— Подумаешь, — обиженно сказал он. — Ну худой. Зато умный. Тебе, конечно, хорошо, ты вон какая славненькая, аппетитная. А меня природа обидела: кожа да кости.

— Да нет! — закричала Юлька. — Это меня природа обидела, я толстая. А вы очень даже ничего, хотя и немолодой. Такой элегантный.

Кощей недоуменно посмотрел на Юльку, думая, что она над ним насмехается.

— Нет, серьёзно. Как вам удаётся сохранить такую фигуру? — спросила Юлька. — Диета? Гимнастика?

— Пушкина надо читать, — буркнул Кощей. — Пушкин совершенно чётко сказал: «Там царь Кощей над златом чахнет». Возьми всё своё золото и чахни над ним, будешь тощая, как я.

Юлька постаралась вспомнить, сколько у них в семье золота. Мамино обручальное кольцо, папино обручальное кольцо, мамина золотая медаль за окончание школы. Над таким количеством золота много не начахнешь.

— Ладно, заходите в пещеру раз пришли, — недовольно сказал Кощей.

— Вот спасибо, Кощеюшко, вот и ладно, — Баба Яга ловко прыгнула в пещеру, пока хозяин не передумал. — А то я как представлю ночлег в нашей кишковзбивалке на курьих ножках… Бр-р! А утром мы в город пойдём, к царю Паслёну.

— Не ходите к царю, горе у него, — нахмурился Кощей, ставя на стол остывшие вареники. — Дочку Змей Горыныч унёс.

Баба Яга всплеснула рукам и:

— Царевну Смеяну? Ах, батюшки, беда какая! А богатырям сказывали?

— Илья Муромец в загранкомандировке в Интерполе. Добрыня Никитич на больничном: ногу сломал, пиная в целях воспитания Идолище Поганое. А Алёша Попович съездил к Змею да говорит, не нашёл состава преступления.

— На что ему состав какой-то? — не поняла Баба Яга. — Девку бы лучше поискал.

— Так он девку составом и обзывает… Не знаю я, всё нынче по-новому. Не ходите к Паслёну, гневен он.

— Бабушка, а почему царя так странно зовут? — спросила Юлька, когда они легли спать на громадную, как аэродром, русскую печь.

— Имя как имя — Паслён Горохович. Про царя Гороха слыхала? Сынок евоный. Значит, он уже израсходовал все желания волшебного перстня, а то дочку бы мигом вызволил. Или забыл про перстень? Ай, как царевну жалко…

— Её Змей Горыныч съест? — спросила Юлька.

— То неведомо, — отрезала Баба Яга. — Спи.

Юлька шла по столице Тридевятого Царства с гордо поднятой головой и ощущала внутри себя тихое блаженство. Её со всех сторон обтекала толпа, состоящая в основном из пышных древнерусских красавиц в сарафанах, колышащихся вокруг необъятных талий. Юлька чувствовала себя тонкой, как тростиночка, и жалела только об отсутствии Митьки-злодея. Вот он посмотрел бы! У него бы язык отпал дразниться!

— Бабушка, а почему они все такие толстые? — спросила Юлька шёпотом, чтоб толстушки не обиделись.

Баба Яга непонимающе посмотрела на девочку, потом сообразила:

— Они не толстые. Они красивые. Понимаешь, в каждом веке своя красота. В твоё время, я так поняла, нравится, чтобы рёбра у женщин торчали наружу, как у обглоданных селёдок. А у нас хорошо, если женщина собой видная, гладкая, с румянцем во всю щёку, бровями вразлёт… Ты как раз такая и есть. Ты, конечно, ещё малявка, но коли лет через семь у тебя будут проблемы с женихами, я тебя опять сюда завезу. Тут все царевичи и богатыри друг с другом биться будут, чтоб тебя в жёны заполучить. Боюсь, как бы дело до смертоубийства не дошло.

— Ух ты! — восхитилась Юлька. — Здорово! Вообще-то я против убийств, я человек скромный.

— Только я вам не верю, — сказала она. — Вы меня просто утешаете, да?

— Вот ещё, больно надо, — пожала плечами Баба Яга. — Смотри, вон царский терем.

