Этот большевик, боец и мыслитель, талантливый человек был твердым и решительным защитником… социализма, линии партии в области хозяйственного и культурного строительства. Он пресекал всякие поползновения помешать строительству, которое велось по великому плану Владимира Ильича Ленина.

В. И. Ленин высоко ценил В. Р. Менжинского. Он направил его на работу в органы ВЧК. Вплоть до трагической кончины Дзержинского Менжинский был его ближайшим помощником, товарищем и другом. Я хорошо знал и того и другого и в период подполья, и после Октября. Мне дороги и близки эти беззаветные рыцари революции, и я хочу сказать… вот они, носители революционных традиций, вот те люди, на которых должен равняться каждый советский человек, и прежде всего наше молодое, растущее поколение. Это были необыкновенные люди. Охранители строительства социализма, они знали и понимали хозяйство и финансы, науку и культуру. Они глубоко понимали каким путем должна идти наша страна к социализму. Они видели и тех, кто нам будет мешать, кто попытается сорвать строительство, и предупреждали о надвигающейся военной опасности, требовали от чекистов постоянной революционной бдительности.

Мы сегодня можем смело сказать, что ни правые ревизионисты, ни «левые» ревизионисты не могут помешать крепнущему единству международного коммунистического движения, основу которого заложили Маркс, Энгельс, Ленин. Коммунизм идет смелой поступью, и ему ничто не в силах помешать.

Вячеслав Рудольфович Менжинский был до конца верным сыном партии, непоколебимым борцом за утверждение на земле идей Маркса — Энгельса — Ленина… неутомимым борцом за торжество великих идей коммунизма.

Рассказы о Менжинском.

М., 1969, с. 72–73.

Вячеслав Рудольфович Менжинский обладал одним удивительным свойством: при немногоречивости, скромности — иногда даже застенчивости — он был исключительно обаятелен в общении с людьми. Он умел слушать и этим умением как-то особенно активизировал своего собеседника.

В 1904–1907 годах Вячеслав Рудольфович работал как член партии в военных организациях. Постигнутое им в совершенстве искусство конспирации в сочетании со склонностью к молчаливым действиям придавали в этих условиях… Вячеславу Рудольфовичу особую ценность. Эти же свойства, между прочим, сыграли огромную роль в работе В(ячеслава) Р(удольфовича) на посту редактора «Солдата».

Мне пришлось сравнительно близко узнать В. Р. Менжинского в послеоктябрьские годы. Я часто встречался с ним на квартире у Людмилы Рудольфовны Менжинской, работавшей тогда со мной в Наркомпросе.

Что отличало Вячеслава Рудольфовича при первом, даже самом беглом, знакомстве с ним? Он был поразительно деликатен в обращении с людьми. Он производил впечатление человека огромной культуры, глубокой учености, разносторонних знаний и большого жизненного опыта.

Его товарищи по работе в военных организациях рассказывали о Вячеславе Рудольфовиче как о человеке удивительной воли и настойчивости. Любое дело, за которое брался Вячеслав Рудольфович, он продумывал самым основательным образом и неизменно доводил до конца.

В, Р. Менжинский был на редкость внимателен в обращении со своими товарищами по работе. Он знал лично каждого сотрудника, был знаком с его работой, знал особенности каждого, заботился о его нуждах. К любому работнику у Вячеслава Рудольфовича был индивидуальный подход.

Мне вспоминается такой случай. В системе ОГПУ работал один знакомый мне специалист-техник. Это был рядовой местный работник. Территориально он был оторван от центра: его местом службы являлась Пенза.

Будучи по делам в Пензе и встретившись с этим работником, я в разговоре с ним выяснил, что по состоянию своего здоровья он не прочь был бы временно переменить работу по своей технической специальности. По возвращении в Москву я решил поговорить с Вячеславом Рудольфовичем.

