Да и лечу ведь не только настойками – магия дракона тоже неплохое подспорье, главное чтобы никто не догадался: после Раскола[1] (и раньше тоже) люди недоверчиво относились к наследникам древней крови[2]. Могут вежливо попросить уйти, а могут и на костер… Хотя вообще-то жриц Южного Храма уважают в любом из королевств подлунного мира (разве что кроме Западного Предела, но оно и понятно), помнят, как во время войны, завершившейся пятнадцать лет назад, мои сестры спасали жизни раненным людям. Приятно знать, что для тебя не пожалеют крыши над головой и куска хлеба.

Я отхлебнула еще отвара. В чем людям не откажешь, так это в умение приготавливать различные горячительные напитки – драконы почему-то совершенно проигнорировали эту область знаний. Я ни разу не пробовала ничего крепче кваса, прежде чем покинула Южный Храм. После очередного глотка, мне стало совсем хорошо, я отложила плед, пересела за стойку. Трактирщик тут же выставил миску с горячей кашей, в которой даже можно было отыскать кусочки жесткого мяса, устроился напротив меня.

- Госпожа Целительница, хотелось бы узнать у Вас о Южном Храме.

Темная седмица не подходит для праздных гуляний, впрочем, и работать никто не будет. Это особенное время - время, когда короткие как вспышка дни сменяются бесконечно долгими ночами. По людским поверьям под конец года злые и добрые духи приходят в подлунный мир, чтобы наградить или наказать живущих на земле. В эти дни люди отдают долги, просят прощение у недоброжелателей, благодарят друзей – Новый год надо начинать, словно новую жизнь, с девственно чистого, как только что выпавший снег, листа. Вот когда кончится Темная неделя и колокол на главной башне Капитолия прозвонит Песнь Приветствия, тогда и начнется праздник. А пока уютный зал, наполненный ароматом хвои и смолы от свежесрубленных еловых веток, почти пуст, и у Господина Хока нашлась лишняя минутка, чтобы удовлетворить праздное любопытство, а может, и не совсем праздное.

- Кабы туда мою Ринку пристроить, младшенькую.

Я на минуту задумалась, вспоминая худенькую угловатую девчонку лет шести с острыми коленками и большими сообразительными глазищами. В деревне ей мало что светит – четвертая дочь, хотя любящий отец, наверно, и даст неплохое приданное, с которым любой крестьянин с радостью возьмет ее в жены. В Южном Храме Ринке тоже на большие успехи рассчитывать не приходится– в девчонке нет ни капли драконьей крови, Посвященной ей не стать, но хорошей лекаркой, разбирающейся в растениях и людских хворях, вполне возможно.

- Почему бы и нет. Отвезите ее к жрицам, они с радостью принимают на обучение смышленых девочек.

Трактирщик надолго задумался, барабаня пальцами по столешнице – видимо, рассчитывал, с кем поскорее переслать свою Ринку. Лишний рот в хозяйстве никому не нужен, а девчонка, отправленная в Южный Храм скорее всего никогда не вернется в отчий дом. Судя по наморщенному лбу, расчеты выходили неутешительные – до того, как растают снега, почти три месяца, а пока дороги заметены, ни один купеческий обоз не придет в деревню и тем более не отправится через весь материк в Южный Предел. Далековато меня занесло. Может, оно и к лучшему – никто, в ком течет кровь драконов, не явится в затерянный среди метелей и гор шахтерский поселок, значит, я в полной безопасности…

Скрипнула, отворяясь, входная дверь. По залу пронесся порыв ледяного ветра, впущенный запоздалым посетителем. Хаос, я только решила, что наконец-то согрелась. Впрочем, дверь тут же захлопнулась, только холодный ветер никуда не исчез. Мне чудилось, что я вживую вижу заснеженные равнины, ослепительно сияющие под жестоким зимним солнцем, покрытые льдом вершины гор вдалеке, за которыми встают громады белых облаков. Северный клан. С недавних пор я не доверяю почти никому из драконов. А ему не собираюсь доверять тем более. Хаос, я-то надеялась, что нашла безопасное убежище!