На тесовых воротах висело объявление: «Приёма нет». Но Баба Яга сказала, что у неё везде знакомства, и она всё равно прорвётся. Сестра жены младшего помощника пятого конюха привела её к деверю брата второго сына третьего стражника, а тот порекомендовал соседу замужней дочери друга детства главного постельничего, поэтому через полчаса Баба Яга и Юлька стояли в большой полутёмной комнате терема. На другом конце комнаты на троне сидел низенький грустный мужчина с чёрными бровями. Брови были такие большие, что их явно подстригали раз в месяц и завивали по воскресеньям.

— Ой ты, гой еси, Паслён Горохович! — нараспев начала Баба Яга.

— От «гоя еси» и слышу! — мгновенно вскипел мужчина, и брови заползали по его лбу, как мохнатые страшные гусеницы. — Эй, стража! Казнить их за оскорбление величества!

Набежавшие рынды крепко подхватили Бабу Ягу и Юльку за локотки.

— Ага, со старухой-то ты воевать храбёр! — обиделась Баба Яга. — Напал бы на Змея да отобрал Смеянку!

— Не могу, — грустно сказал царь, и брови его поникли, как серёжки ольхи. — Он мой друг. Понимаешь, старая, мне так обидно. Мы с Горынычем столько лет дружили, столько песен спели, столько мёда-пива выпили, а он дочку стащил! Да попросил бы добром, что мне, жалко? Я бы сам её отдал!

— На съедение? — ахнула Юлька. — Родную дочь?

— Тебя тоже надо казнить, чтоб не перебивала старших, — заметил царь, и одна бровь осуждающе шевельнулась. — Какое съедение? Горынычу жирное нельзя, он язвенник. Он её явно похитил с брачными намерениями. Посватался бы честно, я бы только обрадовался. Девке семнадцатый годок, всё равно замуж пора.

— Может, ты забыл про третье желание волшебного перстня? — вкрадчиво спросила Баба Яга. — А если оно тебе не нужно, я бы его использовала для моей знакомой, — Баба Яга кивнула на Юльку.

— Ей уже ничто не понадобится, её всё равно казнят, — брови царя слились в длинную полоску поперёк лба. — Потратил я третье желание. Надо было предотвратить войну с Тридесятым Государством. Нет, но каков Горыныч! Девочка гуляла себе на свежем воздухе, плела веночек, любовалась на пейзаж с коровами и пастухом. Налетел, украл! А сам клялся в вечной дружбе! Я тебе, говорит… только позови, говорит…

Паслён всхлипнул, и брови его обвисли, как усы у запорожца.

— Так мы пошли, — сказала Баба Яга, отпихнув локтем стражников.

— Идите покуда, — кивнул царь и на прощанье пошевелил бровями. — Завтра на эшафот приходите, не забудьте. Казниться будете.

— А если не придём? — спросила Юлька.

— Тогда я очень обижусь, — грустно сказал Паслён. — И вам станет стыдно.

— Надеюсь, мы не пойдём завтра на казнь? — спросила Юлька, когда они вышли из терема.

— Ещё чего! — воскликнула Баба Яга. — Я слишком молода, чтобы умирать. Пожалуй, постараюсь раздобыть для тебя из царской сокровищницы какую-нибудь волшебную вещицу для похудания.

— Ой! — сказала Юлька. — Красть нехорошо.

— Во-первых, я не буду красть, а просто незаметно возьму, — строго сказала бабка. — А во-вторых, я всё-таки нечистая сила. Что вам, людям, нехорошо, то у нас, нечисти, всячески поощряется. Иду, можно сказать, на трудовой подвиг по своей специальности. Сначала надо разыскать тёщу стражника, который заступает на караул возле сокровищницы. У меня везде знакомства. Ты сиди тут, в садике, на скамеечке, нюхай цветочки и жди меня.

— А если кто-нибудь придёт? — крикнула вдогонку Юлька, но Баба Яга уже резво потрусила за угол терема.

Юлька осталась одна. Она добросовестно понюхала какой-то цветок, потрогала листики на кусте незнакомой породы и заскучала. Вдруг послышались шаги и какое-то шуршание. Юлька запаниковала и спряталась за куст.

На дорожке показался мальчишка примерно Юлькиных лет или чуть младше, одетый, как на картинке к русским сказкам. Он почему-то двигался задом и обеими руками волок за собой здоровенный меч длиной с полгрузовика и, наверное, такой же тяжёлый. Меч шуршал по траве и стукался о корни. Юльку так заинтересовала эта картина, что она высунулась из своего укрытия. И мальчишка задом на неё наткнулся.