Внизу распахнула свою жадную пасть морская бездна — до дна здесь было больше полукилометра, и если ошибется кто-то из команды, один из тех семнадцати моряков, для которых не было начальника выше и главнее, чем капитан Мешхеди, подводники не успеют даже толком испугаться. Субмарина мгновенно провалится вниз на такую глубину, где чудовищное давление вмиг расплющит ее корпус, как скорлупу, и предсмертные крики заткнет ворвавшаяся в тесноту отсеков ледяная вода.

— Шайтан! — выругавшись вполголоса, и мысленно попросив Всевышнего простить его, капитан затанцевал у перископа, осматриваясь, и через секунду возбужденно воскликнул: — Огни! Слева по борту тридцать градусов!

— Это платформа!

Штурман подскочил к Асфану Мешхеди, едва не оттолкнув того в сторону, чтобы заглянуть в перископ, и увидел мерцающие вделке, у самого горизонта, искорки. Там было, чему гореть — на платформах, раскиданных по всему шельфу, вдоль побережья Мексики и южных штатов США, работа не прекращалась ни днем, ни ночью. Светились огни, предупреждавшие суда об опасности, светилось ограждение посадочных площадок для вертолетов, мерцали сигнальные огни на вынесенных далеко в стороны ажурных стрелах подъемных кранов, горели факелы попутного газа, вместе с нефтью вырывавшегося из недр и сжигавшегося здесь же без всякого сожаления. Огромное сооружение, которое предстояло уничтожить сейчас иранским морякам, было там, где ему и полагалось, но курс субмарины, заранее рассчитанный, трижды проверенный и перепроверенный, отчего то пролегал в стороне.

— Мы чуть не промахнулись! — В глазах Мешхеди вспыхнули огоньки ярости, когда он взглянул на растерянного штурмана. Но тут же капитан потерял всякий интерес к моряку, приказав зазвеневшим от волнения голосом: — Убрать перископ! Перейти на электродвижение! Разворот влево на тридцать градусов! Погружение до тридцати метров!

Капитан Мешхеди видел назначенную именно ему цель всякий раз, стоило только закрыть глаза. Он помнил каждый фотоснимок из сотен увиденных, помнил все мельчайшие детали достаточно хорошо, чтобы сказать без сомнений — подлодка, преодолев сотни миль в чужих, опасных водах, оказалась там, где даже такое крохотное суденышко могло изменить ход истории.

Подводники действовали, как единое целое, слаженно и четко выполняя все приказы своего капитана. Втянулась в ограждение рубки труба перископа. Рули направления шевельнулись, словно плавники, словно подлодка была живым существом, и «Гадир» развернулся, нацеливаясь скругленным носом на свою добычу.

— Включить сонар! — продолжал командовать Асфан Мешхеди, с наслаждением видя, как умело и четко действуют его моряки, каждого из которых он сам обучил всем премудростям ремесла подводника. — Уточнить расстояние до цели!

В один голос такие же приказы отдавали сейчас капитаны еще нескольких подлодок, казавшихся крошечными и хрупкими субмарин «Гадир», гордости иранского кораблестроения, скрытно вышедших к своим целям. Мгновение, и к громаде нефтяной платформы умчался сквозь толщу воды ультразвуковой импульс, испущенный антенной малогабаритной гидроакустической станции. Умчался, чтобы, отразившись от преграды, вернуться назад, и тотчас акустик, такой же, как и все, небритый, взмокший от волнения, сверкая глазами, сообщил, взглянув на своего капитана:

— Прямо по курсу! Семнадцать миль!

— Приготовить торпедные аппараты!

Цель была близка — огромная, так что промахнуться было невозможно, беззащитная, чудовищно уязвимая. Глубоко в темную бездну океана уходили трубы, словно иглы, вонзавшиеся в жилы матери-земли, и по ним на поверхность текла нефть, черная маслянистая жижа, за право распоряжаться которой многие были готовы без колебаний пожертвовать даже жизнями — только чужими. Сотни людей там, на огромном сооружении, за ничтожное, в общем-то, вознаграждение, были заняты тем, что создавали чужое богатство и почти безграничную власть. Вскоре им предстояло умереть.

— Погружение на пятьдесят метров! — приказал Асфан Мешхеди, и матрос, стоявший у рулей, выполнил команду, отклоняя вниз пару рукояток. «Плавники» рулей глубины качнулись удивительно плавно, словно подлодка и впрямь была живой, и «Гадир» нырнул прочь от поверхности, в спасительную тьму глубины, не останавливаясь и не сворачивая с курса.