Я резко обернулась, позабыв про ужин, желая увидеть того, кто нарушил мой хрупкий покой. Он не выглядел пугающим, скорее усталым, но что-то в нем внушало мне опасения, заставляя внимательно следить за каждым его шагом. Высокий, выше меня, сейчас он ссутулился и шел, чуть шатаясь, опираясь на длинный посох из темного дерева, в котором я с удивлением узнала боевой ангарский лук. Низко надвинутый капюшон и шарф, натянутый на нос по традиции Северных кланов, почти полностью скрывали его лицо, оставляя лишь узкую щель для глаз, темных и утомленных до безразличия. Казалось, ему все равно куда идти, лишь бы там было тепло и горячая еда.

Он не мог явиться с низины – одуревшие от скуки, а потому вдвойне бдительные сплетницы, наверняка, обратили бы внимание на подозрительного чужака, вздумай он пройти через соседнюю деревню. Но селянки, катавшиеся с утра на санях в гости к родне, привезли целый ворох новостей и свежих хохмачек, только там не нашлось даже упоминания о незнакомце с боевым луком. Следовательно, пришелец спустился с гор – немыслимый по своему безрассудству поступок. Но мне была совершенно безразлична причина, заставившая его проделать столь сложный путь.

Я не испытывала к нему ни жалости, ни сочувствия, ибо видела то, что не способны увидеть простые люди – черный змеящийся узор, прекрасный, сложный, пугающий, лишающий дракона его силы. Передо мной был изгой, предатель - тот, кто изменил своему имени и своему клану, принял сторону Западных завоевателей, нарушил Завет[3] и пошел против братьев и сестер. Трус, сдавшийся в плен, когда война была проиграна. Иуда, милостью Совета Драконов[4] сохранивший жизнь, но вынужденный провести остаток дней с черной меткой позора.

Не замечая моего пристального взгляда, он скинул плащ на стул, сам устроился на соседнем, изнеможенно вытянув ноги и закрыв глаза. В тепле снег, густо облепивший его одежду, быстро таял, и вскоре на полу образовалась большая лужа. Трактирщик окинул ее неодобрительным взглядом, мысленно включив в общий счет странного клиента. Налив новую чашку целебного отвара, которым чуть раньше напоил меня, он приблизился к столу посетителя.

- Господин хороший будет что-нибудь заказывать?

Господину Хоку пришлось повторить свой вопрос дважды, прежде чем поздний гость очнулся. Несколько мгновений мужчина непонимающе смотрел на трактирщика, казалось, не осознавая, где он находится, потом достал из-за пазухи серебряную монету и тихо попросил еды. Голос дракона звучал хрипло, простужено. Трактирщик, не спеша, поковылял на кухню – будет он еще за серебро бегать.

Мужчина медленно стянул толстые рукавицы, снял шапку и шарф. У него оказались длинные черные волосы и короткая жесткая борода. Я поняла, что он еще молод. Пришельцу можно было дать на вид лет тридцать-тридцать пять, а если постричь и побрить, то не больше двадцати пяти. Впрочем, с тем же успехом ему могло быть и двести – после своего первого полета драконы стареют очень медленно.

Наконец он обратил внимание и на меня, будто почувствовал тот настороженный интерес, с которым я последние несколько минут изучала его. Взгляд дракона оценивающе скользнул по мне, задержался на знаке солнца, висевшему поверх вязаного свитера. В темных глазах появилось изумление, быстро сменившееся обреченностью.

- Я прошу разрешения остаться.

Ночь простерла свои крылья над миром, за окном завывала вьюга, передо мной сидел дракон, лишенный силы, убийца, возможно, пришедший по мою душу, человек с бесконечно усталым взглядом, ожидающий моего решения. В такую погоду добрый хозяин собаку за порог не выгонит, и я, несмотря на здравый смысл, отчаянно убеждающий меня сказать короткое простенькое слово «Нет!», вздохнула и произнесла.

- Вы можете остаться… до утра.

Меченый благодарно кивнул, углубился в изучение чаши с отваром. Я встала, вежливо поблагодарила трактирщика, возвращавшегося с кухни, поднялась вверх по лестнице на второй этаж, где хозяин щедро выделил мне одну из небольших комнатушек. Жесткая кровать, стол, табуретка, да платяной шкаф – вот и все убранство, но мне хватает. Я забралась на кровать с ногами, обхватила руками колени. В комнате царил непроглядный мрак - так даже лучше думается, а мне было о чем поразмыслить.