Магистр ордена и бургомистр Риги разом замолчали, обменявшись испепеляющими взглядами, и тут же одновременно с искренним негодованием отвернулись друг от друга. Архиепископ Михаэль Хильденбранд как ни в чём не бывало продолжил:

– Католическая церковь сделает всё, чтобы сплотить силы на пути поиска истины, но и вам, как верным сынам нашей веры, нужно во всём следовать учению нашей церкви и быть для подданных образцом духовной силы и единства, поэтому ещё раз призываю вас успокоиться и принять надлежащее решение во благо нашего лучшего будущего, ибо одна ошибка сегодня может перечеркнуть все благие деяния наших предков. Помните: их память достойна нашего уважения, и мы обязаны сегодня приумножать их достижения. Наши храбрые предшественники начали своё благородное дело с просвещения диких балтийских племён, и нельзя допустить, чтобы именно на нас это великое начинание и закончилось. Мы просто обязаны расширить земли, на которых царит единственно правильная церковь – католическая. Всевышний не простит нам, если мы в это непростое время допустим неразумную ошибку!

Спустя пару часов споров и бурных обсуждений глава города под слаженным давлением магистра и архиепископа наконец согласился потребовать от гильдий купцов и ремесленников города Риги введения ограничений на торговлю с Московией. Со своей стороны он пообещал магистру и архиепископу ускорить процесс лишения гражданских прав укоренившихся в городе русских купцов и обеспечить их скорейшее изгнание за пределы города. Этот шаг был и в его интересах, потому что он позволял исключить местных русских из исторически сложившейся торговой цепочки и тем самым, соответственно, намного увеличить прибыль немецких купцов. Этим он обеспечивал безоговорочную поддержку своей власти с их стороны.

Магистр вместе с архиепископом покинули парадный зал замка, и наконец под его сводами наступила тишина. «Завтра глашатаи со стен ратуши объявят о вступлении в силу новых законов, а пока можно посетить дочь Фридриха», – от этой мысли у бургомистра на лице появилась блуждающая улыбка, а его маленькие глазки стали масляными.

Глава города заехал домой, чтобы переодеться и захватить для своей будущей невесты небольшой подарок. Он надел на себя лучшую одежду, чтобы подчеркнуть свою значимость и произвести должное впечатление на дочь купца.

«Что же этой пигалице такое подарить? – задумался бургомистр. – Да чего тут мудрить! От жены наверняка осталась какая-нибудь дешёвая безделица – вот и подарок!»

Хейнер фон Зиберман открыл дверь в бывшую спальню жены и подошёл к комоду, который стоял в углу, возле окна. Он не жалел денег, чтобы произвести впечатление на окружающих, поэтому в его доме всё было самое лучшее. Даже стены комнаты были драпированы красным китайским шёлком с невиданными в северных землях цветами, причём вышиты они были золотыми нитями. Выдвинув верхний ящик, он взял в руки инкрустированный разноцветными камнями серебряный ларец с драгоценностями и открыл крышку. Там находились любимые вещи жены, умершей в прошлом году от горячки: кольца, ожерелья, серьги, браслеты, которые когда-то блистали на ней во время торжественных приёмов. Перебрав содержимое ларца, бургомистр остался недоволен. Всё, что ему попадалось на глаза, было слишком дорого, чтобы дарить дочери какого-то купца.

– Ладно, обойдёмся пока без украшений! Пусть почитает за честь, что к ней в гости пришёл сам глава города! – проворчал бургомистр и сердито захлопнул крышку ларца.

Спустя три часа он подъехал к дому Фридриха, неспешно вылез из повозки и оценивающе осмотрел двухэтажное строение. Первый этаж был жилым. Видно, что ради экономии там заодно помещалась и контора купца, а дальше – небольшая лавка. На втором этаже, скорее всего, располагался склад. Так было надёжнее, и многие небогатые купцы города поступали так же. Доставшийся дорогой ценой товар нужно было беречь от воров – иначе разорение, а это для купца похуже смерти.

Хозяин дома, видимо, увидел своего гостя в окно и выбежал ему навстречу.

