— Нет-нет! — Эрику становилось не по себе. — Их отклонял начальник отдела.

— Хорошо, но ведь повсеместно принято обосновывать отказы той или иной веской причиной, — упорствовал директор Тайльхольм. — Если уж вы перешли к нам, то должны рассказать все, что знаете об этом.

— Насколько мне известно, — начал Эрик, чувствуя, что без того или иного объяснения тут не обойтись, — на то имелась лишь одна причина. У начальника отдела была любимая канарейка, которая однажды свалилась с подвесного насеста и сломала себе лапку.

Это разоблачение Эрика привело собравшихся в сильнейшее волнение. Начался беспорядочный обмен мнениями. Все сошлись на том, что скандален сам факт: такого рода случайности влияют на решения, выносимые министерством.

Эрик сказал, что он совершенно с ними согласен.

— Итак, — произнес директор Аллерхольм, когда собравшиеся успокоились, — секретарь Санд отныне будет вести текущие дела Объединения, а среди прочего и переговоры с государственными учреждениями, и, я полагаю, он достигнет прекрасных результатов.

— Но вы должны позаботиться о том, — добавил директор Тайльхольм, — чтобы нам поставляли не только сырье, но и оборудование. Иначе создавшаяся ситуация не изменится.

«Поставки оборудования», — отметил Эрик в блокноте.

— И попытайтесь в конце концов выбить хоть немного крытых кормушек, — сказал фабрикант Нильсен. — ¹ Нам никак не удается получить разрешение на их закупку, в то время как открытые покупать разрешают.

«Закрытые кормушки», — записал Эрик.

— Интересно, зачем нам закрытые кормушки? — возразил фабрикант Оттесен. — Это уже пройденный этап. Открытые гораздо практичнее.

— Но не для юрков, — сказал фабрикант Нельсен.

— Почему же, — вмешался директор Аллерхольм. — Как раз юрки и предпочитают открытые кормушки.

— Как вы можете это говорить! — раздраженно воскликнул фабрикант Нильсен. — Юрки открытых кормушек терпеть не могут.

Эрику в ходе разгоревшейся дискуссии так и не удалось уяснить для себя, должен он искать закрытые кормушки или нет. Поэтому перед записью о кормушках он добавил «возможно», а после этого в скобках — «для юрков». Такой оборот событий ему совсем не нравился.

— Еще у кого-нибудь есть вопросы? — спросил директор Аллерхольм.

Вопросов не было ни у кого, за исключением Эрика, но он решил, что к нему директор Аллерхольм не обращался.

— Итак, я надеюсь, — продолжал Аллерхольм, — что мы уже к следующему заседанию правления сможем отметить первые результаты деятельности нашего секретаря. А вы как полагаете, можем мы на это рассчитывать? — улыбнулся он Эрику.

— Я сделаю все, что в моих силах. — Эрик вполне сознавал, что дает более чем скромное обещание.

Вряд ли можно утверждать, что переход Эрика в сферу частного предпринимательства стал в итоге какой-то ужасной и невосполнимой потерей для министерства восстановления народного хозяйства. Но в той ячейке министерского аппарата, где он служил, отсутствие его жестоко о себе напоминало — вести морской бой вдвоем было бесконечно скучно.

Петер с Пребеном пробовали первые дни продолжать игру, но вскоре оставили эти попытки. Дело не только в том, что из игры исчез азарт. С уходом третьего игрока пропал особый, непередаваемый тон общения, без которого игра сильно теряла в своем обаянии. Оскорбления повисали в воздухе, не оказывая никакого действия. Они скорее конфузили их произносившего.

Поскольку они вынуждены оставить основное свое занятие, пришло как-то в голову Пребену, то не пора ли собраться наконец с духом и приняться за работу. Ведь все равно бесконечно так продолжаться не может.

Но Петер и слышать об этом не хотел. Это было бы чистейшей воды самоубийство, утверждал он.

— Ты представляешь себе, что стало бы с нами, если бы всем в министерстве одновременно пришла в голову идиотская мысль, что они должны что-то делать? — спрашивал он. — До тебя не доходит, что нас бы тут оказалось вдесятеро больше, чем нужно? И что девять десятых служащих министерства наверняка оказались бы на улице? В том числе и мы с тобой!

