— Не дергайся, это за мной, вы не при делах! Держи своих «волкодавов» на коротком поводке, лейтенант!

— Да мы их по плацу размажем в пять секунд, командир! Эти крысы тыловые, мы их порвем, только знак дай!

— Лейтенант, я нарушил прямой приказ, не забывай! Мы не банда, мы солдаты, и должны отвечать за свои проступки! Не делай хуже, ни себе, ни своим бойцам!

Вертолет, вращая лопастями, приземлился, и как только шасси его коснулись бетонных плит, выстилавших летное поле, один из «Тигров» и бронетранспортер двинулись к Ми-8. следом за ними шли, прикрываясь броней, полицейские из комендантской роты. Рассыпавшись цепью, они взяли вертолет на прицел, направив на него свои «Печенеги» и АК-74.

Развернулась башня БТР-80, способного теперь огнем в упор за секунду превратить боевой вертолет в груду пылающего металла, братскую могилу для нескольких десятков полицейских. Из-за бронетранспортера вышел командир бригады, уверенно двинувшийся в винтокрылой машине.

— Полковник Беркут, выходите без оружия, — крикнул генерал, держа правую руку на кобуре с табельным «Грачом». — Руки держать над головой! Не делай глупостей!

Тарас Беркут усмехнулся, стоя на пороге кабины, подмигнул своим бойцам, сидевшим словно в оцепенении, и, держав в левой руке за цевье АН-94, спрыгнул на землю. Автомат полковник немедленно бросил на бетон, заведя руки за голову. К нему подскочили сразу трое крепышей в полной экипировке, в тяжелых противопульных шлемах и масках. Один из полицейских ткнул в затылок полковнику стволом АКС-74, пока двое других освобождали карманы разгрузки офицера от магазинов, гранат, клинков. Из кобуры вырвали табельный пистоле, а затем и саму кобуру сорвали. Все это время Беркут и обыскивавшие его бойцы находились под прицелом турельного «Корда», способного в один миг смахнуть свинцовым шквалом всех четверых.

— Что, полковник, вольная охота закончилась? — Командир бригады, сопровождаемые еще двумя бойцами в полной выкладке, тоже скрывавшими лица под масками, так что только глаза и были видны сквозь узкую прорезь, приблизился к Беркуту. — Ты здорово попал! Оставление части без приказа, неподчинение старшему по званию, захват вертолета! Что ты там еще успел натворить? Это серьезные воинские преступления, полковник! Тебя ждет трибунал и зона!

С этими словами генерал подступил вплотную к Тарасу, так и стоявшему навытяжку, с заведенными за голову руками, и резким движением сорвал с рукава шеврон с триколором — добраться до погон, скрытых под «разгрузкой» и бронежилетом, он бы никак не смог.

— Ты не оправдал оказанное тебе доверие! — сказал, словно плюнул в лицо Беркуту, генерал.

Тарас ничего не ответил, даже рта не открыл, пока на него изливался поток брани и угроз. А когда командир бригады умолк на миг, переводя дыхание, коротко, коленом ударил того в живот. Генерал, захрипев, согнулся пополам, оседая на бетонку, и Беркут добавил ботинком в бок, свалив комбрига на землю.

Сделать что-нибудь еще полковнику не дали. На спину обрушился удар приклада, Беркута сбили с ног, принявшись вчетвером обрабатывать ногами. Он еще попытался подняться, даже зацепил кого-то, но тут на затылок полковника опустился чей-то приклад, и из глаз Тараса посыпались искры.

— Ублюдок, — прохрипел, все никак не в силах отдышаться, поднявшийся кое-как на ноги генерал, которого заботливо поддерживал один из бойцов комендантской роты. — Ты же сгниешь заживо, полковник! Сдохнешь в каменном мешке!

Командир бригады ушел, утащили и избитого так, что целого места не осталось, Беркута. Его погрузили в вертолет, такой же Ми-8. сам полет Беркут почти не запомнил. Уже на борту ему вкололи анестетик, на скорую руку обработали раны. Все, что было после, слилось для Беркута в меняющуюся череду лиц, надменных, злых, отмеченных печатью власти, и одновременно — страхом перед настоящими хозяевами этих краев, предпочитавшими избавляться от своих врагов руками других врагов.

