— Сейф? — переспросил я, когда Боб поведал нам историю посещения каюты. — Вот это здорово!

— Вот такой. — Боб показал руками его размеры. — Стоит на полу. Что же в нем может быть?

Хотя мы прекрасно понимали, что никакого отношения к пеналу эта находка иметь не может и что раскрытый сейф скорее всего пуст, мы начали волноваться. Следующего спуска мы ждали, как праздника.

Опускались Николай и Боб. Боб никому не хотел уступать. В конце концов сейф был действительно самой интересной находкой за все время поисков.

— Железно сработаем! — заверил он и бросился в воду.

Следом слез с платформы Николай.

Мы с Аркадием сидели на мокром холодном железе и смотрели на воду. У меня за плечами наготове был заряженный баллон.

Пузыри били родничком. Сперва они всплывали у наших ног. Потом исчезли — водолазы проникли внутрь судна. Спустя минут десять появились вновь. В зеленой воде извивались две тени. Они увеличивались и дробились. Белые купола пузырей, обгоняя их, приближались к поверхности. Наконец из воды показалась физиономия Боба. Он держал над головой кулак. Аркадий взял у него что-то из кулака и раскрыл ладонь. На ладони лежала покрытая зеленью медная зажигалка…

— Уфф-ф!

Боб сидел, вытянув ноги, и рассказывал. Николай стоял около него, держался за лямки акваланга и кивал.

Они опустились к пролому и, стараясь опередить поднимающуюся из углов коридора муть, проникли в каюту. Боб сунул фонарик в сейф. На первый взгляд, ящик был пуст. Тогда он стал шарить руками. В сейфе заклубились коричневые хлопья, пальцы почувствовали небольшой предмет.

— Я подумал: часы или кошелек, — рассказывал Боб. — Зажал в кулак, показал — дуем наверх! — и тягу. Оказывается, вот — зажигалка!

Он плюнул на железо.

— А по-моему, хорошо, — сказал Аркадий. — Хорошо, что вы нашли именно зажигалку. Что часы? Для нас они бы молчали. Их забыл, покидая каюту, хозяин. А зажигалка…

Я понял ход его мыслей.

— Зажигалка — это, может быть, драма. На аварийном судне, скорее всего, уже не было света. В темную каюту вошел человек. Можно только догадываться, был это владелец каюты или посторонний. На палубе шла посадка, а кто-то, чье лицо едва угадывалось в темноте, шарил, держа в пальцах горящую зажигалку, по сейфу. Здорово? Если это был владелец каюты — он хотел забрать принадлежащее ему, если это был чужой — он мародер. Человек в каюте мог задержаться, не попасть даже на последний плот и погибнуть. Сюжет для кино…

Маленькой каютой кончились наши поиски внутри судна: коридор и каюты не имели сообщения с остальными помещениями. Для того чтобы попасть в них, нужно было взрывать борт.

— Взрывчатки у нас мало, — сказал Николай. — Взрыва на два, может, на три. Рвать, так уж знать наверняка — где. Есть такое место?

Мы с Аркадием согласились, что такого места нет.

— Теперь будем искать вокруг, на дне. Может, что-нибудь лежит открыто, просто так, — сказал Николай.

Началось обследование дна. Мы плавали от «Минина» по радиусам. Направления отмечали, устанавливая каждый день на платформе два шеста. Линия, проходящая через них, была ведущей. Водолаз, всплывая, смотрел — не сошел ли он с нее. Каждое обследованное направление отмечали на платформе мелом.

Эти дни мало радовали нас. Изредка попадались обломки, отнесенные волнами в сторону в момент разрушения судна, и только один раз тревога заставила биться наши сердца — я нашел цилиндр. В тот день я плавал в паре с Бобом и, проходя над галечным дном, заметил странный предмет. Одна половина его была погребена под камнями, вторая выступала наружу. Я опустился, ощупал его и с радостным удивлением обнаружил, что предмет имеет цилиндрическую форму. Дальнейшие мои действия были порочными. Я оглянулся, увидел вдалеке силуэт Боба и поплыл к нему. Когда я нагнал водолаза и жестами позвал за собой, направление на цилиндр было потеряно. Ничего не найдя, мы вернулись на «Минин».

В воду опустился Николай. Направление, отмеченное в этот день шестами, было: северо-запад. Николай и Боб плавали долго. Наконец метрах в сорока из воды показалась голова в шлеме и рука, делавшая нам знаки.

