— Первый, я Второй, нас обстреливают! — Бурцев кричал, захлебываясь набегавшим потоком воздуха и слыша, как визжат вокруг осколки. — Первый, дайте новый маршрут! Первый, мать вашу!

— Сворачивай на Блюхера, дальше по Горького!

Выжимая газ до предела, Олег, едва не проскочивший поворот, вывернул руль, слыша, как тарахтят за спиной моторы — его спутники уверенно держались позади. Многоэтажные дома по сторонам сменились кирпичными коробками гаражей и автосервисов, затем потянулись заборы частных домов и дач, окруженных оплывшими грядками и жиденькими зарослями смородины и рябины, над которыми возвышались редкие яблони.

— Второй, я Первый, — снова зашелестело в динамике рации. — Пора! Вы вне зоны видимости! Пара минут, не больше!

Съехав на обочину, Бурцев, включив «нейтралку», обернулся к побледневшему от безумной гонки под градом вражеских снарядом Хопкинсу:

— Приехали! Дальше ножками, а мы пока тут пошумим, отвлечем! Ты хоть пленки свои не забыл?

— Флэшка, — поправил партизана репортер. — Все на флэшке. Нет, не забыл. Это Билли все снимал, совался в самое пекло. Он бы очень огорчился, если бы узнал, что рисковал зря.

— Значит так, англичанин, объясняю еще раз, в темпе. Сейчас идешь перпендикулярно этой дороге, до леса здесь полверсты, не больше. Компас-то при тебе? Отлично! Значит, по компасу четко на юго-восток, где-то пять-шесть километров, там будет деревня большая. Попробуй найти транспорт, тебе нужно убраться как можно дальше отсюда, пока американцы на блокируют дороги. И пока не окажешься в Москве, лучше не вспоминай, что ты иностранец!

— Я все помню, — успокоил своего напарника Гарри Хопкинс. — Думаю, смогу сойти за русского. И я дойду, не сомневайся, ради памяти Билли дойду!

— Ну, тогда с Богом, братишка! А мы тут пиндосов погоняем, сколько сможем!

— Прощай!

Спрыгнув с мотоцикла, Хопкинс, поправил висевший за спиной рюкзак с небольшим запасом пищи. Там также был термос с горячим чаем, флага с водой, и еще одна — со спиртом, настоящим, медицинским. Хлопнув по плечу Олега Бурцева, он одернул лямки и бодрой рысцой, прижимаясь к невысокому забору, двинулся в сторону леса, возвышавшегося на горизонте серой зазубренной стеной.

— С Богом, — одними губами прошептал партизан, а затем, выворачивая газ, махнул рукой, подавая знак озиравшимся по сторонам товарищам: — Поехали!

Взревели моторы, и три мотоцикла, виляя по пустому шоссе от обочины к обочине, помчались прочь из города, туда, где стальным заслоном стояли американские посты. Летевший вдоль пустой дороги беспилотный разведчик RQ-2C «Пионер» Корпуса морской пехоты обнаружил движение через пять минут, поймав в фокус своих камер вереницу мотоциклистов. Невооруженный «дрон» мог лишь наблюдать, но рядом уже находились и те, кто был способен одним ударом прихлопнуть горстку храбрецов.

— Второй, у вас гости, — снова ожила рация Бурцева. — Контакт через пять минут! Возможно, тяжелая «броня»! Идут навстречу!

Олег резко вывернул руль, и его мотоцикл, слетев с шоссе, перепрыгнул невысокий овраг с оплывшими стенками. Уложив горячую от такой бешеной езды «Ямаху» на бок, партизан сорвал с плеча пулемет, одновременно пытаясь второй рукой стащить трубу РПГ.

— Вы двое, к тем деревьям, — приказал Бурцев, когда к нему присоединились остальные бойцы. — Сидите тихо, пока мы не начнем. Как только янки ввяжутся, атакуйте с фланга. Не втягиваться в перестрелку! Залп — и отход! Не зевать!

Два партизана, тащившие вьюк с реактивными огнеметами, двинулись вглубь зарослей, обеспечивавших сейчас чисто символическую защиту. Белые маскировочные комбинезоны позволяли слиться со снегом, который за городом уже лежал толстым слоем, окутав окрестные поля и леса, но никак не спасали от инфракрасных камер. Вот только операторы, управлявшие кружившим где-то под облаками «Пионером» никак не могли избавиться от внезапно возникших помех.

