— Пригнуться! — скомандовал Салливан, крадущийся вместе с двумя своими десантниками к искореженному вертолету, возле которого не было заметно никаких признаков жизни.

Сам сержант к вертолету не подошел, остался вместе с Родригесом страховать своих бойцов, присев на колено в десятке ярдов от «Апача», пока его товарищи осматривали то, что осталось от винтокрылой машины. Один из них чертыхнулся, а затем сообщил Джеймсу:

— Сержант, сэр, здесь один пилот, мертвый! Задняя кабина открыта, есть немного крови! Кажется, мы опоздали, сэр!

— Ищите следы! Под ноги смотреть! Барнс, попробуй достать тело!

Пока один из бойцов пытался вскрыть кабину, его товарищ, опустившись едва ли не на четвереньки, бродил вокруг, пытаясь отыскать следы.

— Тут гильзы, свежие, — негромко произнес он, взглянув на Салливана. — От «беретты», девятимиллиметровые!

— Проклятье! Русские, кажется, успели раньше!

— Наверное, они увели пилота с собой, сержант, сэр! Мы попробуем их догнать? Далеко они уйти не могли!

— Чтобы присоединиться к тому парню в «Апаче»? — Салливан кивком указал на тело первого летчика, которого его боец все-таки смог вытащить из смятой кабины. — Это их лес, мы тут гости, к тому же незваные. Я не собираюсь бродить здесь без поддержки. Будем продвигаться к точке эвакуации. Барнс, Фиорети, несите тело, я вас прикрываю! Ну, бегом!

Двое десантников, подхватив труп пилота, рысцой кинулись к лесу, ожидая каждый миг, как треск автоматных очередей разорвет ночное безмолвие, и на них со всех сторон кинутся притаившиеся в засаде русские партизаны. Джеймс Салливан, держа у плеча карабин М4, дождался, пока его бойцы доберутся до зарослей, соединившись с прикрывавшими их товарищами, и последним покинул место падения. На этот раз десантники не успели вовремя, русские забрали с собой выжившего пилота, а, может, и не стали с ним возиться, пристрелив и бросив тело где-нибудь поблизости.

— Движемся к точке эвакуации, — повторил свой приказ Салливан, присоединившись к остальным бойцам. — Родригес, Кроуфорд, в головной дозор! Живее, парни! Нужно пройти примерно милю! Вперед, бегом!

Они рванули с места, чувствуя прилив сил. Ужасы боя, суматошного, жестокого, стоившего жизней многим хорошим парням, остались позади. Просто небольшая пробежка, пусть и в полной выкладке, и «Черный ястреб» унесет их прочь из этого страшного леса, встречающего непрошенных гостей летящим в упор свинцом и рассыпанными на каждом шагу минами.

Стрекот вертолета десантники услышали не сразу, оглушенные собственным тяжелым дыханием и стуком рвавшихся из груди сердец. Винтокрылая машина, летевшая на малой высоте, вынырнула из-за деревьев, пройдя над самыми головами инстинктивно присевших солдат. Салливан остановился, провожая ее взглядом, и увидел, как вертолет разворачивается, вновь приближаясь к ним. А когда расстояние сократилось до нескольких сотен футов, в лицо десантникам ударил яркий луч прожектора, поймавший горстку американцев в круг слепящего света.

— Какого черта?! Что это?! — Салливан почувствовал растерянность, понимая, что совсем непохоже на эвакуацию диверсионной группы из вражеского тыла.

Вертолет медленно приблизился, поток ветра, поднятый бешено вращавшимся винтом, швырнул в лица десантников пыль и труху, лежавшую под ногами, а с неба раздался металлический голос, усиленный мощным динамиком:

Американские солдаты, вы незаконно находитесь на территории России! приказываю оставаться на месте и сложить оружие!

— Это русские, — понял Салливан. — Мать их, это русские! Огонь! Отгоните «вертушку»!

Родригес первым выполнил приказ, вскинув М249 и послав в сторону опустившегося еще ниже вертолета длинную очередь. Салливан даже увидел искры, высекаемые пулями из округлых бортов русского Ми-8, нависшего над горсткой десантников. Сам сержант сделал несколько выстрелов из карабина, целя в остекление пилотской кабины.