– Добрый вечер, господин бургомистр, а мы вас с дочкой уже ждём. В честь вашего приезда мы запекли праздничную утку с яблоками! – Суетливо забегал вокруг важного гостя купец.

– Ладно тебе представление передо мной разыгрывать. Ты же знаешь, что я не поесть к тебе приехал, – недовольно проворчал бургомистр.

– Как же, как же, такой важный гость в моём доме – и за таким дорогим товаром приехал! – с довольным видом воскликнул купец и быстро посмотрел по сторонам.

Его дом располагался на одной из многочисленных узких улиц города, где и двум телегам-то свободно не разъехаться. Для нового строительства внутри крепостной стены места уже не хватало, и поэтому владельцы домов экономили землю как могли, отчего улочки и становились очень узкими. В свою очередь это усложняло оборону города: между домами не могли свободно проехать вооружённые всадники с копьями наперевес. Властям города пришлось даже издать специальный указ, чтобы жители строили дома так, чтобы между ними оставалось достаточно место для проезда конницы. Но и здесь домовладельцы умудрялись схитрить: они оставляли улицу более широкой только на высоту всадника, сидящего на лошади, а дальше снова притискивали дома друг к другу до такой степени, что их жильцы могли друг с другом при желании поздороваться за руку.

Любопытствующие гроздьями висели почти изо всех окон близлежащих домов, ведь не каждый день можно встретить на своей тесной улочке главу города. Это событие должно было надолго сделать дом Фридриха главным объектом пересудов для всех его соседей. Когда бургомистр в сопровождении купца скрылся за входной дверью, обыватели принялись делиться друг с другом своими предположениями по поводу причин визита высокого гостя к небогатому купцу.

– Ну и где же наша красавица? – садясь за ломящийся от яств стол и внимательно оглядываясь по сторонам, поинтересовался бургомистр.

– Она сейчас в своей комнате. Как раз одевается, чтобы достойно выглядеть перед столь важным гостем, – помогая главе города придвинуть кресло к столу, вкрадчиво произнёс купец.

– Это правильно. Жена бургомистра должна знать, когда и как ей одеваться, чтобы не опозорить своего мужа перед важными людьми, а они у меня бывают очень часто, и в основном это важные послы и богатые купцы из разных заморских стран, – оценивающе осматривая сервировку стола, нравоучительно произнёс гость.

– Отведайте закусок, господин бургомистр, пока мои работники заканчивают приготовление горячего блюда. А я пока схожу к дочери, немножко потороплю её. Она, наверное, не знает, что вы уже здесь.

– Поторопи, поторопи… А то, гляжу, не спешит она именитого гостя встречать! – недовольно проворчал бургомистр.

– Я мигом, и глазом моргнуть не успеете, как мы оба будем здесь! – скороговоркой произнёс Фридрих и быстро скрылся в другой половине дома.

Мария в это время сидела на кровати в своей комнате. Она растерянно подняла глаза на отца, когда тот подошёл к ней. Фридрих присел рядом с дочерью и осторожно погладил её по плечу.

– Я вижу, дочка, тебе больше по нраву молодой человек, которого мы с тобой на днях встретили в лесу? – спросил он.

– Он мне действительно понравился, отец. Но почему наш Господь так несправедлив к людям?! Разве отец Стояна заслужил такую судьбу? – спросила Мария, заглянув Фридриху в глаза.

– На всё воля Господа, дочка, и не мы управляем нашей судьбой. Я действительно не знаю, почему так происходит, но это ужасная кончина для человека. Я бы никому не пожелал такой смерти. Но говорят, что отец этого молодого человека был язычником и колдуном, а ты знаешь, как наш архиепископ относится к подобным людям!

– Я не верю, что отец Стояна желал кому-то зла! Понимаешь, отец, мы католики и веруем в Бога. Разве мы имеем право убивать людей только за то, что они другой веры? Это очень страшно, когда человек горит заживо!

– Наша церковь велит бороться со скверной и колдунами, а единственный путь уничтожить колдуна – это сжечь его. Так учит наш архиепископ, и мы не можем противиться воле церкви!