На командном пункте РВСН в Подмосковье один из больших экранов продемонстрировал панораму астраханской степи, и генерал Злобин пояснил по-прежнему хмурому Лыкову:

— Мы получаем «картинку» с задержкой в несколько минут. Спутниковая связь отсутствует, передача идет по радио.

Все произошло неожиданно, уложившись в едва уловимые доли секунды. Что-то стремительно промелькнуло в объективе летевшего на высоте чуть меньше километра беспилотника, и вот уже один из бетонных кубов рассыпается на множество крохотных осколков, а рядом с соседним возникает глубокая воронка, и видно, как ходит ходуном земля от чудовищных ударов, обрушившихся на нее из космического пространства.

— Ну, вот, будь боеголовки начинены не чугуном, а ураном-235, ударную волну уже ощутили бы в Астрахани, — с явным удовлетворением произнес Злобин. — Те немногие, кто смог бы что-то воспринимать с выжженными световой вспышкой до самого мозга глазами.

Офицер, принимавший данные с полигона по телеметрии, был более сдержан, безо всяких эмоций доложив:

— Два прямых попадания. Максимальное отклонение остальных БЧ от цели — сто семьдесят метров. И еще одна отклонилась к югу на несколько десятков километров, упав в воды Каспия.

— Отклонение сто семьдесят метров — это приемлемо, — хмыкнул командующий РВСН. — Эквивалент каждой боеголовки — сто пятьдесят тысяч тонн тротила. Все в радиусе полукилометра будет превращено в тончайшую пыль.

— Что ж, — Валерий Лыков поднялся, одернув пиджак, сморщившийся складками на животе. — Я доволен. Наши ракетные войска и подводный флот подтвердили свою боеспособность. Армия и флот по-прежнему остаются единственными и самыми преданными союзниками России. Товарищи офицеры, я благодарю всех вас за службу! Вы продемонстрировали настоящий профессионализм и слаженность работы!

— Служим России! — грянуло в ответ, и Лыков, чуть заметно скривившись — головная боль накатила с возросшей силой — покинул командный пункт.

Премьер-министр, все так же окруженный плотно сомкнутым кольцом телохранителей, уже добрался до своего бронированного «Мерседеса», наследия прежнего президента, когда неожиданно подскочил отвечавший за связь офицер с трубкой радиотелефона:

— Командующий Северным флотом адмирал Колгуев!

Поднеся к уху динамик, Лыков несколько минут молча слушал, затем, нажав отбой, выругался, заставив уважительно взглянуть на себя бойцов из охраны, и, наконец, выпустив пар, приказал:

— Собрать Совет безопасности! Всех немедленно в Кремль! Из-под земли достать, но чтоб в течение двух часов были на месте!

Члены Совбеза, те немногие, кому Лыков мог доверить, на чью помощь словом и делом он мог рассчитывать, конечно, не смогли явиться в указанный срок. Кто-то, как, например, министр энергетики Вадим Захаров, контролировавший строительство нового нефтепровода на границе с Китаем, или только вылетевший из Шереметьево в Иран для ведения переговоров Иван Слюсаренко, возглавивший почти уничтоженные спецслужбы, находился на самом краю страны, но большинство, пускай и с опозданием, все же прибыли в Кремль.

Глава правительства, старым матерым медведем ворочаясь во главе длинного стола, такого же монументального, как сами кремлевские стены, кивком приветствовал проходивших в зал заседаний соратников. Ринат Сейфуллин, бывший нефтяной магнат, жесткий делец, расчетливый, способный просчитывать последствия любого поступка на несколько ходов вперед — и оценивать его с точностью до копейки. Он лишился сперва бизнеса, «отжатого» американской корпорацией в лучших традициях приснопамятной отечественной братвы, а затем и всей семьи, погибшей под руинами загородного особняка, на который рухнул американский военный самолет, атаковавший Москву. С недавних пор Сейфуллин отвечал за промышленность страны и экономику в целом, успев, впрочем, проявить и талант стратега. Отчаянный, на грани безумия, штурм захваченного японцами Сахалина, не позволивший противнику установить полную блокаду Дальнего Востока, был предложен именно им в те дни, когда раздавленная оккупацией страна еще лежала в руинах, когда не было даже намека на армию.

