Под улюлюканье и вой чеченцев танк поравнялся с горевшими БТР, и над степью разнесся громовым раскатом звук выстрела. Первый снаряд калибра 115 миллиметров ударил в борт многострадального «Хамви», разворотив и так изрешеченную машину на куски, разлетевшиеся вокруг на десятки метров. Башня шевельнулась, длинный ствол танкового орудия шевельнулся, выискивая следующую цель, а затем громыхнуло так, что земля дрогнула. Мартинес, чудом остававшийся в сознании, увидел, как над танком поднимается густой столб черного дыма. Башня, сорванная чудовищно сильным взрывом, лежала на обочине, выставив вверх погнутый ствол пушки.

Снова прогремел взрыв, и на месте одного из чеченских внедорожников появилась дымящаяся воронка, вокруг которой было разбросано что-то, похожее на комки обгоревшей смятой бумаги. Не сразу моряк понял, что это куски обшивки корпуса громадного «Рейнджровера». Еще один взрыв — и в пламени исчез «Лэндрузер» с установленным на крыше в люке пулеметом ПКМ.

Это было последней каплей. Боевики, суетившиеся на шоссе, кинулись в разные стороны. Несколько уцелевших машин, скрипнув покрышками по асфальту, сорвались с места, разворачиваясь и исчезая за горизонтом. С шумом и лязгом в канаву скатился боевик, обезумевшим взглядом уставившийся на еще живого Энрике Мартинеса. Завизжав что-то, он кинулся на американца, забыв про болтавшийся за спиной автомат и просто вытянув вперед руки. Выставив перед собой бесполезный карабин, морской пехотинец из последних сил оттолкнул навалившегося чеченца. Поглощенные борьбой, они не видели, как на шоссе появилась небольшая колонна. Катившая первой БМД-2 резко остановилась, лязгнув траками, и с нее спрыгнули вооруженные до зубов люди. Двое дюжих парней в камуфляже «флора» подхватили ничего не замечавшего вокруг себя чеченца, оторвав его от полузадушенного Мартинеса. Тот мог лишь хрипеть, захлебываясь собственной кровью.

— Батько, тут, кажется, один жив, — крикнул по-русски рослый парень с пулеметом ПКМ на плече и жиденькими усами, придававшими ему вид не солидный, а комичный. — Это американец!

Человек в таком же, как у остальных, камуфляже, с укороченным АКС-74У за спиной, прихрамывая, спустился в овраг. Когда он склонился над раненым, то услышал, как Энрике Мартинес шепчет полузабытую молитву. Обернувшись к столпившимся на обочине людям, командир крикнул:

— Фельдшера сюда, мухой! Этого хлопца я знаю!

Бывший глава сельсовета станицы Осиновская вспомнил американского офицера, чей отряд подоспел в тот самый миг, когда казаки уже дрогнули под натиском пришедшей с юга банды чеченцев. Если бы не внезапная атака, то короткая схватка в степи стала бы последней не только для атамана, но и для всех, кто вместе с ним в тот день взял в руки оружие.

Энрике Мартинеса подхватили крепкие руки, уложив аккуратно на асфальт. Прибежавший от БМД парень с медицинской сумкой не мешкал, злыми окриками отогнав мешавших людей. А тем временем казаки обыскивали окрестности, и время от времени, когда они находили укрывшихся боевиков, звучали одиночные выстрелы.

Морской пехотинец пришел в себя, почувствовав, как нечто касается его рта. Разлепив губы, он глотнул прохладной воды из поднесенной фляги и увидел Лейлу Дадоеву, склонившуюся над офицером. Скосив взгляд, Мартинес обнаружил вокруг множество людей в русской форме, с «калашниковыми» в руках. За их спинами виднелась БМД, а чуть поодаль — угловатая махина танка Т-80, попиравшая асфальт своими широкими гусеницами. Еще несколько минут назад пышущий сейчас жаром работавшей на холостых оборотах турбины танк с точностью отличного снайпера выпускал по чеченцам управляемые ракеты «Рефлекс» с пятикилометровой дистанции из своей пушки.

Атаман, увидев, что очнулся американец, приблизился, подозвав молодого казака-переводчика. Чеченка испуганно отпрянула, пропуская вооруженных людей.

— Мои солдаты, — прошептал Мартинес, не без труда сфокусировав взгляд на лице русского. — Где они?