Суда, как такового, не было. Просто Беркута втолкнули в какое-то тесное, затхлое помещение и прочитали ему приговор, торопливо, не отрывая глаз от бумажки с текстом. В себя полковник окончательно пришел в камере, в тот самый момент, когда тяжелая — из РПГ, наверное, не пробить — дверь с лязгом распахнулась. На пороге появился незнакомый мужчина, одетый не в камуфляж или китель, как все вокруг, а в цивильный костюм, причем явно не дешевый.

Непрошеный гость, за спиной которого маячили сразу двое конвоиров, не выпускавших из рук резиновые дубинки, прошел в тесное, сырое помещение, присев на привинченный к каменному полу железный табурет. Лежавший на откидной койке Беркут привстал на локте, вперив взгляд в незнакомца, с интересом осматривавшего скудный интерьер камеры:

— Вы кто? Что нужно?

Беркуту было безразлично все, происходящее вокруг. Просто этот парень в чистом, дорогом костюме, с дорогими часами на левом запястье, слишком сильно не вписывался в ставшее уже привычным окружение.

— У вас, господин бывший полковник, явно большие проблемы, — не представившись, произнес незнакомец. — Десять лет лагерей — это серьезно. Но, возможно, это только начало. Кое-кто из ваших бойцов уже рассказал о расстреле пленного чеченца, а это еще лет десять. А если из-под сукна достанут отчет о действиях вашей группы против террористов, когда из огневого мешка ушел целый партизанский отряд, ваше положение станет совсем скверным. Если о вашей помощи партизанам станет известно американцам, они потребуют вашей выдачи, и мы, законное правительство России, вынуждены будем поступить именно так, ведь мы же не поддерживаем террористов!

— Какого черта вам нужно?! Вы кто такой?

— Меня зовут Ринат Сейфуллин, — все же снизошел до того, чтоб открыть свою тайну, незнакомец. Фамилию эту Беркут слышал, в этом бывший полицейский не сомневался, и слышал часто. — Скажите, как вы относитесь к американцам?

— Я убивал их. Еще до того, как все началось. Выполняя приказ командования, я и моя группа из состава Двадцать второй бригады специального назначения пыталась освободить президента Швецова. Во время выполнения этой операции мы вступили в контакт с подразделением американских «коммандос».

— Ведь это была знаменитая группа «Дельта», — усмехнулся Сейфуллин. — Вы не считаете то, что произошло, ошибкой? Ведь американцы говорят, что пришли к нам с миром, протянули руку помощи!

— Протянули, ну да. А второй рукой прикармливают чеченских выродков, которые делают за янки всю грязную работу. Американцы убили двух зайцев, черт возьми. Ослабили напряженность на Кавказе, вывезя сюда самых отъявленных боевиков, и расправляются с отрядами партизан, не проливая ни капли своей крови. Я ненавижу американцев, за их двуличие, их циничность. Чеченцы хотя бы могут честно воевать, они не боятся идти в бой, не прячутся за спинами других.

— Тем не менее, вы пошли на службу новой власти, понимая, разумеется, что фактически будете служить американцам?

— Если бы я понял это сразу, ушел бы в лес. Я верил, что вы, — наконец, Тарас Беркут узнал нового министра экономики России, попутно даже не удивившись, что такой высокий чин может делать в камере следственного изолятора, — что вы будете спасать Россию, станете бороться за ее независимость, а не отдадите на откуп американцам. Я все ждал приказа, был готов обратить оружие против чужаков, и мои люди тоже ждали этого. А вы оказались просто ничтожными тварями.

— Силы были неравны, — пожал плечами Сейфуллин, нисколько не обидевшийся, во всяком случае, внешне, на произнесенные оскорбления. — И сейчас, стоит нам только дать повод, нас сметут. Американцы могут отступить только перед тем, кто силен, а мы были слабы. Что такое эти несколько бригад, пусть мы и старались оснастить их лучшим оружием, против нескольких американских дивизий, десятков тысяч бойцов, прошедших Ирак, Афганистан? Вы напрасно ждали приказа, полковник. И напрасно посчитали меня и моих товарищей трусами. Мы не были готовы послать на убой лучших людей, понимая, что их жертва лишь усугубит ситуацию. Сейчас нам дали хотя бы видимость свободы, мы можем делать что-то сами, осторожно, исподтишка, оглядываясь на американских наблюдателей. Хотя бы формально Россия еще существует. Мы воссоздавали армию, отбирая в нее лучших, кого только могли найти, копили силы. Теперь время ожидания завершилось. Мы готовы сделать свой ход. И для этого нам нужны такие люди как вы, полковник!