Прямо напротив Сейфуллина, словно для создания полного контраста, расположился генерал Сергей Буров. Командующий войсковой группировкой в Чечне был одним из первых, кто встретился с вероломно напавшим врагом лицом к лицу, сражаясь до последнего. И он же был тем, без кого невозможно представить победу. Признав поражение, он все же вернулся в строй, фактически возглавив сопротивление.

Благодаря тактическому гению нынешнего министра обороны и личному мужеству генерала, с оружием в руках вставшего на пути врага, партизаны смогли оборонять Нижнеуральск достаточно долго, чтобы название ничем не примечательного городка в российской глуши разошлось по всему миру, а пример его защитников побудил тысячи русских людей взять в руки оружие, на деле выказав свой протест оккупации. И теперь старый служака, на груди которого блестела в ряду других орденов и медалей звезда Героя, оплаченная собственной кровью, возглавил воссозданные вооруженные силы страны. Новый министр обороны России являл собой внешне полную противоположность Сейфуллину. Но на самом деле эти двое работали в тесной связке — армия ничто, если замрут десятки заводов по всей стране, дающие оружие, лучшее, самое совершенное, начиная от автоматов и вплоть до зенитных ракет и сверхзвуковых истребителей. А благодаря усилиям бывшего олигарха объемы производства медленно, но верно росли, вселяя надежду.

В отличие от своих коллег, Вадим Фалев до последнего не имел отношения к партизанам. Возглавив министерство внутренних дел при оккупантах, он не покинул свой пост и сейчас, продолжая служить России. Не раз кое-кто за глаза называл его коллаборационистом и «полицаем», но Лыков в своего давнего приятеля верил, предоставив ему свободу действий и пока не желал об этом решении.

Настороженно поглядывая на хмурого, насупившегося и побагровевшего главу Правительства, члены Совбеза, оторванные от каждодневной рутины, рассаживались под мраморными сводами старинного зала, со стен которого сверкала позолота. А Лыков рассеяно хлопал себя по карманам, пытаясь вспомнить, куда же засунул упаковку таблеток аспирина. Наконец, убедившись, что собрались все, на чье присутствие стоило рассчитывать в принципе, глава правительства сообщил:

— Господа, с севера приходят тревожные новости. Командующий Северным флотом несколько часов назад доложил, что неопознанной подводной лодкой, предположительно американской, в российских территориальных водах был торпедирован малый противолодочный корабль. Корабль затонул, есть погибшие и пропавшие без вести среди команды. А получасом позднее одна из атомных подлодок, находящихся на боевом дежурстве, обнаружила и уничтожила американскую ударную субмарину класса «Лос-Анджелес». Вражеская подводная лодка затонула примерно в сорока милях к юго-западу от побережья Новой Земли со всем экипажем.

Несколько секунд в зале царило молчание, а затем присутствующие разом в несколько голосов начали говорить:

— Это объявление войны!

— Капитана — на берег и под трибунал!

— Провокация!

— Господа! — Без особого труда Лыков перекричал возмущенных членов правительства. — Господа, командир АПЛ «Нижний Новгород» выполнил приказ, и только. Американская подлодка осуществляла слежение за вышедшим для участия в маневрах флота подводным ракетоносцем «Александр Невский», и, по имеющимся данным, готовилась провести торпедную атаку. Наши подводники просто действовали на упреждение, промедли они — и на дне сейчас лежали бы не американцы, а сотня русских моряков.

— Уничтожение американской подлодки может стать поводом для Вашингтона нанести новый удар по нашей территории, — пророкотал генерал Буров. — В Норвежском море курсирует их атомный авианосец с внушительным эскортом, а это полсотни самолетов и не меньшее число ракет «Томагавк», сбивать которые нам будет особо нечем. Или они начнут охоту за нашим кораблями и подлодками, находящимися в открытом море, со вполне предсказуемым исходом такой схватки.