Благодаря творческому сотрудничеству Курчатова с военно-морскими специалистами были заложены теоретические и организационные основы для создания в 1942 году такой важной структуры ВМФ, как Служба размагничивания кораблей (СРК), состоящая из станций безобмоточного размагничивания, контрольно-измерительных станций, петлевых станций безобмоточного размагничивания и новой магнитно-измерительной аппаратуры. Как показал опыт, противоминные защитные устройства стали необходимой и постоянной принадлежностью кораблей, расширили их практические возможности. Они обновлялись и совершенствовались постоянно. Примечательно, что на состоявшихся в 1943 году первых сборах СРК флотов и флотилий Служба размагничивания кораблей Черноморского флота, создание которой непосредственно связано с именем Курчатова, была признана лучшей среди всех СРК Военно-морского флота СССР[344].
Деятельность в области противоминной защиты кораблей и судов ВМФ оставила глубокий след в душе Курчатова. Его опыт был востребован и широко использовался моряками и в послевоенные годы. В последующем, занимаясь решением важнейшей государственной задачи — созданием ядерного оружия, он постоянно интересовался состоянием дел с размагничиванием кораблей, принимал участие в сборах СРК ВМФ в 1945 и 1948 годах, с большой теплотой вспоминал работу в Севастополе и на кавказском побережье в период войны, расспрашивал, как сложились жизненные пути людей, с которыми он там трудился. Ряд из них он привлек в свой атомный проект.
По методу, разработанному под руководством Курчатова, в 1950–1960-е годы было построено 50 станций безобмоточного размагничивания кораблей с автономностью плавания 10–15 суток, а в 1970–1980-е годы — около 60 СВР автономностью 15–30 суток[345].
Нарком ВМФ и главнокомандующий ВМС СССР в 1939–1956 годах адмирал Н. Г. Кузнецов в своих воспоминаниях, рассказывая о совместной работе военных моряков с учеными в области защиты кораблей от магнитных мин, особо выделял роль Курчатова. Он писал: «Советские ученые внесли большой вклад в дело победы над врагом, и этот вклад был по заслугам оценен правительством. Многие ученые были награждены орденами и удостоены Государственной премии. Позже, как-то встретившись со мной в Кремле, Игорь Васильевич Курчатов поинтересовался: „Как справился наш флот с электромагнитными минами фашистов?“ И я с удовлетворением подтвердил, что благодаря рекомендациям, сделанным им и его коллегами, флот неплохо выполняет задачи борьбы с вражескими минами»[346].
Это мнение прославленного флотоводца дорогого стоит. Но нельзя не согласиться и с другим его суждением, суть которого не нашла пока должного освещения в историографии. «Неправильно, однако, было бы думать, — пишет Кузнецов, — что кратковременное пребывание на Черном море группы ленинградских ученых помогло решить до конца все вопросы борьбы с немецкими неконтактными минами. Борьба эта длилась в течение всей войны, и не последняя роль принадлежит здесь минно-торпедному институту ВМФ (начальник Н. И. Шибаев) и некоторым специалистам-минерам, таким как профессор О. Б. Брон и другие. Реальную помощь в тралении новых вражеских мин оказывала флоту специально созданная акустическая группа под руководством Н. Н. Андреева, ставшего впоследствии академиком»[347].
Историческая оценка главкома ВМС, являвшегося одновременно членом ГКО и Ставки ВГК, важна и должна находиться в поле зрения объективного исследователя данной проблемы. Высоко оценивая деятельность ученых ЛФТИ, следует помнить, что они работали совместно с учеными и специалистами ВМФ, которые не были «слепыми» и неграмотными исполнителями, но также вносили огромный вклад и творчество в это важное дело на протяжении всех военных лет.
Когда мы слышим или читаем сегодня, что только благодаря деятельности одних ученых ЛФТИ по размагничиванию кораблей были спасены флот и тысячи человеческих жизней[348], оценивая их важную и необходимую в этом направлении работу, не нужно забывать, что флот, военные моряки, население эвакуируемых городов были спасены громадными трудами прежде всего самих моряков, военных и гражданских специалистов различных наркоматов и, безусловно, ученых институтов системы Академии наук, ведомственных, отраслевых военных институтов, в том числе и Военно-морской академии.
Надо отдать должное и руководству ВМФ, прежде всего наркому Кузнецову и его заместителю адмиралу Галлеру, которые приняли и провели необходимые решения базисных проблем, связанных с постановкой, развитием и проведением работ в организациях, институтах ВМФ и на флотах по разработке предложений ученых в области обеспечения безопасности кораблей от магнитного оружия в предвоенный период. Без этих решений и практических мер руководства Наркомата ВМФ в 1939–1941 годах быстрое и успешное внедрение системы ЛФТИ уже в первые месяцы Великой Отечественной войны оказалось бы невозможным.
Курчатов свою роль в данном деле, как и другие заслуги, публично никогда не оценивал, а когда касался этой проблемы, то приоритет отдавал А. П. Александрову. Характерно в этом отношении его выступление на собрании ЛФТИ в ноябре 1942 года, где он, в частности, отметил: «За год работы в Казани Институт дал стране ряд хороших и ценных работ, внедренных на вооружение и в промышленность. Военно-морской флот нашей Родины хорошо знает сотрудника Физико-технического института профессора Анатолия Петровича Александрова, чьи работы получили широкое признание на всех морях нашей страны»[349].
Руководство страны и командование ВМФ высоко оценило вклад И. В. Курчатова в дело укрепления обороноспособности флота. Вслед за присвоением ему в 1942 году звания лауреата Сталинской премии первой степени он за работы по размагничиванию кораблей Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 октября 1944 года был награжден орденом Трудового Красного Знамени[350]. Командование ЧФ представило его также к награждению медалью «За оборону Севастополя», которую при жизни он так и не получил.
Работа Игоря Васильевича на войне оставила добрый, глубокий след в памяти всех, с кем он шел по ее дорогам. Вот что написал о нем Б. А. Ткаченко, в то время инженер-капитан 3-го ранга, представитель НТК ВМФ по размагничиванию кораблей на ЧФ и ТОФ, участник совершенствования методов размагничивания, который прожил рядом с Курчатовым боевую осень 1941 года:
«Немецко-фашистское командование было уверено, что при помощи проверенных в войне с Англией магнитных мин удастся закупорить наши боевые корабли в базах и лишить их боеспособности, было уверено, что советским морякам и ученым не удастся разгадать секрета этих мин и, во всяком случае, не удастся разработать эффективных средств борьбы с ними и защиты от них кораблей.
Такие же события развивались и у других наших военно-морских баз: немецкие самолеты и подводные лодки начали постановку магнитных мин у Одессы и Очакова на Черном море, на подходах к Либаве, Риге, Таллину и Кронштадту на Балтике, и Кольском заливе у Мурманска, и в Белом море у Архангельска.
Появились первые потери: на Балтике подорвался на магнитной мине новый крейсер „Максим Горький“, и только благодаря героическим и самоотверженным усилиям личного состава он с оторванным носом задним ходом был приведен в базу; подорвался и погиб эсминец „Гневный“, получил повреждения эсминец „Гордый“. На Черном море ярким солнечным днем 1 июля на глазах у всего Севастополя подорвался при выходе из базы и затонул эсминец „Быстрый“ (и я был очевидцем этой трагедии), погибло еще два вспомогательных судна.
