Партизана заметили. Затрещали малокалиберные пушки, им вторили башенные пулеметы БТР и карабины выбравшейся из-под брони пехоты. В ответ из дома снова открыл огонь уцелевший каким-то чудом «Утес», часто-часто застучал АГС-17, поливая проезжую часть свинцовым дождем. Бахнул РПГ, и дымное копье гранаты врезалось в корпус взорванного танка.

— Сука, иди ко мне, — похрипел Васильев, вскинув на плечо трубу гранатомета и пытаясь отыскать очертания вражеской машины. — Давай!

Снова лязгнули гусеницы, «Абрамс», разворачивая башню, рванул вперед, будто прыгнув разом метров на пять и покинув укрытие. На этот раз Васильев был первым. Вражеский наводчик только нажал на спуск, а выпущенная партизаном граната уже преодолела половину дистанции до цели. Огненным протуберанцем она врезалась в борт в передней части танка. Лидирующий заряд вызвал взрыв элементов динамической защиты, расчищая путь, и только потом пришел в действие основной кумулятивный заряд. Жгут пламени расплавил броню, проникая внутрь, спеша добраться до человеческой плоти. Не хотелось даже и думать, что испытали в последние мгновения своей жизни американские танкисты.

— А-а-а, — отшвырнув в сторону тяжеленный раструб пускового устройства РПГ-29, Ярослав заорал так, что заболело горло. — Жри, сука! Вот так!

Пулеметная очередь прошла над головой, и Васильев, подавившись собственным победным воплем, растянулся на земле, слыша, как визжат, вгрызаясь в асфальт, пули. Тень набежала на лицо партизана, когда над городом на бреющем промчалась пара штурмовиков AV-8B «Харриер». Покачивая короткими широкими крыльями, из-под которых свисали гроздья бомб и управляемых ракет, пройдя над самыми крышами, они сделали вираж, нацеливаясь на занятый партизанами дом.

— Вот дерьмо! — Выдохнув, Ярослав Васильев вскочил, и, не замечая свистевших вокруг пуль, бросился к своей позиции, на бегу размахивая руками: — На выход! Все вон!

Тем временем штурмовики набрали высоту триста метров, и ведущий пилот включил систему наведения, тотчас услышав сигнал готовности.

— Я Семинол-пять, цель захвачена, — произнес пилот, видя увеличивающийся в размерах дом в рамке прицела. — Готов к атаке!

Головки наведения ракет AGM-65E «Мейверик» класса «воздух-земля» захватили дрожащее на стене пятно луча лазерного целеуказателя, которым находившиеся на земле морпехи обозначили цель. Когда до цели осталось всего три километра, ничтожно малое расстояние по меркам давно перешагнувшей звуковой барьер авиации, он нажал кнопку пуска, четко произнеся:

— Огонь!

Две ракеты соскользнули с направляющих, и еще две с секундным интервалом выпустил ведомый. Пилот «Харриера» отклонил рычаг управления, уводя самолет в сторону, когда на балконе верхнего этажа атакованного здания что-то сверкнуло. Еще не поняв, что атакован, летчик Морской пехоты США нажал кнопку сброса ложных целей, щедро рассыпая вокруг тепловые ракеты-ловушки. Зона поражения ПЗРК ограничивается пятью, максимум, шестью километрами — ничто для самолета, способного развивать скорость свыше тысячи километров в час на малой высоте. Ведущий, одновременно с отстрелом ловушек успевший включить форсаж, почувствовал, как его «Харриер» резко ускоряется, так что пилота вдавило в кресло навалившейся перегрузкой, и зенитные ракеты, исчерпав невеликий запаса горючего, бессильно разорвались позади. И только тогда он услышал разнесшиеся по эфиру вопли ведомого:

— Я подбит! Снижаюсь! Теряю управление!

Зенитная ракета 9М39 комплекса «Игла» настигла «Харриер» на излете, изрешетив осколками двигатель, и теперь AV-8B полого пикировал, двигаясь по прямой. Летчик еще пытался управлять оставлявшим в небе широкую полосу жирного дыма самолетом, когда из гущи жилых домов навстречу его машине взвились еще две ракеты. Несколько десятков человек, морские пехотинцы и партизаны, видели, как ракеты настигли штурмовик, взорвавшись в считанных метрах от него. Самолет вспыхнул и, прежде чем он успел достигнуть земли, взорвался. Парашютный купол в небе так и не раскрылся.

