— До тех пор, пока не подойдут корабли янки, — кисло заметил старший помощник. — У них погружные ГАС, которые можно опустить на трехсотметровую глубину. И тогда нам хана!

— Замучаются искать! Мы уже будем далеко!

Рулевой, сверяясь с показаниями глубиномера, сообщил:

— Триста пятьдесят метров!

— Остановить погружение! Увеличить ход до десяти узлов! Лечь на курс сто сорок!

Маневрируя, «Усть-Камчатск» начал разгоняться, буквально продираясь сквозь сдавленную собственной массой толщу океанской воды. Ее корпус испытывал колоссальное давление, словно подлодку стискивала ладонь великана, и это давление люди, находившиеся на борту субмарины, ощущали буквально собственным нутром.

— Мы на предельной глубине, — произнес Владимир Шаров. — Здесь нас почти невозможно обнаружить с поверхности, но мы и сами практически ничего не знаем о том, что творится над головами.

— Нельзя просто прятаться, — повысил голос Тарас Беркут. — Мы уступаем противнику инициативу!

— Мы будем оставаться на глубине столько, сколько сможем, насколько хватит запасов кислорода и энергии в батареях.

Субмарина двигалась десятиузловым ходом, быстрее, чем многие обитатели океанских глубин. Кашалот, грозный хищник, нырнувший за добычей, испуганно отвернул в сторону, пропуска ее. Но со стороны могло показаться, что «Усть-Камчатск» неподвижно завис над бездной, обрывавшейя на многокилометровой глубине горным плато, похожим на поверхность далекой звезды, таким же неизученным, где никогда не ступала нога человека. А наверху кружил вертолет, то снижаясь к самым волнам, то снова взмывая вверх, одним таким «прыжком» преодолевая по полмили а то и больше. Но импульсы гидролокатора бессильно разбивались о ту невидимую границу между слоями воды разной температуры, заставляя экипаж бессильно ругаться.

— Шум винтов, — неожиданно доложил акустик «Усть-Камчатска». — Надводная цель!

Новый звук бесцеремонно нарушил безмолвие океана. фрегат «Калгари», на мачте которого реял канадский флаг, мчался со всей силы. Форсажные турбины разогнали его до тридцати узлов, но и этого могло не хватить.

— Лейтенант Морган, какие новости от американцев? — капитан фрегата окликнул своего старшего помощника.

— Их корабли будут здесь через час, никак не меньше, сэр. На подходе один «Орион», вылетевший из Перл-Харбора. Он прибудет в течение получаса.

— Русские не могли уйти далеко. Сбавить ход до пяти узлов, опустить буксируемую антенну ГАС!

Фрегат замедлил ход, так, чтобы собственные шумы не создавали помех работе сонаров. Длинный кабель, разматывавшийся за его кормой, оканчивался насадкой гидролокатора, опускавшейся все ниже и ниже и пробившей незримый рубеж «термоклина». Первый же импульс настиг повисшую в толще воды подлодку, но, вместо того, чтобы вернуться невесомым эхо, частью был поглощен покрывавшим ее корпус противогидролокационным покрытием, а частью рассеялся.

— По нам снова работает ГАС! — немедленно доложил Шарову акустик, переключивший бортовой гидроакустический комплекс МГК-400 в режим обнаружения сигналов. — Корабельная станция! Рядом эсминец или фрегат!

— Теперь точно головы поднять не дадут, — прорычал сквозь зубы старший помощник. — У них преимущество в скорости, не уйти!

— Вашу мать! — Тарас Беркут почувствовал, как в груди поднимается темная волна злости и отчаяния.

Командир диверсионной группы выскочил из помещения центрального поста, едва не сбив с ног нескольких попавшихся ему по пути в узком проходе моряков. Он знал сейчас, что делать. Целью беркута была одна из пустующих кают. На самом деле, свободного пространства на борту, несмотря на то, что в поход «Усть-Камчатск» вышел с неполным экипажем, едва ли было в избытке. Но здесь никто из моряков не хотел селиться, предпочитая тесноту других кубриков. И причиной тому были три массивных цилиндра, отлитых из свинца и «украшенных» желто-черными символами радиационной опасности.

