С другими целями было сложнее. Разумеется, до Канады добраться будет сложно, и действовать там почти невозможно — на себе не пронесешь в эту страну все необходимое, а добыть там оружие и взрывчатку, скорее всего, окажется нереально. А вот Мексика — совсем другое дело. На нее приходится почти двенадцать процентов импорта нефти, тоже немало, а добыча ведется в море, с нефтяных платформ, огромных сооружений, беззащитных и чудовищно уязвимых. Генерал Сафар обещал, что будут предоставлены все ресурсы — что ж, нужно воспользоваться такой возможностью, тем более, у Ирана есть подходящее оружие для атаки именно таких целей. И доставить его через океан не так уж сложно — там нет границ и пропускных постов, нейтральные воды потому так и называются, что там до сих пор нет никакого хозяина. Двое суток спустя, умирая от недосыпания, смотря на мир опухшими, воспаленными глазами, полковник Нагиз Хашеми прибыл в Тегеран — там его ждал Омид Сафар.
— Удар должен быть нанесен одновременно в обоих полушариях, только тогда мы добьемся желаемого эффекта, — докладывал полковник внимательно слушавшему его генералу. — Целей несколько — нефтяные поля Саудовской Аравии, буровые платформы в Мексиканском заливе, нефтяные терминалы на побережье Нигерии. В качестве дополнения можно провести операцию против судоходства в Персидском заливе, но это создаст помеху и нам самим. Акцию в Саудовской Аравии я планирую провести силами своих коммандос — расположение ключевых объектов нам известно, проникнуть в страну не составляет особых трудностей, правда, есть проблемы с оснащением. Нам там никто не продаст несколько тонн взрывчатки, а тащить с собой опасно. В Мексиканском же и Гвинейском заливе предстоит действовать нашему флоту, а точнее, подводным лодкам — они атакуют и уничтожат нефтедобывающие платформы.
— Подводные лодки — самые мощные боевые единицы нашего флота. Никто не решится так рисковать ими, полковник, даже ради такой миссии, когда у наших берегов крейсирует американская эскадра во главе с авианосцем! У нас их всего три, и потеря даже оной из них ослабит нашу мощь на море, и без того весьма скромную.
— Я имею в виде сверхмалые субмарины типа «Гадир», — торопливо пояснил Нагиз Хашеми. — Их водоизмещение — всего сто пятнадцать тонн, длина — двадцать девять метров, и они вооружены двумя торпедными аппаратами, что весьма серьезно. Они тихие, их трудно будет обнаружить даже американцам со всей их дарованной шайтаном техникой. Одиннадцать таких подлодок уже в строю, этого хватит для осуществления задуманного. Субмарины должны быть доставлены к целям на плавучих базах, замаскированных под торговые суда, возможно — принадлежащие третьим странам. Я верю, что наши подводники выполнят свою задачу. Кроме того, к участию в операции следует привлечь боевых пловцов — я знаком с их методами, тактикой, знаю, какова их подготовка. Мои «коммандос» тоже умеют плавать с аквалангом, но лучше поручить дело тем, кто готовился к этому каждый день своей службы.
— То, что вы хотите, вы получите, скорее всего, — пожал плечами генерал Сафар. — Если ваш план увенчается успехом, каков будет его эффект? Мы наверняка понесем потери, я — и аятолла — желаем быть уверены, что наши братья погибнут не напрасно.
Полковник Хашеми после нескольких суток без сна и отдыха мечтал только об одном — забыться хотя бы на пару часов, подремать, чтобы измотанный разум его мог придти в себя. Но для того, чтобы получить эту желанную награду, следовало доказать своему начальнику, что время было потрачено не напрасно.
— Эффект? Поставки нефти в Соединенные Штаты упадут в два раза — разве этого мало? Начнется паника, миллионы неверных охватит ужас!
— Даже если все удастся исполнить, у американцев останутся еще источники нефти, — настаивал генерал. — Это Канада, кроме того, нефть есть на Аляске, в других штатах, есть еще подземные хранилища. Ущерб будет восполнен, и достаточно легко.
— Это так, и цели, которые вы назвали, нам не поразить, если мы только не хотим навлечь беду на свою страну. Но толпа плохо воспринимает цифры, а американцы — это толпа. Новость о том, что взлетели на воздух нефтепромыслы едва не по всему миру, породит волну ужаса, который трудно будет обуздать. Цены на бензин подскочат вверх, даже боюсь загадывать, насколько, или, вернее, во сколько раз они вырастут.