А Ярославу Васильеву было не до созерцания воздушного боя. Выпущенные американцами ракеты «Мейверик» с гулом промчались над автостоянкой, врезавшись в стену дома. Проломив кирпичную кладку, они разорвались в квартирах на уровне пятого или шестого этажа. Мощности их статридцатикилограммовых боеголовок хватило, чтобы дом сначала вздрогнул до самого фундамента, а затем обломки кирпичей хлынули вниз каменным дождем. Верхние этажи как бритвой срезало вместе с теми, кто мог там находиться.

Навстречу Васильеву из окон первого этажа выпрыгивали, помогая друг другу, партизаны. По ним ударили пулеметы, нескольких человек бросило на асфальт. Тогда один из защитников Нижнеуральска, встав во весь рост, вскинул тубус реактивного огнемета «Шмель». Язык пламени вырвался из казенного среза, и оперенный цилиндр реактивной гранаты, преодолев за полторы секунды две сотни метров, ударил в борт ближайшего БТР.

Боевая часть термобарического выстрела РПО-А была тандемной, рассчитанной на поражение самых «хитрых» целей. Небольшой кумулятивный заряд пришел в действие, когда граната коснулась брони LAV-25. Струя плазмы расплавила металл, и когда преграда был разрушена, сработала основная боевая часть, впрыскивая внутрь порцию аэрозольной взрывчатки. Смертоносное облако заполнило внутренний объем БТР, вспыхнув под воздействием воспламеняющего заряда, и все, кто находился в бронемашине, уповая на прочность ее корпуса, умерли, распавшись пеплом. А затем из люков, срывая их бронированные крышки, изо всех щелей, ударило искавшее выход из замкнутого объема пламя, пытаясь дотянуться до державшихся под защитой техники морских пехотинцев.

— Дымовая завеса, — крикнул, вскидывая висевший до этого за спиной АКС-74, крикнул Васильев. — Бросай дымы!

Несколько партизан швырнули на мостовую дымовые шашки, и молочно-белая пелена повисла над улицей. Прикрываясь ею, дом покинули расчеты «Утеса» и станкового гранатомета. Сбросив тросы из окон третьего этажа, партизаны ловко, один за другим, соскользнули по ним, будто пауки по своей паутине.

— Отходим, — приказал Васильев, дождавшись, когда рядом соберутся все уцелевшие бойцы его отряда. — Идем к универмагу! Раненых вперед! Ты и ты, — он указал на двух партизан, — остаетесь со мной, будем прикрывать! Пошли, мужики, живее!

Пулеметная очередь хлестнула по асфальтовому квадрату парковки свинцовым бичом, настигая бежавших партизан. Пули пробивали колышущуюся завесу, жадно вонзаясь в плоть. Несколько человек, не успевших добраться до укрытия, покатились по земле, оставляя за собой кровавые следы.

— Вот сука! — снова выругался Васильев, сжимаясь за изрешеченной, точно дуршлаг, «Ауди», когда-то, наверное, гордостью и единственной любовью своего безвестного владельца. — У них «тепловизоры», им дым не помеха! На открытое пространство не выходить! Ну, пошли!

Им стреляли вдогон, и Ярослав слышал, как пули со свистом пролетают над головой. В спину ударил рык дизеля, и, обернувшись, партизан увидел остроносый корпус американского БТР, показавшегося из-за дома.

— «Граник» дай! — задыхаясь, на бегу потребовал он. — Нужно его загасить!

Бронемашина LAV-25 медленно двигалась, наползая на горстку партизан всем своим весом. Ее башня плавно повернулась, и на тонком длинном стволе вспыхнул огонек. Шквал снарядов калибра двадцать пять миллиметров ударил в упор, сметая людей. Ярослав вскрикнул, когда в лицо ему впился раскаленный осколок. А рядом, хрипя и пуская кровавые пузыри, дергался в агонии его товарищ, тело которого было почти перерублено пополам прямым попаданием, и, несмотря на это партизан еще оставался по эту сторону жизни и смерти.

Васильев выстрелил из АКС, слыша, как пули долбят в броню, бессильно отскакивая от нее. И лишь потом заметил накрытый телом еще живого партизана тубус гранатомета. Вскинув на плечо показавшийся невесомым РПГ-26, он поднял мушку и целик, приводя оружие в боевое положение, и нажал на спуск.

Реактивная граната ударила в лоб БТР, тускло полыхнула вспышка, когда кумулятивная боеголовка превратилась в поток раскаленных газов, а затем внутри бронемашины что-то взорвалось так, что распахнулись люки, выпустив клубы черного густого дыма.