Менжинский не был предупрежден о цели моего прихода к нему. Когда я заговорил об этом специалисте, работающем где-то в Пензе, Вячеслав Рудольфович сразу же заметил:

— О, я знаю его. Замечательный работник.

И тут же дал мне подробную и самую точную характеристику работника, о переводе которого на другую работу я пришел просить.

После недолгого раздумья Вячеслав Рудольфович сказал:

— Да, ценный работник, необходимо обязательно дать ему возможность несколько отдохнуть от нашей напряженной работы.

На этом, казалось бы, внешне незначительном факте я мог убедиться, как Вячеслав Рудольфович знал людей, умел их организовать и ценить.

Стремление привлечь молодые силы к работе сквозило во всех действиях и словах Вячеслава Рудольфовича…

Комсомольская правда, 1934, 11 мая.

С Вячеславом Рудольфовичем Менжинским я впервые встретился в начале сентября 1919 года в Москве. В это время чекисты раскрыли крупный контрреволюционный заговор так называемого «Национального центра».

Однажды в комендатуру ВЧК пришла скромно одетая пожилая женщина и попросила дежурного коменданта пропустить ее к товарищу Дзержинскому. Феликс Эдмундович принял посетительницу, со свойственной ему внимательностью выслушал ее.

— Я учительница 76-й московской школы, — волнуясь, рассказывала женщина, — пришла к вам, в ЧК, товарищ Дзержинский, чтобы поделиться своими опасениями. Не знаю, может быть, я излишне недоверчиво отношусь к нашему директору школы Алексею Даниловичу Алферову. Но кажется мне подозрительным, что все время к нему ходят какие-то люди в военной форме. Особенно участились эти посещения за последнее время. Я думаю, военные ходят к нашему директору неспроста. И я прошу вас поинтересоваться этим — нет ли тут чего плохого?

Феликс Эдмундович поблагодарил учительницу и сказал, что ее сообщение будет проверено. Опасения учительницы оказались не напрасными.

Через несколько дней к Ф. Э. Дзержинскому попросился на прием еще один посетитель — мужчина средних лет, отрекомендовавшийся врачом одной из военных школ. Он пришел с повинной:

— Хочу облегчить свою совесть и искупить вину перед народом. Состою членом одной белогвардейской организации. По неведению, по наивности многое мне раньше представлялось иным. Теперь же я убедился во всей гнусности этой контрреволюционной организации и ее бандитской деятельности. Искренне раскаиваюсь и хочу помочь вам раскрыть эту организацию. Поверьте мне, я жестоко разочаровался в людях, с которыми недавно был близок.

Врач назвал несколько фамилий и просил в первую очередь обратить внимание на некоего Миллера. Этот бывший полковник царской армии, а теперь начальник окружной артиллерийской школы, является одним из руководителей организации.

Феликс Эдмундович сделал пометки в своей записной книжке, поблагодарил врача за сообщение и попросил через несколько дней зайти еще раз, а затем дал задание установить наблюдение за школой и Миллером.

Материалы, поступившие от учительницы и военного врача, были переданы Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому, только что пришедшему тогда на работу в органы ВЧК.

В. Р. Менжинский по поручению Феликса Эдмундовича приступил к расследованию заявлений от военного доктора, учительницы и других советских патриотов, предупреждавших ВЧК о существовании контрреволюционного «Национального центра», подготовлявшего вооруженный мятеж и захват власти в Москве.

В ночь накануне операции меня вызвали к Феликсу Эдмундовичу. Когда я пришел к нему, в кабинете уже были В. Р. Менжинский и член Коллегии ВЧК, секретарь ВЦИК В. А. Аванесов, начальник Особого отдела Московской ЧК Е. Г. Евдокимов. В кабинет то и дело входили чекисты, В. Р. Менжинский вручал им ордера на арест заговорщиков, объяснял характер задания, предупреждал об осторожности. Он был немногословен, очень Четко формулировал свои мысли, спрашивал, все ли понятно.