— Да, верно, — кивнул Сафар. — Не ракеты и бомбы, а ужас — наше самое сокрушительное оружие! Мы ударим по сердцам, по душам врага, привыкшего чувствовать себя всемогущим. Но для того, чтобы удар достиг цели, нужно действовать быстро — предатели есть везде, если затянем с подготовкой, то что-то станет известно американцам, и они начнут действовать первыми. Нужно спешить!
Полковник был полностью согласен с этой мыслью — промедление грозило тем, что планы станут известны кому-то, кому о них знать не следует. А учитывая, какую подготовку нужно провести, чтоб быть хоть немного уверенными в успехе операции, следовало тем более торопиться — иначе отрабатывать действия можно будет несколько лет.
— Вы отлично поработали, полковник Хашеми, — генерал Сафар оторвался от распечаток, разложенных на его столе, и взглянул в упор на командира бригады «коммандос». — Я убедился еще раз, что не ошибся, выбрав именно вас из многих. Сегодня же план будет доставлен аятолле, и, я уверен, рахбар примет его! Что же касается ваших сомнений по поводу части операции, касающейся Саудовской Аравии… Это наша ключевая цель, отступники должны быть наказаны. Да, действовать на их территории, под присмотром американцев, сложно. Но у нас есть там союзники, полковник. ими движут свои мотивы, но цель у нас с ними пока одна. И кое с кем из них вам следует познакомиться как можно скорее!
Выспаться Нагизу Хашеми все же удалось — в жестком, тесном и неудобном кресле старого, грозящего развалить в воздухе на куски «Аэробуса», доставившего его из Тегерана в Маскат — столицу Омана. План операции «Гнев Пророка» был утвержден без каких-либо изменений, и полковнику предстояло уже сейчас начать воплощать его в жизнь. Целых три часа сна — этого вполне хватило, чтобы сойти вновь на землю бодрым и отдохнувшим.
Исмаил бин-Зубейд добрался до границы из Эр-Рияда за несколько часов. взятый напрокат «Нисан-Патрол», на вид потрепанный и более чем скромный, но на самом деле вполне надежный, доставил бригадного генерала в место, где должна была произойти встреча — встреча, сам факт которой делал его предателем и королевским преступником. Но отчего-то мнение короля теперь меньше всего интересовало командира бригады специального назначения.
Под конец поездки, однообразной и утомительной, генерал задремал — и в итоге был разбужен легким толчком в плечо. Еще не успев открыто глаза, бин-Зубейд первым делом положил ладонь на кобуру с табельным «Браунингом», и лишь по прошествии нескольких секунд, вспомнив, где он, расслабился.
— Господин, прибыли, — лейтенант Аль-Джуни, на несколько часов ставший водителем при своем командире, указал на ровную, как стол, пустыню, простиравшуюся до самого горизонта: — Мы на месте!
— Ты уверен? Это уже граница?
— Граница прямо перед вами, генерал, — кивнул лейтенант, в распоряжении которого был спутниковый навигатор — вещь, незаменимая при поездках по местности, лишенной каких-либо ориентиров. Такой, например, как эта пустыня. — Через километр уже территория Омана. Наши друзья скоро появятся. Мы прибыли раньше оговоренного времени, так что есть еще десять минут.
Бин-Зубейд выбрался из салона внедорожника, с наслаждением потянувшись — тело затекло от долгого нахождения в одной и той же позе. Было жарко, но снаружи все же лучше, чем изнутри — даже неплохой кондиционер не спасал от зноя, когда находишься в железной коробке несколько часов подряд. Китель, пропитавшийся потом, прилип к спине, и генерал, одернув форму, принялся прогуливаться возле джипа, в котором оставался его единственный спутник.
Место для встречи было выбрано хорошее — посреди ровной, приглаженной ветром пустыни, можно не опасаться неприятных неожиданностей. Здесь сложно устроить засаду, и можно вести беседу, не отвлекаясь на то, чтобы вовремя обнаружить отблеск оптического прицела, поймавшего линзой солнечный луч. Конечно, стрелок с винтовкой пятидесятого калибра, вроде американской «Баррет» М82, может расположиться за полтора километра отсюда, и увидеть его невооруженным глазом не сумеет никто, но ведь от всего на свете не убережешься. Нужно доверять людям, даже тем, о ком еще несколько часов назад ты даже не слышал, и кто явно представляет здесь отнюдь не друзей королевства. И потому генерал Исмаил бин-Зубейд приготовился терпеливо ждать.
