— Сальмонеллёз в яйцах, — поправила Лада.

— И яйцам тоже не открывайте, — мама старалась предусмотреть все возможности.

— Я забегу к папе на работу, он меня поругает за забывчивость, отпросится у шефа, а потом опять поругает, — жизнерадостно сказала мама. Она очень любила ходить в гости. — Где мои джинсы? На дачу надо в джинсах.

Лада помчалась искать мамины джинсы.

— Ой, Ладочка, я совсем забыла, — сказала мама, завязывая кроссовки. — Умоляю, накрась меня.

Мама редко пользовалась косметикой. Потому что для того, чтобы накрасить веки и ресницы, надо снять очки, а если вы никогда не красили глаза на ощупь в темноте, то вам просто не понять, какой нестандартный получается результат. А у Лады было прекрасное папино зрение. Она взяла косметичку, мама подставила лицо к свету. Лада старалась изо всех сил. Правда, её вкус несколько отличатся от маминого.

— Ох, — вздохнула мама, надев очки. — Чингачгук на тропе войны.

— Или вот ещё есть такие животные — лемуры, — вмешался Иван, глядя, как мамины маленькие серые глаза стали огромными сине-зелёными кругами до середины щеки.

— Я про лемура забыла, — призналась мама. — Я про большую панду подумала. У неё похожие разводы вокруг глаз.

— Ты у нас не большая панда, а маленькая, — сказала Лада, посмотрев на хрупкую мамину фигурку. — Но симпатичная.

— Кажется, дождь собирается, — обрадовалась мама, бросив взгляд в окно. — Половину косметики смоет, и до папиной работы я доберусь уже в почти приличном виде. А то боюсь, он обо мне нехорошо подумает. Ну всё, я побежала.

— Принеси чего-нибудь вкусненького, — сказала Лада.

— И ещё тебя завтра биологичка вызывает, — сказал Иван.

— Почему? — удивилась мама.

— Мы с ней не сошлись во мнениях о нервной системе земноводных, — с достоинством объяснил Иван.

— Да, — кивнула мама. — У всех сейчас нервы — и у учителей, и у земноводных. Вы не забыли, что должны сделать с засовом?

— А что? — сделала невинные глаза Лада.

— Логически рассуждая, раз он засов, то его нужно засунуть, — заявил Иван.

— Балда, — нежно сказала мама, чмокнула Ивана в нос, а Ладу в ухо и убежала, крича уже с лестничной площадки:

— Не засунуть, а задвинуть!

— Теперь надо идти гулять, — непреклонно сказала Лада. — Ты собирался выбросить лягушку.

— Ох, я забыл совсем, — вздохнул Иван. — Может, уж пусть остаётся? Неохота тащиться.

— Нет-нет, пойдём и выбросим. Кстати, а ты мыл руки после еды? Ты же ел жирную курицу! А то … э-э-э… запачкаешь курицей лягушку перед тем, как её выбросить.

— Курица была не жирная, — проворчал Иван, отправляясь в ванную. — По-моему, она всю жизнь одним гербалайфом питалась для похудания и на шейпинг бегала.

— Лада, ты чего? — забеспокоилась лягушка. — Меня выбрасывать?

— Молчи, у меня есть план, — прошептала девочка.

Иван помыл руки, сунул лягушку в карман и стал обуваться.

— Я пойду с тобой, а то ты её… м-м-м… некачественно выбросишь, — сказала Лада. — Выходи на площадку и жди.

Она пулей заскочила в ванную, открыла оба крана и заткнула сливное отверстие полотенцем. Вода начала быстро наполнять раковину.

— Всё, пошли, — Лада захлопнула дверь и нажала кнопку вызова лифта.

План начал осуществляться.

Папа был занятым человеком. Он всё время работал. Но однажды отвлёкся и сделал очень хороший ремонт квартиры. Особенно качественно получились полы. Линолеум так герметично прилегал к плинтусам, что вода, выливаясь из раковины, не сразу текла к соседям, а равномерно распределилась по всей площади.

Золотая рыбка флегматично наблюдала, Как в комнату вползла струйка воды, как начала впитываться в ковёр…

«Это хорошо, — думала рыбка. — Давно пора. А то воды в окружающей Вселенной маловато».

Над водой клубился пар — Лада открыла не только холодный, но и горячий кран.

