгибу его стопы, снова и снова, пока он не молит о пощаде.

После того, как мы заканчиваем дурачиться, он переодевается в свою пижаму, а я одеваю одну из его рубашек. Затем мы вместе лежим в постели, его руки обнимают меня, наши ноги переплелись.

Безопасность.

Безопасность.

Безопасность.

Я постоянно напоминаю себе об этом, когда мои мысли пытаются уплыть к моему будущему. К моему прошлому. К настоящему. Ко всему, о чем знает Бек.

Он знает меня и не сбежал. Он видел уродство и все еще этого хочет.

Я думала, что потеряла его, и одновременно с тем, что мне было больно, я все равно взяла себя в руки.

Все будет хорошо.

Один шаг за один раз. Не паникуй.

– Просто дыши, принцесса, – шепчет он, его губы трутся о мою макушку. – Все будет в порядке.

– Я чувствую, что мне нужно встать и что–то делать, – признаюсь я. – Решить проблемы.

– Мы это сделаем, – говорит он. – Завтра.

И снова он говорит «мы».

Мне нравится этот звук.

Возможно, слишком сильно.

Может быть, это не так уж и плохо, пока все еще есть я и он между «мы».

Я делаю глубокий вдох, а затем еще один.

– Что мы будем сейчас делать?

– Сейчас мы немного поспим, –  говорит он, притягивая меня ближе.

Мне немного страшно закрывать глаза, зная, что завтра придется столкнуться со всем: с переездом, с поиском новой работы, с составлением нового плана. Но, пока я лежу в его объятиях, а он проводит своими пальцами вверх вниз по моей спине, спокойствие достаточно преобладает надо мной, чтобы мои глаза закрылись.

Я засыпаю быстрее, чем за все прожитые годы.

Бек

Я просыпаюсь на следующее утро: голова Виллоу покоится на моей груди, мое колено располагается между ее ног, а телефон безумно звонит. Я не делаю никаких движений, чтобы на него ответить, не желая разрушать этот мирный момент, который удалось перенести с прошлой ночи.

Когда эта хреновина отказывается, к чертям, заткнуться, я сдаюсь и беру ее со своей тумбочки. Когда слово «Папа» начинает мигать на экране, я кривлюсь.

– Кто это? – спрашивает Виллоу, глядя вверх на меня.