Создалась реальная угроза ограничения боевой деятельности, а зачастую и гибели наших кораблей. Магнитная мина стала в то время врагом номер один для нашего Военно-Морского Флота. Поэтому к решению этой важнейшей задачи защиты наших кораблей от магнитных мин было привлечено большое количество ученых, судостроителей и военных моряков и на всех флотах были созданы специальные группы размагничивания кораблей.

Именно поэтому, считая, что тяжелейшая военная обстановка первых дней войны требует мобилизации всех сил на решение важнейших практических вопросов помощи нашей армии и флоту, Игорь Васильевич Курчатов обратился с требованием направить его и сотрудников его лаборатории на работы по размагничиванию кораблей, проводившиеся еще с довоенного времени в лаборатории полимеров того же института под руководством А. П. Александрова.

Перед учеными, судостроителями и военными моряками встала труднейшая задача срочного оборудования всех боевых кораблей противоминными защитными устройствами по разработанным перед войной типовым проектам. Работы в этом направлении, начатые с первого же дня войны, проводившиеся круглосуточно, зачастую под бомбежками и артобстрелами, позволяли уже к концу июля — середине августа оборудовать основное боевое ядро наших кораблей размагничивающими устройствами системы ЛФТИ. Потери на магнитных минах практически прекратились. И в этом была заслуга тех, кто размагничивал корабли, и тех, кто непосредственно боролся с магнитными минами.

Вскоре было обнаружено, что немцы начали применять значительно более усовершенствованные магнитные мины с повышенной чувствительностью. Кроме того, разработанные до войны типовые проекты размагничивающих устройств не могли быть использованы для подводных лодок из-за весьма жесткого лимита расхода электроэнергии от аккумуляторных батарей в подводном положении для питания защитных устройств. Все это поставило перед нами новую сложнейшую задачу — организовать и провести большой комплекс научно-исследовательских работ по повышению эффективности размагничивания кораблей и разработке методов защиты от магнитных мин наших подводных лодок, причем проведение этих работ должно было осуществляться в условиях боевых действий, под бомбежками, при отсутствии необходимого оборудования и материалов в прифронтовых Севастополе, Кронштадте и Мурманске.

Вот в это тяжелейшее время и приступил Игорь Васильевич Курчатов к работам по магнитной защите кораблей…

И. В. Курчатов вместе с А. П. Александровым 9 августа 1941 г. прилетели в Севастополь, где к тому времени наряду с напряженной работой по оборудованию кораблей обмотками системы ЛФТИ начала развертываться большая исследовательская работа по совершенствованию размагничивающих устройств и поискам путей противоминной защиты подводных лодок. Там уже работала большая группа ученых ЛФТИ, судостроителей и военных моряков. Большую помощь в работе оказывал флагманский механик Черноморского флота Б. Я. Красиков. А. П. Александров и И. В. Курчатов с первого же дня возглавили научную работу черноморской группы размагничивания кораблей, а после отъезда А. П. Александрова в конце августа на Север Курчатов продолжал руководить исследованиями и оборудованием кораблей ПМЗ.

Не будучи специалистом в этой области физики, И. В. Курчатов, имевший фундаментальные теоретические знания, большой опыт научной работы и обладавший колоссальной научной интуицией, очень быстро освоился с новой для себя областью физики. Энергичный, настойчивый, чрезвычайно живой, всегда, даже в самые трудные дни непрерывных бомбежек, оптимистичный и остроумный, Курчатов поражал нас своей исключительной работоспособностью, умением в каждом, самом запутанном деле находить рациональное зерно и определять правильное решение вопроса. Он увлекался и непосредственной практической работой. В те дни его можно было встретить и в штабе фронта, и на разоружении очередной неконтактной мины противника, и на размагничивании подводной лодки по разработанному с его участием методу, и в научных спорах о путях создания электромагнитных тралов, неизменно среди людей, в самой гуще событий.