Пребен не мог не признать, что в этом рассуждении что-то есть. Поскольку же он, как и раньше, не знал, что он должен делать, и не мог начать работу без посторонней помощи, то был вынужден снова без особого сожаления расстаться с этой мыслью.

И вот однажды утром, придя на работу, Пребен увидел на освободившемся месте нового сотрудника. Новенький сказал, что его фамилия Ольсен.

— Вы будете работать с нами? — спросил Пребен.

— Так, во всяком случае, сказал этот тип.

— Какой тип?

— Ну, маленький такой, Барск или Браск, как его там.

— Это наш начальник отдела.

— А-а-а. — Особого интереса Ольсен к этому факту не проявил. Он вновь углубился в книгу, от которой, судя по всему, его оторвал приход Пребена.

Пребену стало не по себе при мысли, что новый сотрудник попросит ознакомить его с обязанностями. Однако новенький, кажется, не собирался его беспокоить, так что этого можно было не опасаться. Ольсен был целиком захвачен чтением.

— Простите, что это у вас, книга распоряжений? — Пребену вспомнился его первый день в министерстве.

— Распоряжений? Каких еще распоряжений?

Он показал обложку, на которой Пребен прочел: «Невидимый убийца».

— А, развлекательная литература, — сказал Пребен.

— Да, развлекательная, ты что, имеешь что-нибудь против? — Ольсен внимательно посмотрел на него. — Или у вас это запрещено?

— Нет-нет, — испугался Пребен. — Я, во всяком случае, об этом не слышал.

— Таких вот вещей, черт побери, никто никогда не знает, — сказал Ольсен.

Через час пришел Петер. Он был приятно удивлен, увидев, что у них появился новый сотрудник.

— Ты в морской бой играть умеешь? — спросил Петер.

— Во что?

— В морской бой. — Петер вкратце объяснил ему, что имеется в виду.

— Неохота, — ответил Ольсен. — Я лучше почитаю.

— Ты что, собираешься сидеть тут у нас под носом и читать свои книжки? — повысил голос Петер. — Ну нет, тебе придется все же сыграть.

— Я не люблю играть, — отбивался Ольсен.

— Да говорят тебе, это страшно увлекательно!

— Не думаю.

— Попробуй, сыграй партию, а потом и говори, — предложил Петер.

С великим трудом Ольсена уговорили на одну игру. Петер написал Пребену на бумажке, что Ольсену надо дать выиграть на первый раз.

Так и сделали. Победа новичка была полной.

— Что за дьявольщина, — сказал с уважением Петер, — ни разу в жизни не проигрывал дилетанту, да еще какому — играющему впервые!

— Это что, необычно? — спросил Ольсен.

— Да ты с ума сошел! Еще бы! Обычно требуется срок, чтобы вообще усвоить правила игры. Помнишь, Пребен, сколько ты учился?

Пребен молчал.

— У тебя дьявольские способности, — сказал Петер. — Если, конечно, это не случайность. А скорее всего, так оно и есть.

— Мы можем сыграть еще, — предложил Ольсен.

Сыграли, и опять выиграл Ольсен.

— Фантастика! — воскликнул Петер. — Ты просто гений!

— Вообще-то игра довольно забавная, — сказал Ольсен. — Еще сыграем?

— Да не ори ты так, Оскар. — Бывший начальник производственного отдела Фредериксен нервно оглядел зал маленького кафе, где они сидели.

— А я тебе говорю, идиотом будешь, если откажешься. — Оскар слегка понизил голос. — Соглашайся, парень, денег огребешь кучу!

При слове «куча» протез верхней челюсти Оскара выскользнул из предназначенного ему места. Оскар раздраженно затолкал его языком обратно.

— Ты можешь за день заработать столько, сколько не зарабатывал за месяц, вкалывая коммивояжером.

Верхняя челюсть снова свалилась на нижнюю, и Оскар с проклятием водворил ее на место. Вообще-то она стоила чертову уйму денег, эта челюсть. Ее делал один из лучших протезистов, в ней сверкали три золотых зуба. И держалась она в целом неплохо, вот только не терпела звука «к». Каждый раз, когда он произносил «к», она выпадала. Очевидно, точно так же она должна была реагировать и на «ку», но Оскару не представлялось возможности это установить — слов на «ку» он не знал[5].