Беркут опустился корточки возле крайнего из уложенных в ряд прямо на полу цилиндров. Когда-то это был атомный артиллерийский снаряд калибра 152 миллиметра, но усилиями подпольных ядерщиков он превратился в диверсионный ядерный фугас. Пальцы бывшего майора Российской Армии, чуть дрожа, коснулись пульта, прилепившегося к свинцовой болванке, начиненной смертоносным плутонием.

— Командир! — Вздрогнув, Беркут обернулся, увидев застывшего на пороге каюты Заура Алханова. — Что ты делаешь, командир?

— На что похоже, боец? Над нами крутится американский эсминец. Если не удастся от него оторваться, я приведу в действие заряды. Хоть сколько-то пиндосов прихватим с собой!

— Едва ли нас для этого послали в такой поход!

— Предлагаешь просто сдохнуть в этой консервной банке, когда закончится кислород? Или всплыть на радость американцам?

— Не дури, командир! Мы не для того здесь!

— Черта с два, я живым не дамся! Надолго нас с тобой запомнят! В каждом снаряде по две с половиной килотонны, неплохой сюрприз для янки!

Тарас Беркут опустил ладонь на небольшую клавиатуру, готовый за мгновение ввести намертво заученный код. А в это время Владимир Шаров в рубке сыпал приказами быстрее, чем его моряки успевали выполнить предыдущую команду.

— Зарядить приборы гидроакустического противодействия в торпедные аппараты пять и шесть! Перезарядить торпедные аппараты один и два противокорабельными торпедами!

Два самоходных имитатора «Корунд» заняли места в торпедных трубах. Еще из двух сперва пришлось выгрузить «сигары» противолодочных торпед ТЭСТ-71М, на место которых система дистанционного автоматического управления торпедными аппаратами загрузила пару мощных 53-65К.

— Корабль всего один, но наверняка сюда движется уже вся чертова американская эскадра, — произнес Шаров, обведя взглядом своих людей, замерших на боевых постах, у приборных консолей. — Прятаться нет смысла, противник знает, что мы здесь. Значит, ударим первыми!

Захлопнулись массивные крышки торпедных аппаратов, и капитан скомандовал:

— Начать всплытие! Рули глубины на десять градусов! Подняться до пятидесяти метров!

Сбрасывая балласт, «Усть-Камчатск» рванулся вверх, и тотчас на экранах сонаров «Калгари», неторопливо кружившего над местом последнего контакта, появилась четкая отметка.

— Подводная лодка на ноль-девять-пять! Восемь миль!

— Приготовить торпедные аппараты! — командир канадского фрегата хищно усмехнулся: — Как только сблизимся на дистанцию торпедного залпа, открыть огонь!

И одновременно капитан Шаров приказал:

— Прибор гидроакустического противодействия — в режим постановки акустических помех! Торпедный аппарат пять — пли!

Похожий на торпеду самоходный имитатор МГ-74 «Корунд» выскользнул из раструба торпедного аппарата, тотчас обрушив на вражеский сонар хаотичный поток импульсов, среди которых невозможно стало выделить эхо, отражавшееся от подлодки. Океан наполнился шумом, и канадские акустики в растерянности терзали настройки своей аппаратуры, пытаясь отсеять помехи. Попытка перейти в пассивный режим тоже ничего не дала — на поверхности были слышны лишь шумы, испускаемые ложной целью.

— Акустик, положение цели? — потребовал Владимир Шаров.

— Надводная цель по пеленгу сто тридцать, пятьдесят семь кабельтовых!

— Цель уничтожить! Торпедные аппараты с первого по четвертый — пли!

Плавно отодвинулись наружные крышки торпедных аппаратов, и четыре торпеды 53-65К тупоголовыми пенными копьями пронзили толщу воды, отделявшую их от цели. Кислородные турбины разогнали восьмиметровые «сигары» весом в две тонны до сорока трех узлов за считанные секунды. Включились акустические системы самонаведения, мгновенно нащупав импульсами маломощных сонаров корабль-цель.

— Торпедная атака! — Акустик «Калгари» был первым, кто обнаружил опасность. К этому моменту четверть пути русских торпед осталась позади. — Три торпеды по левому борту! Четыре торпеды!

Канадский фрегат был лишен таких средств защиты, как система постановки газовой завесы «Прерия-Маскер», установленная на большинстве кораблей ВМС США. У его командира было немного шансов уклониться от атаки и еще меньше времени для этого.