— Цель в захвате! — Штурман-оператор головной машины спокойно наложил прицельный маркер на отметку на экране, обозначавшую самолет противника.

— Выпустить ракеты!

Две ракеты «воздух-воздух» большой дальности Р-33 отделились от пусковых устройств под фюзеляжем тяжелого перехватчика, умчавшись к горизонту. На скорости в четыре с половиной раза превышавшей скорость звука, они стремительно сближались с японским истребителем. Его пилот, вцепившись мертвой хваткой в рукоятку управления, беззвучно шептал молитву, перестав обращать внимание на беспрестанный визг системы предупреждения об облучении. Закрывшись завесой активных помех, он включил форсаж, сжигая остатки топлива в почти опустевших баках и уходя в сторону моря.

Этот отчаянный рывок позволил прожить летчику несколько лишних секунд, а затем, когда расстояние между целью и выпущенными по ней ракетами, сжалось до нескольких метров, почти одновременно сработали неконтактные радиолокационные взрыватели обеих Р-33, и чудовищный сдвоенный удар перевернул летевший на сверхзвуке истребитель, швыряя его в морские волны.

— «Утес», я «Волна-три», — когда с экрана бортового радара исчезал отметка, обозначавшая самолет противника, пилот ведущего МиГ-31 вызвал наземный командный пункт, куда сейчас стекалась информация со всех РЛС и постов оповещения, разбросанных по изрезанной бухтами береговой линии южной части Камчатского полуострова. — Цель поражена. Какие будут указания?

— «Волна-три», следуйте в квадрат «девять-четырнадцать», сопроводите на базу транспорт.

— Вас понял. Выполняю!

Оба перехватчика выполнили разворот с изяществом, на первый взгляд не подобающим массивным самолетам, с вооружением на подвеске и полными баками весившим сорок пять тонн. Даже не используя форсаж, они с легкостью нагнали уже летевший над сушей Ил-76, экипаж которого не обратил никакого внимания на стремительный и ожесточенный воздушный бой. Сейчас Павел Юдин вместе со своим вторым пилотом были заняты лишь тем, чтобы удержать в воздухе поврежденный огнем противника самолет. Экипажи «мигов», пристроившихся по оба борта от «Ильюшина», могли оценить повреждения, только мрачно качая головами при виде россыпи зияющих пробоин в фюзеляже, обрамленных разлохмаченной обшивкой и закопченной гондолы двигателя, из которой все еще струился черный дым.

— Борт «ноль шесть», следуйте за нами. Мы проводим вас до аэродрома!

— Спасибо, «маленькие»! — Юдин помахал рукой, увидев, как сидящий в задней кабине ставшего по левому боку МиГ-31 в ответ поднял сжатый кулак в приветственном жесте.

— Держитесь, мужики! На земле уже все готово, вас встретят! Долго мы вас ждали!

Под крылом Ил-76 проплывали одетые зеленью сопки, иногда сверкали серебром сбегавшие по их склонам ручьи и небольшие речушки. Пилоты транспортника разом выдохнули с нескрываемым облегчением — они все же добрались до цели, еще чуть-чуть и шасси коснутся посадочной полосы. Именно в этот момент в очередной раз взвыла аварийная сигнализация, и приятный женский голос с металлическими интонациями киборга сообщил:

— Отказ первого двигателя!

Разом лишившийся третей части удерживавшей его в небе тяги самолет накренился, теряя высоту. Павел Юдин вцепился в штурвал, до упора отжимая его на себя. Но неуклюже шатающийся в воздухе «Ильюшин», будто вмиг утративший опору, опускался к земле метр за метром.

— Все-таки достали, суки! — прохрипел с натугой командир экипажа, чувствуя, как судорога сводит пальцы обеих рук, обхвативших штурвал. — «Маленькие», не дотянем мы до базы! Идем на вынужденную, долго в воздухе не удержимся! Укажите подходящую полосу!

— Черт, сейчас гробанемся, костей не собрать, — разочарованно пробормотал Сухов. — Ведь почти долетели!

— Рот закрой, мать твою, и следи за высотомером!

Один из «мигов», проскользнув вперед, вдруг выпустил длинную очередь из встроенной авиапушки ГШ-6-23, вбивая рубиновую нить трассеров куда-то в тайгу.

— «Ноль шестой», левее двадцать шоссе, попробуйте приземлиться там! Мягкой посадки, мужики!

— Иди ты к черту, — буркнул себе под нос Юдин, доворачивая ставший вдруг непослушным самолет в указанном направлении и уже отыскав взглядом серую полосу автодороги, рассекавшей густые заросли. — Начинаю снижение! Всем держаться!

