- Ты знаешь, что нет, - ответила Шейра, не глядя на эльфа.

   - А серая чума? Ее ты не боишься?

   Шейра хлопнула рукой по столу.

   - Хватит, - бросила она. - Спектакль окончен. Уберите их отсюда.

   - Рез будет драться, - из последних сил выдавила Дора. Лезвие дернулось у горла девушки. - Неужели ты думаешь, что все закончится так просто?

   Шейра обернулась, и Дора увидела выражение бесконечной усталости на ее лице.

   - Думаешь, я об этом не знаю?

   Она повернулась к эльфам.

   - Вы трое - отправляйтесь в харчевню у городской стены, которую я отметила на плане. Найдите там Ясена и переправьте его во дворец. Отвечаете головой.

   - А остальные? - спросил эльф.

   - Этих двоих - в подземелье. Принц останется со мной.

   Шейра посмотрела на Реза.

   - У нас впереди интересная ночь, - сказала она. - Увы, она скоро закончится.

   В этот раз камин не топили, и холод, сгустившийся в камере, был нестерпимым. Но в остальном за время их отсутствия не изменилось ничего. Все так же горели за решеткой факелы, и так же тускло поблескивали в их свете кандалы. Только в этот раз эльфы-тюремщики не стали возиться с оковами и ушли, заперев решетку и оставив пленникам кувшин воды и пару одеял.

   Дора подошла к лавке, к которой ее приковали в прошлый раз.

   - Словно мы и не уходили, - сказала она.

   - Никогда бы не подумал, что меня упекут сюда другие эльфы, - глухо сказал Хрис.

   Он с ногами забрался на свою лавку, укутав колени одеялом.

   - Теперь все стало на свои места, - сказал он. - И Шейра, и роль Реза, и мы...

   - Шейра могла бы убить нас сразу, - сказала Дора. - Зачем мы были ей нужны?

   Хрис помолчал.

   - Я думаю, мы до сих пор ей нужны. И Ясен в особенности.

   - Зачем?

   - Она живая. Пусть она пошла на все во имя своего возлюбленного, но она любит Ясена, тревожится за нас, оплакивает Реза.

   Дора опустилась на скамью.

   - Рез умрет, - просто сказала она.

   - Я знаю.

   Девушка устало прикрыла глаза. Этой ночью она потеряла все: свободу, брата, союзников, друзей. Даже Хрис, который стал ей так дорог за эти дни...

   "Мне все равно".

   - Дора, - тихо позвал Хрис. - Чем я могу помочь тебе?

   - Наверное, ничем. - Дора зажмурилась, чтобы не заплакать. - Тебе же все равно. Король Рилл наверняка подпишет с эльфами мирный договор. Ты уплывешь домой, за океан: ведь ты добьешься того, зачем приплыл. У тебя все будет прекрасно...

   - Дора...

   По щекам девушки потекли слезы. Дора торопливо смахнула их, но, как назло, они лишь полились сильнее. Она удерживалась изо всех сил, чтобы не зареветь вслух.

   По каменному полу прошелестели легкие шаги.

   - Я люблю тебя, - раздался тихий голос Хриса. - Мне больно, когда больно тебе. Но я дам тебе свободу, если ты только попросишь.

   Он сидел у ее ног, не обращая внимания на холод.

   Дора моргнула сквозь слезы.

   - Правда? Ты... меня любишь?

   - А разве это не очевидно?

   - После твоего "мне все равно"? - слабо улыбнулась Дора. - Вообще-то не очень.

   - Я не мог сказать иначе, - тихо сказал Хрис. - Скажи я твоему брату, что не хочу с тобой расставаться - и твое чувство долга немедленно приказало бы сохранить наш брак на всю жизнь. И ты была бы несчастна.

   - А когда ты... догадался о своих чувствах?

   - Наверное, когда Ясен чуть не разбил мне нос, - улыбнулся Хрис в ответ. - Или еще раньше, когда увидел твой силуэт на подоконнике ночью.

   - После той истории с жаркими ягодами?

   - Где я едва устоял. Ты незаметно заняла мое сердце, Дора.

   Дора шмыгнула носом, вытирая последние слезы.

   - Я хочу быть с тобой, - шепотом сказала она. - Очень. Это любовь?

   Бледное лицо Хриса осветила улыбка.