Крупный ученый, профессор, Курчатов умел находить для каждого доброе слово, внимательно выслушать каждое предложение, ободрить, поднять настроение товарищей, умел, когда надо, потребовать, когда надо, убедить в необходимости той или иной работы, но неизменно с величайшим уважением к исполнителю, чутко прислушиваясь к его соображениям по данному вопросу. Всем нам очень нравилось его умение увлекать, заражать работой, делать ее интересной и веселой. И вообще, он любил шутку, веселую флотскую „подначку“, умел по-мальчишески звонко смеяться. Курчатов считал своим долгом руководителя, долгом человека поддержать товарищей, вдохнуть в них бодрость и уверенность, запрятав подальше свои собственные неприятности.

Исключительная скромность всегда являлась отличительной чертой Курчатова. Он никогда не упоминал о своих заслугах, в общении с людьми был всегда чрезмерно тактичным и деликатным, отзывчивым и заботливым. Помню такой случай: один из работников Черноморской группы размагничивания кораблей — И. В. Климов был несколько несправедливо „прижат“ начальником. Курчатов, узнав об этом, обратился с письмом к командованию с просьбой реабилитации Климова за его хорошую работу и в дальнейшем добился его включения в список представляемых к Государственной премии. <…>

Мне посчастливилось в течение нескольких месяцев первого военного года работать с И. В. Курчатовым в Севастополе по размагничиванию кораблей, самым непосредственным образом общаться с ним и во время работы, и в краткие минуты отдыха. Довелось видеть его веселую улыбку и сияющие глаза при удачно найденном решении трудного вопроса, видеть его задумчивым и погруженным в свои затаенные мысли, слышать, как он восхищался боевыми делами наших моряков и летчиков. Будучи сам очень красивым, и физически и духовно, И. В. Курчатов умел видеть и чувствовать красоту во всем: и в изящной формуле сложного физического процесса, и в хорошо сшитом костюме, и в пламенеющих красках заката; он с чудесной щедростью любил делиться с товарищами по работе своими знаниями, своим опытом, своим оптимизмом, своим восприятием прекрасного, своей безграничной уверенностью в нашей победе над фашизмом, своей верой в будущее.

Мне довелось встречаться с И. В. Курчатовым и в послевоенные годы. И он, академик, всемирно известный ученый, трижды Герой Социалистического Труда, несущий громадный груз ответственности перед народом за свою область работы, поглаживая свою длинную, как-то странно выглядящую на молодом лице с очень живыми глазами, бороду (как он говорил, усмехаясь: „Для солидности!“), с большим интересом расспрашивал о жизни и работе, о судьбах товарищей-севастопольцев, вспоминал трудные и яркие дни и ночи Севастополя, забавные эпизоды. И снова звенел по-мальчишески звонкий и заразительный курчатовский смех. И снова это был прежний, севастопольский Игорь Васильевич…»

Чтобы потомки помнили о противоминной вахте защитников военных кораблей Черноморского флота, на набережной бухты Голландия в Севастополе в 1976 году был установлен памятник, на котором среди других высечено и имя Курчатова. В экспозиции диорамы «Штурм Сапун-горы» имеется раздел о деятельности группы Курчатова в Крыму.

В начале 1942 года И. В. Курчатов прибыл в Казань, ставшую с середины июля 1941 года основной базой эвакуированных из Москвы и Ленинграда научных учреждений физического и химического профиля, в числе которых был и ЛФТИ. В письме И. В. Поройкову от 3 июня 1942 года И. В. Курчатов писал: «Я с юга вернулся в январе; работа была интересной и получила высокую оценку. Среди других я также был причислен к Сталинским лауреатам за изобретение метода защиты кораблей. Затем болел воспалением легких, гриппом, неладно было с сердцем, и полностью я оправился лишь в апреле. Сейчас много работаю, но результаты еще слабые, т. к. опять занялся новой областью. Попутно с работой у Александрова, заведую сейчас лабораторией Куприенко… Он зимой умер от сыпного тифа. Нужно было заменить умершего товарища»^[351].