«Это тоже хорошо, — одобрила рыбка. — Тепло, как в тропиках…»

От влажности обои вздулись, потом одна длинная обоина отклеилась целиком и упала прямо на аквариум. По воде пошла рябь.

«Это хорошо, — подумала рыбка. — Это цунами. Сверху упала пальма. Жизнь становится всё содержательнее».

Рыбка стала ждать продолжения. Её взгляд упал на хомячка Валерия Иваныча. Тот из клетки дотянулся до краешка упавшей обоины и начал отрывать от неё кусочки и засовывать в защёчные мешки. Валерий Иваныч был полон трудового энтузиазма и не сомневался, что запихнёт в рот всю трёхметровую полосу обоев. До наводнения ему дела не было. Рыбка отвернулась. Она презирала Валерия Иваныча за то, что у него не было хвоста и плавников.

В дверь застучали — вода добралась до соседей.

«Это хорошо, — подумала рыбка. — Это туземцы бьют в барабаны. Радуются чему-то».

Мимо пролетел кот Виртуал в прыжке на шкаф. Он сидел под диваном, сколько мог, а когда его хвост всплыл, кот решил, что в привычном убежище становится небезопасно.

«Наверное, это тоже хорошо, — слегка сомневаясь, подумала рыбка. — Тигры летают над тихой лагуной…»

Мягко шурша, обрушилась ещё одна полоса обоев. Валерий Иванович обрадовался: будет чем заняться, когда дожуёт первую.

Вода перестала прибывать, шум стих — соседи перекрыли воду в подвале.

«Ну что ж, — подумала рыбка. — Всё хорошее когда-нибудь кончается».

Из прихожей послышался звук открывающегося замка.

Иван, конечно, сразу поверил, что это он не закрыл кран, когда мыл руки после курицы. Правда, его слегка смущало заткнувшее сток полотенце. Но Лада без труда доказала, что он по невнимательности уронил полотенце в раковину, когда вытирался. Врать у неё причин не было, так что Иван ничего не заподозрил. А лягушку они, конечно, не выбросили. Ладе просто был нужен предлог, чтобы из дома уйти, а в ходе прогулки она без труда убедила брата, что нехорошо выбрасывать прирученное животное, потому что оно людям верит и его всякий может обидеть. Иван был «тряпкой». Лада всегда вертела им, как хотела. Ну, почти всегда.

— Это из-за тебя всё намокло и обои отвалились, — с удовольствием повторяла девочка, собирая тряпкой оставшуюся на полу воду. — И туфли намокли, и ковёр… А ещё у соседей придётся ремонт делать. И всё ты!

— Слушай, не зуди! — вспылил Иван. — Я же не нарочно!

— Вот завтра родители приедут и знаешь что сделают! — продолжила вредная Ладка.

— Ох… — застонал Иван и вдруг заинтересовался:

— А что они сделают?

— Ну не знаю, — сказала сестра. — Мама, скорее всего, просто ничего не заметит, особенно если мы отвалившиеся обои скотчем прилепим в нескольких местах. А вот у отца зрение как у орла.

— Он поздно придёт, — с надеждой проговорил Иван. — Если его накормить в темноте и сразу спать уложить… А уйдёт он снова затемно. Три месяца до его отпуска можем продержаться.

— Соседи нажалуются, — вздохнула Лада. — Ох, что будет…

Она вылила последнее ведро и сказала:

— Пошли доедим курицу, как мама велела.

— Я это животное видеть не могу! — заорал Иван. — Из-за него всё! Не ел бы курицу, не пошёл бы руки мыть, не оставил бы кран открытым… Отвянь. Я устал сегодня до ужаса.

Лада пихнула лягушку мизинцем, та опомнилась:

— Что, Иван-царевич, голову повесил? Али горе какое?

— Ещё издевается! — возмутился Иван.

— Не связался бы я с тобой… Эти звери мне всю жизнь загубили!

— Какие звери? — удивилась сестра.

— Лягушка да курица, — уточнил мальчик.

— Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее, — сказала лягушка.

— Спасибо за разрешение, — огрызнулся Иван. — Я бы без него и спать не смог.

И ушёл в спальню.

— Ты тоже иди, — прошептала лягушка Ладе. — А то вдруг при тебе колдовство не подействует.