— Те, что вырвались вперед, живы и здоровы. Мы их встретили на пути сюда, указали путь до станицы. А которые с тобой были, те здесь — все, кто дожил до нашего появления. Вон, Гордееву спасибо скажи, за то, что метко стрелял.

Атаман указал на выбравшегося из-под брони Т-80 казака, спрыгнувшего на землю. С наслаждением потянувшись, тот разминал затекшие мышцы — несмотря на все свои достоинства, высокую огневую мощь и отличную защиту, боевое отделение «восьмидесятки» было слишком тесным для рослого плечистого мужчины

— Гордеев срочную служил в танковых войсках, наводчиком. Вот, вспомнил молодые годы!

— Откуда у вас танки? Вы же простые крестьяне.

— Подарок безвременно сгинувшей Российской Армии. Перед тем, как схлестнуться с вами на берегах Терека, наши проделали долгий путь, и не вся техника выдержала такой марш через степи. У некоторых машин просто закончилось горючее, и их бросили по пути. Ну а мы подобрали, подшаманили, как умели, привели в божеский вид. Москва далеко, у новых властей до казаков, как всегда, руки не доходят. Вам тоже дела нет. Зато Чечня под боком. И лезет оттуда всякое дерьмо. Один раз, американец, ты нас из этого дерьма вытащил, но не всегда же на дядю надеяться. Вооружились, как могли, станицу укрепили. Каждый день ждали, когда начнется, вот и дождались, на ваше счастье. Наш разведдозор стоял на самой границе, как услышали звуки боя — сразу сюда выдвинулись. Так что теперь ты — на территории и под защитой Югороссийского казачьего войска. Ну а я — командир отряда местной самообороны атаман Степан Нечаев.

Не все из сказанного русским было понятно Энрике Мартинесу. Его познания в чужом языке были крайне скудными, да и знакомство переводчика с английским, похоже, ограничивалось школьной программой, пусть это даже была очень хороша школа. Но, дождавшись окончания тирады, офицер спросил, медленно произнося каждое слово:

— Что будет со мной и моими людьми?

— Пока побудете у нас. Разумеется, без оружия. Кому нужно, окажем помощь, благо, есть у нас доктора. Потом передадим вашим — если они про тебя и твоих людей вспомнят. В Чечне полыхнуло вмиг и всюду сразу. Ваххабиты спустились со своих гор и подняли мятеж по всей республике. Похоже, все ваши гарнизоны уничтожили за минувшую ночь, заодно перерезав чуть не половину своих братьев-чеченцев. Звери. Стоит только почуять кровь, их уже не унять. Вот потому мы и стоим возле границы в полной готовности. Вас заметили вовремя, и то еле успели. Хотя, знай мы, что тут американцы, хлопцы бы, пожалуй, и не стали за вас встревать. Ну да что уж теперь.

— Все равно спасибо, — пробормотал Мартинес, не ожидавший такой откровенности.

Атаман лишь кивнул, промолчав, и направился к своим бойцам, переминавшимся ноги на ногу возле бронемашин. Подлетевший с юга легкий кроссовый мотоцикл, треща маломощным движком, резко затормозил, развернувшись поперек шоссе.

— Малой, что там?

Атаман, растеряв изрядную часть солидности, чуть не бегом подскочил к едва успевшему спрыгнуть с мотоцикла мальчишке-подростку в натовском пустынном камуфляже и сбитой на затылок панаме с загнутыми полями.

— Батько, видел чеченов! Верст с полста отсюда, на шоссе! Их там с сотню, танк, две БМП, «саушка» и несколько машин. Пока просто стоят, базарят о чем-то.

— Молодец, Сашко! — Развернувшись к подобравшимся разом казакам, атаман рыкнул: — Бойцы, по машинам! Отойдем к станице, «духов» будем ждать там! Рома, свяжись с Кондратом, пусть выдвигают бронегруппу навстречу! Хватит его хлопцам в хатах лавки просиживать! Шевелись, братва!

Над дорогой разнеслась зычная команда, и казаки вскарабкались на плоскую крышу БМД, а Гордеев, натягивая на бегу шлемофон, взлетел на башню танка, ловко ввинчивая тело в открытый люк. Сам Мартинес опомниться не успел, как его подхватили двое парней, не слишком аккуратно уложи на пол микроавтобуса УАЗ с красными крестами на бортах. Рядом, на узком сидении, устроилась Лейла, закутавшаяся с головой в русский камуфлированный бушлат с воротником из искусственного меха.