Их не могли ждать там, впереди, им просто не позволили бы подойти так близко, если бы знали хоть что-то, догадывались. Над головами не рыскали эсминцы, вспарывая гребни волн скошенными форштевнями, не кружили противолодочные «Орионы», не таились рядом, в сумраке морской бездны, подлодки-охотники, подстерегая непрошенных гостей. Враг был уверен, что никто не посмеет угрожать ему здесь, и отчасти он был прав. Но только те, кто отдавал приказы, укрывшись под бетонными сводами бункеров Пентагона, не допускали мысли, что найдутся в мире бойцы, жизнь свою ценящие намного меньше, чем свою родину.

На поверхности залива царила тишина и покой, словно сам Всевышний отвел глаза неверными, не давая им увидеть в упор верных своих воинов, ведущих священную войну. И все же капитан Мешхеди, десятки раз выходивший в учебные атаки на своей малютке-субмарине, и несколько раз условно «торпедировавший» саудовские и даже американские корабли, хотел избежать любой досадной случайности. Погрузившись на далеко не предельную даже для такой крохи глубину, «Гадир» медленно приближался к цели. Уже можно было стрелять — торпеды могли дотянуться до платформы, но капитан медлил. Он хотел сделать все наверняка, чтобы, если придется потом погибнуть, смерть его и его людей не оказалась бы напрасной.

— Десять миль! — доложил акустик, прощупывавший толщу воды перед подлодкой импульсами сонара. — Цель прямо по курсу!

— Открыть крышки торпедных аппаратов!

Офицер-торпедист коснулся своего пульта, заставляя приоткрыться массивные заслонки, впуская забортную воду в полуметрового диаметра трубы торпедных аппаратов, занимавшие добрую четверть внутреннего объема субмарины. Зашипел в перепускных клапанах вытесняемый внутрь подлодки воздух.

Платформа все приближалась, нависая над субмариной всей своей громадной массой. Сотни людей там были заняты своим делом, обслуживая хитроумное оборудование, позволявшее добывать «черное золото» с огромной глубины, из-под поверхности моря. Им предстояло погибнуть, принять смерть во имя Исламской республики, и Асфан Мешхеди не испытывал ни тени сомнений в том, что предстоит сделать. Те, кто находился на платформе, не были его врагами, они не сделали лично ему ничего дурного, но они создавали мощь его врагов, врагов его страны, его народа и его веры — и их участь была предрешена.

Субмарина, в режиме электродвижения практически бесшумная, приближалась к цели. В нескольких милях прошел американский фрегат, и никто на его борту даже не подумал, что рядом может скрываться враг — в этих водах никогда не знали войны, здесь от века было безопасно, и неверными предстояло поплатиться за свою беспечность немедленно.

— Подвспылть на перископную глубину!

Асфан Мешхеди хотел видеть своими глазами, пусть и сквозь оптику перископа, крах мощи своего врага. Субмарина, вырываясь из бездны, вновь приблизилась к границе двух сред, зыбкой кромке, где вода и воздух соприкасались меж собой. Труба перископа поднялась над волнами, и капитан увидел огромное сооружение, подавлявшее своей тяжеловесностью. Платформа заполнила уже все поле зрения перископа, казалось, протяни руку — и коснешься ее.

Возле платформы, связанный с ней пуповиной шлангов, покачивался на волнах огромный океанский танкер, принимавший в свои трюмы поднятую с невообразимой глубины нефть, тонну за тонной, медленно увеличивая осадку. И это было просто отлично — еще одна превосходная цель. Жаль только, что было всего две торпеды, едва хватит, чтобы серьезно повредить саму платформу, а ни на что другое их возможностей уже не останется. Но и за это стоит лишь возблагодарить Всевышнего.

— Приготовиться к залпу!

Все замерли в ожидании самого главного, того, во имя чего они поставили на кон собственные жизни. В тоннелях торпедных труб «Гадира» покоились тяжелые противокорабельные торпеды 53-65К русского производства, с примитивной и не самой надежной системой самонаведения, зато несущие боеголовки в триста килограммов. Именно это и было нужно сейчас — нефтяная платформа не могла уклониться от удара, но, рассчитанная на то, чтобы противостоять свирепым тайфунам, она была слишком прочной, чтобы уничтожить это сооружение всего парой точных попаданий. Именно поэтому попадания должны были стать не только ювелирно точными, но и как можно более мощными.