Вертолет взвился на полсотни метров вверх, уходя из-под огня, а затем под его короткими крылышками вспыхнуло пламя, и на землю обрушился огненный шквал. Висевшие на пилонах автоматические пушки ГШ-23 в подвесных установках УПК-23-250 зашлись в длинных очередях, перепахивая поляну, по которой заметались в панике американцы. Салливан успел увидеть, как рядового Родригеса разорвало пополам от прямого попадания снаряд калибра двадцать три миллиметра, прежде чем самого его настигла очередь. Сержант упал, вжимаясь в землю и накрыв руками голову, словно это могло остановить осколки рвавшихся вокруг снарядов.

А вертолет, залив пламенем всю округу, уже опустился к самой земле, и из распахнутой двери в борту посыпались люди в камуфляже, с оружием в руках, бросившиеся к ошеломленным американцам. Сержант Салливан попытался встать на ноги, но подскочивший русский ударом одним ноги выбил из его рук карабин М4, а вторым свалил обратно на землю самого сержанта, грозно нависнув над ним и направив в лицо Джеймсу свой АК-74.

— Лежать, не шевелиться! — произнес по-английски русский, лицо которого было скрыто черной вязаной маской, а голову облегал массивный противопульный шлем.

Вертолет вновь поднялся в воздух, пройдя по кругу над лесом. Рядом с Салливаном на землю повалился один из его солдат, тоже обезоруженный, охраняемый сразу двумя русскими солдатами в полной экипировке. Один был вооружен также АК-74, а второй держал наперевес пулемет «Печенег», и, судя по выражению глаз, только и ждал, чтоб применить его.

Откуда-то прозвучала отрывистая команда на русском, и американцев рывком подняли на ноги, тыча в спины стволами. С них сорвали все оружие, гранаты, ножи, запасные магазины. Кто-то стащил с головы Салливана каску с прибором ночного видения. Из темноты выступил коренастый человек, единственный, кто не скрывал свое лицо, скатав шапочку-маску на лбу. В руках он держал необычного вида автомат, не похожий на привычный «калашников», с подствольным гранатометом на кронштейне.

— Я полковник российских сил внутренней безопасности Беркут, командир оперативного полицейского батальона, — представился русский на неплохом английском. — Кто вы? Ваша часть, звание и имя?

— Сержант Салилван, Сто первая воздушно-штурмовая дивизия Армии США, командир отделения. Что это значит, полковник? Прикажите отпустить меня и моих людей!

— Вы не в том положении, чтоб требовать, сержант. Сперва объясните, как вы оказались здесь? Вы нарушили демаркационную линию незаконно, и задержаны за это.

— Вы открыли огонь по моим людям, по американским солдатам! Вы ответите за гибель моих солдат!

— Сержант, вы забыли, что первыми стали стрелять как раз вы, — мрачно произнес русский офицер. — На своей земле мы вправе требовать от вас подчинения! Возможно, я и отвечу перед вашим командованием, но прежде я могу отдать приказ, и вас расстреляют в этом лесочке вместе с вашими людьми! И никто вас сейчас не защитит!

Джеймс Салливан понял, что этот человек, уже немолодой, со скуластым широким лицом и перебитым носом, с очень хорошо заметным шрамом на лбу, не шутит и запросто отдаст такой приказ. А его бойцы, со всех сторон окружившие избитых американцев, этот приказ выполнят, возможно, даже с удовольствием. А потом все, что случилось, спишут на партизан. И никто ничего не станет выяснять.

А русский, сполна насладившись ужасом пленников, обернулся к своим солдатам, что-то приказав, и американцев злыми криками, тычками стволов и ударами прикладов в спины погнали к приземлившемуся вертолету, к которому присоединился еще один, круживший над головами, направив к земле стволы подвешенных под крыльями пушек и установленных в проемах иллюминаторов крупнокалиберных пулеметов.

Американских десантников буквально закинули в грузовой отсек Ми-8, а следом забрались и сами русские, заняв узкие сидения, установленные побортно, так что пленным осталось лишь расположиться на металлическом полу. Потом в вертолет погрузили пропитавшиеся кровью брезентовые свертки, и сержант Салливан понял, что не всем его солдатам повезло остаться в живых. Затем турбины над головами взвыли на несколько тонов выше, и Джеймс по вибрации фюзеляжа понял, что они уже в воздухе. Для него эта операция закончилась, хотя и совсем не так, как мечтал совсем недавно думавший о «Черном ястребе» и возвращении в привычную казарму сержант.