— Нашли! — крикнул я.

Аркадий стоял на самом краю платформы. Лицо его побледнело.

Место обнаружения Николай и Боб отметили буйком. Мы все по очереди сплавали туда. По белому сверкающему шнуру я снова опустился на дно. Галька вокруг цилиндра была уже разрыта. Это был действительно цилиндр, но железный. В царапинах, которые сделали ножами наши товарищи, светился оранжевый тлен.

Конец цилиндра очистили от водорослей и раковин. На выпуклой крышке отчетливо проступили головки заклепок. Это была часть вспомогательной паровой машины или насоса…

Мы собрались на палубе «Минина». Ощущение неудачи сделало нас необщительными. В тот вечер мы мало разговаривали между собой. Аркадий отказался от ужина.

Проснувшись поутру, мы заметили в море черную точку. К нам шел катер.

С Изменного подходил сейнер. Он ткнулся носом в гальку. С катера спрыгнули и побрели к нам два человека. Впереди шел в торжественном голубом костюме Василий Степанович, позади него семенил маленький незаметный Белов.

Мы рассказали Белову, как идут дела.

Николай взял карандаш и нарисовал на пустом почтовом конверте два камня и груду железного лома между ними.

— Вот, — сказал он, — средняя часть тут, а остального ничего нет.

— А важно бы найти, — отозвался Белов.

— И тут искали, и тут. Ничего! — Боб описал карандашом вокруг «Минина» замысловатую петлю.

— Осмотрите все дно.

— Смотрим.

Белов разложил на столе привезенную им карту, накрыл ее калькой. Тонко отточенным карандашом нарисовал в центре аккуратную восьмерку — Два Брата — и нанес черный прямоугольничек — «Минин».

Он работал молча.

Описав вокруг прямоугольника радиусом сто метров круг, инспектор стал разбивать полученную фигуру на квадраты. Сторона каждого получилась у него двадцать пять метров. Его карандаш скользил по кальке не останавливаясь. В центре каждого квадрата Белов ставил точку, писал номер и около него в скобках два числа.

— Что это? — спросил Аркадий.

— Направления. На «Минин» и на Два Брата, — объяснил я. — Пеленга.

— Нужна бочка, — сказал Белов.

— Зачем? — не понял Аркадий.

— Отмечать квадрат, в котором работаете.

Боб кивнул.

— Могу привезти. Запросто. Только отпустите к рыбакам.

— Давай…

Посещение «Минина» (мы вшестером отправились на него в тот же день) внушило Белову какую-то мысль.

Он долго ходил по платформе, заглядывал в проломы, измерял маленькой рулеткой надстройку — вернее, остатки ее стен.

— Хорошо бы найти якоря. Хотя бы один, — сказал он наконец Николаю.

— Поищем.

Пообещав вернуться в конце месяца, уехал Василий Степанович. С ним ушел на Изменный Боб.

На другой день он привез оттуда железную бочку. Ее поставили в центре первого квадрата.

Однако, когда мы на следующий день вышли в море, чтобы обследовать этот участок, бочки мы не нашли.

— А ведь была? Черт-те что! — бормотал обескураженный Боб.

Мы плавали взад-вперед.

Белов, который сидел в лодке, рядом со мной, морщился. Бесцельно бороздить море он считал вредным делом.

— Разве это бочка! — сказал он. — Темная, ржавая. Она и сейчас где-то рядом, да ее не увидишь.

Николай сплюнул…

Боб привез с Изменного три новые бочки и выкрасил все три в ядовитый алый цвет.

— Вот теперь хорошо. Очень красивые бочки! — сказал Белов.

С этими дела пошли веселее. Утром приходил бот, мы грузили на него акваланги и отправлялись обследовать очередной квадрат.

Бочка находилась легко. Она красной точкой вспыхивала в темной воде, лучась подходила к борту. Бот становился около нее на якорь, и пара водолазов уходила под воду. Оставшиеся сидели на носу катера и смотрели, как всплывают из-под воды, рисуя отчетливые дорожки, пузыри. Дорожки накладывались друг на друга. Если Николай оставался наверху, он время от времени опускал под воду металлический стержень и ударял по нему молотком. Это он сообщал водолазам, что они работают в видимости катера и что все в порядке.