Покачивая крыльями, Ил-76 начал пикировать, рассекая плоскостями плотный воздух. Сухов, не отводя взгляда от индикатора альтиметра, отсчитывал вслух:

— Двести метров! Сто восемьдесят метров! Сто пятьдесят!

— Выпустить шасси!

— Шасси выпущены!

Стойки шасси сыграли роль воздушных тормозов, уменьшив скорость снижения. Самолет, будто осаженный в воздухе, едва не встал на дыбы. Юдин, лицо которого окаменело, продолжал командовать:

— Выпустить закрылки!

— Закрылки вышли! Высота девяносто!

— Эх, Бог не выдаст — свинья не съест!

— Командир, шоссе впереди поворачивает! Нужно садиться сейчас, или вспашем тайгу носом!

Цифры на альтиметре стремительно менялись, приближаясь к нулю. За обшивкой гудел раздираемый массивным фюзеляжем воздух, и глухо рычал от напряжения Павел Юдин. В тот миг, когда шасси самолета коснулись разбитого асфальтового покрытия, Ил-76 тряхнуло, так что пилотам показалось, что транспортник просто слетит с шоссе, врезавшись в темную стену леса. Но командиру экипажа удалось сохранить управление.

— Двигатели на реверс! Тормоза!

Направленный в противоположную сторону поток раскаленного воздуха из продолжавших работать турбин затормозил «Ильюшин», когда до поворота шоссе оставалось метров сто. Огромный самолет развернуло юзом, и, пропахав глубокую борозду в асфальте погрузившимися в почву наполовину шасси, Ил-76, наконец, застыл.

— Ну, вот и прилетели! — расслабленно выдохнул Юдин, откидываясь на спинку кресла и чувствуя, как промокла от пота рубашка между лопаток. — Глуши двигатели!

МиГ-31, экипаж которого с небольшой высоты наблюдал за рискованной посадкой «Ильюшина», сделал круг на бреющем, и, качнув на прощанье крыльями, исчез за горизонтом. А на смену ему уже спешили вертолеты. Два темно-зеленых пузатых Ми-8 вынырнули из-за ближайшей сопки, приземляясь в нескольких десятках метров от сверкающей белизной бортов громады Ил-76. Окинув их взглядом с высоты кабины пилотов, Юдин устало проворчал:

— Это за нами! Пошли встречать гостей!

Из вертолетов выбрались люди в армейском камуфляже, двинувшиеся навстречу наконец ступившим на твердую землю пилотам. Возглавлявший их крепко сбитый мужчина в камуфлированном бушлате, из-под которого виднелась черная морская форма, по очереди обнял выстроившихся перед ним летчиков, потрясенно качая головой:

— Ну, мужики, вы даете! Мы тут, на земле, уж и не надеялись, что дотянете!

— Машину жалко, — только вздохнул Юдин. — Отлетался, похоже, наш «ильюха». Подняться-то мы бы и отсюда сумели, Ил-76 откуда угодно сможет взлететь. Но вот как с движками быть? И обшивка вся в дырах!

— Сюда доставим турбины «вертушкой», на месте же и установим, — отмахнулся моряк, счастливо улыбавшийся, глядя на искореженный самолет. — Есть умельцы. Но как же мы рады вас видеть, ребята! Вы за три недели — первый «борт» с большой земли!

— Ну а вы-то сами здесь как, товарищ адмирал?

Командир экипажа Ил-76 без представлений узнал вице-адмирала Гареева, командующего Камчатской флотилией. С первых дней после внезапной высадки японских войск он возглавил оборону полуострова. Подчиненные ему ракетные катера и малые противолодочные корабли стояли на якорях, те, которым посчастливилось пережить первый, самый страшный удар американцев во время Майской войны, а бравый моряк постигал все хитрости войны на суше. И если судить по тому, что линия фронта, протянувшаяся от Охотского моря до самого Тихого океана поперек Камчатки, оставалась неподвижной уже несколько недель, несмотря на все потуги противника, это ему вполне удалось.

— Хреново мы тут, ребята, — вздохнул офицер. — Километрах в трехстах к северу отсюда Вторая пехотная дивизия японских Сил самообороны в полном составе, девять тысяч бойцов, каждый из которых днями и ночами мечтает лишь о том, чтобы вцепиться в глотку русскому. Они перерезали перешеек, соединяющий полуостров с материком, и пытаются прорваться к Усть-Камчатску. «Косые» давят, что есть сил. А мы — тут, на юге, закопались в родную землю по самые уши и ждем вражеского генерального наступления, которое все равно нечем отражать. Им припасы по морю доставляют регулярно, а нам приходится каждый снаряд экономить. Все-таки здорово, что вы прорвались!