В прочем, сейчас Анатолий Герасимов, которому ввиду более высокого статуса, даром, что оставался он лицом сугубо гражданским, было известно чуть больше многих обывателей, сознавал, что даже успей «долгорукий» заступить на боевое дежурство, мало, что изменилось бы, и его ракеты не спасли бы тысячи жизней, оборвавшихся тем майским днем и позже, во время оккупации, когда Россия фактически перестала существовать, как самостоятельное государство, превратившись лишь в территорию, населенную миллионами растерянных людей, полностью покорных воле победителей. Дело было не в ракетах и боеголовках, а в отсутствии воли и решимости тех, кто был наделен властью отдавать приказы, в неготовности их поставить на карту все, включая собственные жизни, ради сохранения независимости державы.
Давний враг тогда мастерски сыграл на чувствах и желаниях людей, стоявших во главе страны. Ультиматум, выдвинутый правительству России, был принят, и под угрозой немедленного нападения премьер-министр арестовал президента Швецова, единственного, кто был готов драться до конца. Наверное, тем, кто стал во главе заговора, фактически совершив переворот, казалось, что они действуют во благо, что опасность миновала, но именно в тот момент, когда верховная власть в стране исчезла, враг нанес удар, добившись успеха.
Лишь немногие смогли или просто осмелились сопротивляться. Командующий Северным флотом России, нарушив прямой приказ главы правительства Самойлова вернуться в базу, направил свою эскадру, в которой были собраны все остававшиеся боеспособными корабли, навстречу армаде врага, надвигавшейся с запада, пяти авианосным ударным группам ВМС США, каждая из которых мощью могла сравняться со всем российским флотом. В неравном бою, исход которого и не мог оказаться иным, были уничтожены ракетные крейсеры «Петр Великий» и «Маршал Устинов», а также «Адмирал Кузнецов», так и оставшийся в истории единственным российским авианосцем. Погибли или получили повреждения, исключавшие возможность продолжить службу, большие противолодочные корабли «Адмирал Чабаненко», «Североморск», «Адмирал Левченко», эскадренные миноносцы «Безудержный» и «Гремящий». Но русские моряки, даже сознавая, что обречены, сражались яростно. Крылатые ракеты «Гранит» и «Вулкан», прорвав хваленую систему ПВО «Иджис», пустили ко дну два американских ракетных крейсера, нанеся тяжелейшие повреждения атомному авианосцу «Авраам Линкольн», символу морской мощи Соединенных Штатов, позже добитому смелой атакой русских подводников.
Балтика, дальний Восток, воды Баренцева моря превратились на несколько часов в поле боя, где сходились в смертельных схватках подводники и летчики, но слишком силен оказался враг, а защитники России, действовавшие порой вопреки приказам испугавшихся до ужаса вождей, были разобщены, лишены единого командования и элементарной связи, и, действуя порознь, могли лишь проиграть, пускай и заставив противника надолго запомнить мужество русских солдат. Ракетный удар по Таллинну, когда сгорели под градом стремительных «Искандеров» сотни агрессоров, отчаянный до безумия бросок танкистов к южным границам страны, через высушенные солнцем степи Ставрополья и безжизненные пустыни Калмыкии не могли уже ничего изменить. Лучшие люди страны, те, кто превыше имел право называться патриотами, заслужив это не громкими речами на шумных митингах, а опасным и тяжелым трудом, гибли в кабинах истребителей, заживо горели в боевых отделениях бронемашин, задыхались в холодном мраке отсеков тонущих субмарин, а враг неумолимо шел вперед, ступая по их телам. Уже на третьи сутки операции бойцы американской Восемьдесят второй десантной дивизии высадились сразу в нескольких аэропортах Москвы, тяжкое ярмо оккупации опустилось на плечи миллионов тех, кто раньше не нашел в себе силы и решимости поднять оружие и встать на пути врага, покорно склоняясь перед его силой.
Герасимов о многом просто не мог знать тогда, как, например, о том, что борьба с захватчиками началась с самых первых дней. Сформированное американцами временное правительство, которое должно было стать надежным инструментом в руках чужаков, оказывало тайную поддержку продолжавшим казавшуюся порой бессмысленной борьбу немногочисленным «партизанам», получавшим помощь и от иных союзников, например, Китая, без вмешательства которого едва ли возможными были последующие события. Сопротивление достигло максимума, когда патриоты подняли знамя мятежа над никому до того неизвестным городком Нижнеуральск. Враг бросил все свои силы, чтобы сокрушить мятежников, практически сравняв с землей непокорный город, но было уже поздно. Страна увидела дело рук оккупантов, прикрывавшихся красивыми словами о защите демократии, общечеловеческих ценностях и международной безопасности, но на деле лишь пытавшихся присвоить природные богатства России, и власть чужаков рухнула, сметенная волной народного гнева. Валерий Лыков, возглавлявший в тот момент временную администрацию, рискуя жизнью, обратился с воззванием, и его услышали многие, поняв, что невозможно больше терпеть, делая вид, что не при чем, взяв в руки оружие и вступив в бой.