Сам Олег устроил позицию за стволом поваленного дерева, используя его, как импровизированный, и достаточно надежный при этом, бруствер. Положив пулемет, заряженный, взведенный и снятый с предохранителя, по правую руку, Бурцев вскинул на плечо тубус одноразового РПГ-26.

Поднять стойку мушки и целик — дело нескольких секунд, и вот уже оружие готово к бою. Выстрел весившего лишь чуть менее трех килограммов гранатомета мог пробивать сорок четыре сантиметра стальной монолитной брони, и партизан уже успел убедиться, что это не просто рекламная уловка разработчиков. А рядом двое других партизан изготовили к бою свои PF-89, китайский аналог «Аглени», чуть более тяжелый, но и с повышенной бронепробиваемостью. Оставалось затаиться и ждать, и, судя по доносившемуся из-за леса звуку моторов, ожидание не должно было затянуться надолго.

Американцы, видимо, немало растерявшиеся от наглости партизан, устроивших вылазку в тот момент, когда, казалось, последних из них заживо погребают под завалами «летающие крепости», действовали быстро и не без размаха. Сперва на шоссе показалась острая «морда» БТР морской пехоты LAV-25, шевелившего из стороны в сторону стволом автоматической пушки. А за ним ползли, порыкивая дизельными движками, приземистые «Хамви» с дистанционно управляемыми турелями, развернутыми влево и вправо.

— Бойцы, гасим бэтээр! — решил Бурцев, уже поймав силуэт вражеской бронемашины в прорезь прицела. — Затем сразу назад, метров на сто пятьдесят. Там заляжем, прикроем наших!

Олег выждал несколько минут, пока американская колонна приблизилась на двести метров. Плавно повернулась плоская башня LAV — наверное, наводчик, у которого кроме обычного прицела был еще и тепловизор, заметил засевших на опушке партизан. Ствол автоматического М242 «Бушмастер» уже крестил их позицию, когда Бурцев громко приказал:

— Огонь!

Олег первым нажал кнопку спускового механизма, посылая в сторону противника реактивную гранату. От грохота выстрела заложило уши, но партизан видел, как три дымные стрелы, одна за другой, утыкаются в скошенный лобовой лист БТР, растекаясь по броне огнем. Рвануло так, что земля дрогнула, и партизаны увидели отлетающую в сторону башню. Сдетонировал боекомплект, с треском начали рваться двадцатипятимиллиметровые снаряды.

«Хамви», двигавшийся позади бронемашины, развернул в сторону партизан короткий тупой ствол автоматического гранатомета «Марк-19». Установленное на автоматизированной турели оружие управлявшееся изнутри, выпустило короткую очередь, и сорокамиллиметровые гранаты, рассыпавшись веером, разорвались в считанных шагах от позиции партизан.

— Отходим, — Олег, отбросив дымящий тубус РПГ, встал, подхватив с земли свой пулемет, и попятился назад. — Прикрываю!

Второй «Хамви», замыкавший колонну, выкатился на обочину. В его турели был установлен пулемет GAU-19/A пятидесятого калибра, и сейчас этот трехствольный «монстр» дал длинную очередь. Бежавший рядом с Азаматом Бердыевым партизан даже не вскрикнул, когда его тело разорвало пополам летевшими в упор пулями. Сам Бердыев упал в сугроб, слыша, как летят над ним, исчезая в гуще леса, свинцовые «осы», с треском прошивая стволы деревьев.

Бурцев, тоже вжимаясь в землю, дал длинную очередь из РПК-74М, но легкие пули лишь царапали вполне солидную броню «Хамви», огрызавшихся огнем. В этот момент что-то грохнуло в стороне, и выпущенная из «Шмеля» граната-капсула ударила в борт одного из автомобилей. Взрыв оторвал весивший пять с половиной тонн «Хамви» от земли, легко перевернув машину на бок.

Подползший к зарывшемуся в неглубокий сугроб Бердыеву Олег выдохнул:

— Давай, ходу отсюда! Живее!

Снова грохнул «Шмель», и взрыв поднял столб огня в нескольких метрах от уцелевшего американского «Хамви». Снова замолотил автоматический гранатомет, а водитель поспешно сдал задом, виляя из стороны в сторону и пытаясь так сбить прицел.

— Все, парни должны уже свалить, — решил Бурцев.

Азамат дернулся в сторону шоссе:

— Мотоциклы захватим!

— Сдурел?! Ножками давай, ножками! И живее, пока они все здесь артиллерией не перепахали!