Флотские специалисты — ученые, минеры, моряки — видели в Курчатове 1941 года своего боевого товарища, чрезвычайно скромного человека, делившего с ними трудную фронтовую жизнь. Вспоминая события военных лет, они всегда благодарили ученых за их бесценный вклад в борьбу с фашизмом, за свободу и независимость нашей родины. Авторитет Игоря Васильевича в ВМФ вырос быстро и поднялся высоко. Как же это стало возможным?

Как научный руководитель, Курчатов участвовал в решении всех научно-технических задач группы: разработке методов контроля магнитного поля корабля; расчете необходимых обмоток; организации их изготовления в мастерских флота; отладке обмоток на корабле; создании тралов по взрыванию магнитных мин; разработке способов защиты подводных лодок без установки на них постоянных обмоток; обучении офицеров флота приемам и способам защиты; организации для работы групп флотских подразделений; проверке оборудованных кораблей; составлении инструкций; инспектировании других точек размагничивания на побережье; проведении бесед в штабе флота; изучении новых данных о немецком минном оружии и др. При исключительной работоспособности он умел находить в самом запутанном вопросе рациональное зерно и единственно правильное решение.

Глубоко продумывая научные аспекты размагничивания, Курчатов увлекался и непосредственной практической работой, неутомимо ходил по кораблям, наблюдая и давая указания, порой сам садился за пульт магнитометра, устранял неисправности в клеммной коробке, проверял правильность соединения кабелей обмотки ЛФТИ на корабле. Его можно было встретить и в штабе флота, и на разоружении очередной немецкой мины, и на размагничиваемой подводкой лодке, и в судоремонтной мастерской, делающей по его предложению новый образец электромагнитного трала, и на причале, беседующим с офицерами, пришедшими из боевого похода, и осматривающим вместе с ними пробоины в бортах корабля^[330].

Каждый из тех, кто работал с Курчатовым в Севастополе, сохранил в памяти радость от общения с ним во время работы и в краткие минуты отдыха, его веселую улыбку и сияющие глаза при удачно найденном решении трудного вопроса. Его видели погруженным в свои затаенные мысли, слышали, как он восхищался боевыми делами моряков и морских летчиков.

Морякам импонировало, что этот крупный ученый, профессор, доктор физико-математических наук, всегда был с ними рядом, находил для каждого доброе слово, умел приободрить, поднять настроение, выслушать внимательно каждое предложение, с увлечением рассказывал о своей довоенной работе, досконально объяснял тонкости физики магнитных явлений, когда надо — умел потребовать, убедить, увлечь, заразить работой, когда надо — весело шутил. Он любил веселую флотскую подначку, умел по-мальчишески звонко смеяться. Никто не знал о его собственных неприятностях и горе^[331]. В этот период ярко проявилась гражданственность Курчатова. В письме жене 26 октября 1941 года он пишет: «Мне очень грустно, что жизнь складывается не очень легко. Но ты не грусти, настанет время — и опять придут счастливые дни для нашей Родины, а значит, и для нас»^[332].

К 1 ноября 1941 года размагничивающими устройствами было оборудовано основное ядро кораблей Черноморского флота: комиссией были приняты и допущены к плаванию 32 боевых и 12 вспомогательных кораблей и судов. Курчатов с сотрудниками группы создал экспериментальную базу СБР-1 для безобмоточного размагничивания кораблей, сыгравшую большую роль в совершенствовании этого метода. На ней исследовались и в годы войны, и позже способы безобмоточного размагничивания судов водоизмещением свыше двух тысяч тонн, определялось влияние боевых воздействий на стабильность размагничивания корабля и многое другое. СБР-1 явилась школой подготовки и обучения специалистов флота в области защиты кораблей. Благодаря творческой и напряженной работе бригады Курчатова корабли флота получили надежную защиту и потерь от магнитных мин не имели. Опыт работы станции СБР-1 послужил основой для создания аналогичных СБР сначала на Черном море, а с конца 1941 года на всех остальных флотах и флотилиях^[333].

Тем временем фашистские армии все дальше продвигались вглубь страны. 29 октября 1941 года в Севастополе было объявлено осадное положение. Многие флотские учреждения, объекты и обслуживающие структуры эвакуировались в другие черноморские порты. Командование НК ВМФ и Черноморского флота сочло необходимым продолжить работы по размагничиванию кораблей. Так группа Курчатова оказалась в грузинском порту Поти. Удостоверение, выданное перед отплытием из Севастополя, гласило: «Предъявитель сего — профессор ЛФТИ тов. Курчатов Игорь Васильевич, командированный Управлением кораблестроения ВМФ в качестве научного консультанта по системам ЛФТИ на Черноморском театре, оставлен Штабом ЧФ до окончания всех работ на объектах Черноморского флота. Настоящее удостоверение действительно до окончания всех работ по системам ЛФТИ на объектах Черноморского флота»^[334].

Работа на новом месте началась с подготовки выделенных в состав группы новых флотских специалистов, создания стендов и площадок для проверки магнитометров, с продолжения научных исследований по совершенствованию методов размагничивания. В то же время были закончены отчеты по исследованию изменений магнитного поля корабля на разных глубинах (И. В. Курчатов), описанию метода безобмоточного размагничивания (Ю. С. Лазуркин), теоретическому анализу метода безобмоточного размагничивания (А. Р. Регель) и другим работам^[335]. Все они строились на анализе обширных материалов, которые были специально собраны учеными и офицерами черноморской группы в ходе многих поездок по всем портам Черноморского побережья Кавказа. В ноябре Курчатов лично проводил консультации флотских специалистов и инспектирование работ по размагничиванию кораблей во многих пунктах Черноморского побережья.

В Поти Курчатов и его сотрудники разборкой и изучением немецких неконтактных мин уже не занимались. Учитывая приобретенный опыт, эти задачи решали теперь флотские минеры, входившие в отдельную минно-испытательную группу. Предметом постоянного интереса Игоря Васильевича теперь стали характеристики немецких неконтактных мин, так как эффективность их размагничивания в значительной мере определялась чувствительностью магнитных взрывателей. Размагничивание не могло полностью ликвидировать магнитное поле корабля, оно только ослабляло его. Поэтому противник в ответ на размагничивание начал повышать чувствительность магнитных мин, в результате чего многие уже размагниченные корабли вновь оказывались незащищенными. У противника появились акустические, а позднее и комбинированные магнитно-акустические мины. Шла ожесточенная борьба ученых противоборствующих сторон. Противник ставил новые мины, советские специалисты изыскивали новые способы борьбы с ними.

Все выловленные и разоруженные немецкие неконтактные мины поступали в минно-торпедную лабораторию, базировавшуюся в Туапсе. Игорь Васильевич постоянно интересовался тактико-техническими характеристиками всех исследованных взрывателей немецких мин. В беседах и дискуссиях с участием минеров и сотрудников его группы обсуждались вопросы, связанные с борьбой против этих мин, со строительством принципиально новых тралов. Большие трудности возникли в связи с крайней ограниченностью технических средств (двигателей, генераторов, электрических аппаратов, проводов и кабелей), необходимых для оснащения магнитных тралов. В результате возникла идея создания безобмоточного магнитного трала, который представлял собой предварительно сильно намагниченную стальную баржу с металлом на борту. Магнитное поле такой трал-баржи могло использоваться для траления магнитных мин, а ее намагничивание осуществляться на установках, которые были уже созданы и предназначены для так называемого безобмоточного размагничивания кораблей. Примененные впервые на Черноморском флоте в 1941 году трал-баржи затем использовались в различных модификациях на флотах других государств, в том числе и США^[336].