Американцы, перед вставшие перед не самым простым выбором, были готовы вести войну на поражение, отбросив в сторону всю шелуху о «миротворческой операции» и «помощи охваченной кризисом России». Но горстка храбрецов доставила на территорию врага ядерные заряды, и половина Сан-Франциско исчезла в атомном пламени, и этот удар оказался решающим. Оккупанты так и не признали поражения, якобы выведя войска для защиты своего населения от неизвестных «террористов», а Россия, вновь вздохнув полной грудью, стремительно начала возрождать былую мощь, потому что каждый понимал — ничего еще не закончилось. И здесь уже директору предприятия «Севмаш» Алексею Герасимову выпал шанс показать свое искусство управленца.
Завод, пришедший в запустение, заработал в полную мощь. Стране, фактически лишившейся флота, нужно было защищать свои границы, и десятки тысяч людей, вернувшиеся в огромные цеха, принялись за дело. «Юрий Долгорукий», наконец, завершив весь цикл испытания, прибыл в Североморск, подняв военно-морской флаг и заступив на боевую службу. Теперь подошел черед и его собрата.
«Александр Невский» не был, однако, единственной подлодкой, замершей в эту осеннюю ночь у достроечной стенки судостроительного завода в Северодвинске, хотя, без сомнений, приковывал к себе значительную часть внимания случайных зрителей. На фоне семнадцатитысячетонного «Борея» ошвартованный по его левому борту многоцелевой атомоход-охотник «Вепрь», ударная субмарина проекта 971 типа «Барс», вовсе не производил впечатления, представая этаким карликом. Прибывшая на «Севмаш» для прохождения ремонта несколько лет назад, она застряла у причальной стенки в ожидании внезапно прекратившегося финансирования, казалось, разделив судьбу многих других кораблей и подлодок русского флота, так и не возвращавшихся в строй. Но неумеренная жадность безвестного чиновника, слишком глубоко запустившего руки в государственную казну, парадоксальным образом обернулась во благо, позволив атомарине избежать участи своих собратьев, уничтоженных в неравных схватках с предпочитавшим бить в спину и без предупреждения врагом, чтобы теперь вновь вернуться на службу обновленной и еще более опасной для любого противника.
Задержав на подлодке взгляд, Герасимов невольно улыбнулся. Стремительные обводы этого превосходного корабля, обтекаемая рубка-«плавник», скошенный назад по-самолетному киль зачаровывали идеальностью очертаний. Совершенные пропорции, выверенные буквально до миллиметра линии, ничего лишнего, способного нарушить смертоносную гармонию. Ну а тех, на кого «Вепрю» и его «систершипам» предстояло охотиться в глубинах мирового океана, стремительно возникая из бездны и расстреливая в упор залпами тяжелых торпед, их облик приводил в неподдельный ужас, даже сейчас заставляя с почтением относиться к России и ее морякам.
Но и атомный ракетоносец, и призванный в скором времени стать его эскортом в дальних походах «Вепрь» как-то терялись в сравнении с возвышавшимся у самого выхода из бухты, наполовину скрывшись под свинцовой гладью воды, колоссом. Его сдвинутая к корме рубка была похожа на выраставший прямо из ледяных волн многоэтажный дом, а ширины корпуса хватило бы, чтобы провести футбольный матч. Стратегический подводный ракетоносец ТК-20 «Северсталь» проекта 941, способный полным залпом превратить в радиоактивную пустыню целую страну, выглядел именно тем, чем являлся на самом деле — чудовищным орудием разрушения, по иронии судьбы служа долгие годы самым надежным гарантом мира на всей планете. Сорок восемь тысяч тонн смертоносной мощи, ночной кошмар американских адмиралов, «Северсталь» и прочие немногочисленные корабли серии — уж больно дорогим стало их содержание для страны «победившей демократии» — не смогли остановить врага, их грозные ракеты Р-39 так и не покинули шахты. Но теперь грозные «Тайфуны», как окрестили их западные эксперты, возвращались в строй, готовясь исполнить свое предназначение, став надежным щитом России, и «Северстали» предстояло первой выйти в океан, став самым весомым символом возрождавшейся русской морской мощи.