   - Наверное.

   В затылке Доры вдруг кольнуло. Тяжесть наваливалась на нее, как каменная плита. Девушка попыталась сказать что-то, но язык отказался ей подчиняться: глаза закрывались, и вместо тюремной камеры за туманным облаком вставали коридоры лабиринта. Она успела увидеть Хриса, подхватившего ее, и все померкло.

   ...Лабиринт не изменился. Дора шла по знакомым коридорам, прижимаясь к стенам и обходя пятна крови, и лихорадочно думала: ей никогда не снился лабиринт наяву. Единственный раз, когда она упала в беспамятстве, случился в подземелье эльфов. Значит ли это, что где-то сейчас проводят ритуал с ее братом? И Рез, вдохнув пар жарких ягод, невольно призвал ее?

   Вот и последний знакомый поворот. Дальше перед ней во сне поднималась кровь, заливая лабиринт, и девушка со всхлипом открывала глаза. Но сейчас путь был открыт. Дора повернула, прошла несколько шагов по грубому каменному полу и замерла.

   Роскошные ковры покрывали пол. У стены стояло кресло, уступающее по пышности лишь трону. На столике поблескивал хрустальный графин с вином цвета чая.

   Шейра лежала на ковре. Она не переоделась: на ней по-прежнему была все та же грязная, запыленная одежда, что они носили в плену у самозванки. Вокруг горели свечи, но дальняя часть комнаты была погружена во тьму.

   Дора переступила с ноги на ногу, но Шейра, казалось, ее не замечала, бездумно чертя пальцами узоры на ковре. Рядом валялась пустая винная бутылка.

   - Шейра, - позвала девушка.

   В глубине комнаты послышался смутный звук. Шейра встала, тряхнув волосами.

   - Темно и пусто, да, Рез? Никто не услышит твоих криков. Впрочем, зачем тебе кричать?

   Она шагнула к юноше, распростертому на плите. Ее шатало.

   - Ненавижу этот запах, - пробормотала Шейра. - Жаркие ягоды. И Ясен его терпеть не мог. Как я теперь ему в глаза посмотрю, а?

   - Шейра... - прошептала Дора и сама не услышала своего шепота.

   Шейра пьяно икнула.

   - Но что делать? Предала, значит, предала. А ведь как хорошо все начиналось! Любимая, ты убьешь моего сына, чтобы спасти страну? Да запросто, милый! Хоть двух!

   Она подошла к жаровне, темнеющей в тени. Фигура на плите не пошевелилась.

   - Не хочешь со мной говорить, Рез? И правильно. Не надо.

   Пламя вспыхнуло синим и зеленым.

   - Прощай.

   Дора раскрыла глаза. Она была лишь бесплотным призраком, незримым и неосязаемым, но даже она ощутила, как содрогаются под ногами плиты. Шейра застыла, прямая и неподвижная, как застывает среди скал маяк на горизонте.

   А потом Дору бросило к Резу. Лишенная плоти, она ощущала собственное тело, но слабо и далеко. Здесь же, так близко, что в лицо летело чужое горячее дыхание, она чувствовала смятенное сердце брата, его волю, натянутую, как нить над пропастью, и испуг, мальчишеский и совсем детский.

   Он погружался во тьму ритуала один, и там, в темноте, его ждал Рилл.

   Ты не один, попыталась сказать Дора, но не смогла. Слова смывало, как песок в прибое, и относило к подземным камерам, туда, где на грубой деревянной лавке Хрис сжимал в объятьях ее тело. Ты не один!

   Но Рез боролся. Темнота вдруг вспыхнула звездным небом, и Дора увидела знакомый луг за обителью. Душное лето, запах сена и свежей травы, овсяная каша и пресное печенье - и темноволосые мальчишки и девчонки. Где-то среди них была и она, Дора...

   Чужая воля споткнулась. На миг Доре показалось, что она попятится, но на горизонте сверкнуло зарево пожара, и в тающем звездном небе зазолотилось женское лицо в обрамлении светлых волос.

   Шейра.

   Золотые треугольники звенели у нее на ушах, глаза смеялись. В видении она казалась на десять лет моложе: на красивом беспечном лице не было ни морщинки. Но в одном она отличалась от оригинала: по ее лбу растекалось серое пятно.