— Что-то долго ты возишься с размыкателем, — проворчал он. — Не получается, что ли?

— Как же не получается? — удивился Яша. — Все как в описании. Можете проверить.

Из окна дуло. Холодный ноябрьский воздух просачивался сквозь непромазанные и непроклеенные щели — заниматься этим начальнику станции было некогда. Но Яша был слишком поглощен своим делом, чтобы обращать на это внимание.

Григорий Григорьевич почувствовал, как у него мерзнет плечо, обращенное к окну. Он еще раз взглянул на вспотевшее и сосредоточенное лицо Яши, вдруг вспомнил разговор с Мачневым и открыл было рот, чтобы приказать мальчику перейти на другой верстак. Но тут же отмахнулся от непрошенных мыслей.

«Э, да ничего с ним не случится, — мысленно успокоил он себя, — нежности какие».

И отошел к следующему верстаку.

На улице кружились в воздухе белые мухи — предвестники зимы. Воздух, плотный и беспокойный, пробирался под пальто, которое еще не хотелось менять на зимнюю шубу. Небо казалось совсем темным.

…Весь вечер Анна Матвеевна присматривалась к сыну.

— Ты что сегодня такой скучный? — спросила она.

— Да тебе просто кажется, — заверил ее Яша, с тревогой замечая, как голова его наполняется жаром и тяжелеет.

Когда сели ужинать, Анна Матвеевна уже в десятый раз приложила ладонь ко лбу Яши. На этот раз она изменилась в лице и пошла за градусником. Ничего утешительного от градусника Яша ожидать уже не мог. Столбик ртути переполз роковую черту 39 и поднялся еще на шесть делений.

— Тридцать девять и шесть! — обомлела Анна Матвеевна. — Сию же минуту в постель!

Яша начал уверять ее, что чувствует себя совсем не плохо, что он даже проголодался и что, наконец, это просто врет градусник. Но мать и слышать ничего не хотела и вела себя решительно, как бывало всегда в подобных случаях.

Филипп Андреевич ходил следом за женой, обеспокоенно поглядывал на Яшу и хмурился.

Покуда мать хлопотала около Яши, укладывая его в постель, он бодрился, шутил и даже попросил кушать. Его аппетит постоянно огорчал родителей, поэтому такая просьба несколько успокоила Анну Матвеевну. Она приготовила яичницу, которую мальчик съел без остатка. Это было сделано для успокоения матери и потребовало от него неимоверного напряжения.

Повздыхав около кровати, мать сказала: «Дай бог, чтобы все обошлось», — выключила свет и оставила Яшу одного.

Вот с этого момента и началось самое страшное. Болезнь будто только и ждала, когда в комнате выключат свет. В темноте она схватила мальчика в свои жаркие объятия. Яша сразу же захотел пить, в висках застучали молоточки. В голове нарастал тяжелый, глухой шум. Яше стало не просто жарко — тело пылало огнем. Он переворачивал подушку с одной стороны на другую, но она нагревалась тотчас же, едва он касался ее головой.

И потом так неудобно было лежать. Яша поворачивался с боку на бок, ложился на спину, пробовал подгибать ноги. Ничто не помогало. Неприятная истома ломила все тело, хотелось вытянуться еще, еще и еще…

Время шло бесконечно медленно. Наконец Яша уснул или, вернее, забылся. Очнулся он от какого-то постороннего звука в комнате. Звук испугал его. Открыв глаза, Яша долго прислушивался. Мешал стук молоточков в висках.

Звук повторился, когда он попытался сделать глубокий вдох. Это был его собственный голос. Яша застонал от острой боли в груди. От страха перед этой болью жар на одно мгновение сменился ознобом, пробежавшим по всему телу. Боль была такой знакомой, что Яша уже и без врача мог сказать, чем она вызвана: начиналось воспаление легких… Четвертое воспаление легких!

Яше становилось все хуже, очень хотелось пить, но он никак не мог ни позвать кого-нибудь, ни подняться с кровати.

Вдруг он убедился, что находится внутри металлического шара, фантастического межпланетного корабля, того самого, на котором путешествовал Кэйвор с Земли на Луну. Шар почему-то вращался, и Яшу с большой силой прижимало к его гладкой раскаленной поверхности. Кроме того, все предметы расплывались в волнах розового тумана, застилавшего глаза.

Неожиданно туман рассеялся. Яша увидел свою комнату, в ней горел огонь. Около кровати сидел Подкорытов, а за его спиной стояли мать с отцом.

— Не могу скрыть от вас истинной опасности. — Это были единственные слова, которые удержались в памяти Яши.

Подкорытов выслушивал Яшу бесконечно долго. Яша совсем изнемог от осмотра, хотя в действительности на него ушло не более двух минут. Яше не хватало воздуха, он не мог дышать из-за острой боли в груди. Он глотал воздух короткими судорожными глотками. Едва Подкорытов оставил его в покое, как перед глазами мальчика опять начал сгущаться розовый туман. В нем замелькали большие радужные круги. Потом круги поблекли, туман исчез, и Яша с удивлением заметил, что находился вовсе не в комнате, а среди каменистых гор. Это была странная местность — без всяких признаков растительности и воды. Она не походила на те места Урала, которые знал Яша, хотя все это он уже где-то видел. Вот только где? И тут он понял, что находится… на Луне!

В черном небе горели необыкновенно крупные звезды. Они не мерцали и были так же ярки, как и солнце, висевшее над острыми гребнями скал.

Яша в страхе оглянулся вокруг и увидел шар, на котором прилетел. Около шара стояла Ира. Она делала Яше таинственные знаки, манила к себе. Яша подошел к ней, и она зашептала:

— Бежим! Скорее бежим, иначе мы погибли!

У мальчика мурашки забегали по телу, хотя никакой опасности он не замечал. Она скрывалась где-то здесь, рядом, в этом таинственном лунном мире.

Яша и Ира бежали рядом, схватившись за руки. Они мчались мимо скал, по краю ущелий, дно которых терялось в черной глубине.

Неожиданно беглецы очутились в пещере. Как это случилось, Яша не заметил. В глубине пещеры виднелось начало туннеля, куда-то уходящего вниз, вниз, вниз…

— Не нужно туда! — закричал Яша. — Мне страшно!

— Со мной тебе нечего бояться, — прошептала Ира и потащила мальчика за собой.

Они очутились в полной темноте. Яша не видел Иры, он только чувствовал рядом ее плечо и цепко, держался за ее руку. Свод, стены и пол туннеля обдавали их сыростью и холодом.

Внезапно рука Иры выскользнула из Яшиной ладони. Он не видел, но почувствовал, что кто-то страшный схватил и унес его единственного друга. Он понял, что туннель наполнен враждебными обитателями. Похитив Иру, они теперь добираются и до него, до Яши. Ему почудились сотни невидимых рук. Вот они тянутся к нему, касаются его лица, хватают за одежду.

— Ира! — закричал Яша дико и страшно. — Ирочка!!!

— Тише, Яшенька, тише, милый, — услышал он ласковый голос Иры. — Я здесь, с тобой. Тебе нельзя кричать.

Темнота на мгновение разомкнулась, и Яша увидел над собой лицо Иры.

— Нужно лежать спокойно, — сказала она.

Но лицо Иры тут же превратилось в злое вытянутое лицо Григория Григорьевича. Он вцепился обеими руками в плечи Яши, повалил его на верстак и зашипел ему в уши:

— Я тебе пок-к-кажжу технич-ч-чессссскую станц-ц-цию! Проч-чь! Пш-ш-шел вон!

Когда мальчик окончательно пришел в себя, за окном светало. Мимо дома грохотали трамваи, неясные тени проплывали по стенам и потолку. Открыв глаза, Яша долго наблюдал за движением теней. Потом он повернул голову.

У изголовья на стуле сидела Ира. Она спала, уронив голову, и рассыпавшиеся волосы закрывали ее лицо. Сначала Яша подумал, что это тоже бред: откуда же могла тут появиться Ира?

От легкого шороха девушка проснулась. Она подняла голову и отвела с лица волосы. Ира похудела, под глазами появились темные пятна. Увидев раскрытые глаза Яши, Ира вскочила на ноги.

— Ну, как, Яшенька? — шепотом спросила она. — Как ты себя чувствуешь? Лучше, да?

Яша утвердительно опустил ресницы.

— Ты целую неделю не приходил в себя. — Ира легкими движениями поправила вокруг него одеяло. — И знаешь, какой ты, оказывается, сильный? Без помощи Филиппа Андреевича я никак с тобой не могла справиться. Ты все по Луне путешествовал. Ну, теперь дело пойдет на поправку. Я тебя в два дня на ноги поставлю. У меня много не наболеешь. Понял… таракан?