Впереди показался просвет, последний рывок, и я выбегаю к реке, разрезающей лес-сад пополам. Чуть выше по течению растет старая яблоня, склонившаяся к самой воде. Невысоко над землей ветви ее расходятся, образуя уютное гнездо, в котором удобно прятаться (и где давно никто не прячется по причине общеизвестности этого места).   Именно там, как я и предполагала, расположились мальчишки.

- Эй, привет, бескрылые!

Рыжеволосая башка Криса резко крутится на тонкой шее, не веснушчатом лице расплывается озорная улыбка. Мальчишка встает на толстую ветку в полный рост (несмотря на возраст он довольно высокий, хотя и худой как жердь) и легко спрыгивает на землю.

- Ланка, привет! Сбежала от Стрекозы?

Я фыркаю, придумал тоже – он же знает, что я никогда не прогуливаю занятия, не желая расстраивать сестру. Если честно, почти никогда.

- Она меня сама отпустила.

- Наверно, она окончательно разочаровалась в твоих умственных способностях и решила не тратить свое драгоценное время.

- Заткнись, бескрылый!

- Сама такая!

Пока мы переругиваемся, на землю спускается второй мальчишка - Алик. Немного ниже Криса, темноволосый, бледнокожий, по сравнению с нами, опаленными лучами южного солнца, и более крепкий, кряжистый, этот драконенок был рожден в далеких северных горах, среди снегов и суровых холодных ветров.

Возможно, когда мы станем взрослыми, нас ждет разная судьба; возможно, глубоко в душе мы даже понимали это. Но если тебе всего девять лет, слово "предназначение" еще не имеет смысла, и ничто не мешает дружить трем озорным драконятам.

Порой Алик приезжал к нам, иногда я и Крис отправлялись к нему в гости. После войны, закончившейся три года назад, когда южный клан и северные племена объединились, чтобы противостоять безумию, охватившему Западный Предел и часть ренегатов из воинов льда, Старшие поощряли все, что сближало наши кланы.

- Смотри, Ланка, - Крис с гордостью показывает глубокие царапины на правой руке, оставленные когтями кота. – Боевые ранения.

- Ага, - хмыкаю я. – И что теперь?

- Как что? Теперь я раненый герой, а ты должна обо мне заботиться и восхищаться.

- С какой это стати?

- Ты – жрица!

- И что?

- Эй, Ланка, разве к тебе сегодня жених не должен приехать. Исхард тиа Инь.. Ань.. – перебивает Алик бессмысленный разговор, - Иньлэрт.

- Тили-тили тесто, жених и невеста, - сразу подхватывает Крис.

- Заткнись, бескрылый. Он мне не жених, - на самом деле Исхард из северных племен и вправду станет моим мужем, если мы выберем друг друга. Странное обстоятельство, смущающее меня, ведь обычно драконы находят себе пару из своего клана.

- Жених и невеста, - продолжает напевать гнусавым голосом Крис. Я подбираю голыш, задумываюсь, но запускаю камнем в реку, а не в противного мальчишку. Исхард - мой друг, не такой, конечно, как Крис или Алик, ведь он старше меня в четыре раза. Хотя... что значат для драконов, живущих сотни лет, какие-то двадцать-тридцать?

- А тебе завидно? – поддразниваю я Криса.

- Было бы чему завидовать. Тоже мне невеста нашлась – тощая, костлявая, да еще и конопатая… - Крис отпрыгивает назад, уворачиваясь от моего пинка, спотыкается о корень дерева и летит в густые заросли крапивы, растущие около реки.

 - Хаос! Ланка! – воет он, глядя на покрасневшие от жгучей травы руки, прежде чем сунуть их в холодную еще воду.

- Сам виноват! – парирую я, с интересом рассматривая склонившуюся к реке спину и размышляя, если его сейчас толкнуть, то, пожалуй, Крис окунется с головой. От мерзопакостной идеи приходится отказаться – мокрый Крис легко превращается в мстительного Криса, а купаться в холодной воде меня не тянуло, да и за испорченное платье по макушке не погладят. – Мы так и собираемся препираться или все же чем-то займемся?

- Вообще-то мы с Крисом хотели сходить к старой крепости, - сообщает Алик. – Говорят, когда наши ее оставляли, они не все унесли с собой – может, найдем что-то интересное.

- Ага, ага! Оно лежит там и дожидается, пока мы явимся. Если кто не помнит, нам строго-настрого запретили приближаться к развалинам.  

- Трусиха ты, Ланка, - бурчит Крис. – Не хочешь -  не иди.

- А вот и пойду! – иначе ребята мне до конца жизни припоминать будут, как я сдрейфила. К тому же я вполне успею вернуться к вечернему чаю, на котором меня ждут сестра и мой так называемый жених. Да и на развалины мне посмотреть интересно – как говорится, запретный плод сладок. Мысли о каре, постигающей сладкоежек, я старательно отгоняю прочь. – Давай, вылезай уже из болота и пошлепали, иначе мы туда до холодов не доберемся, бескрылый!

Сначала наш путь лежит через сад – по узкой тропинке, ведущей сквозь заросли крапивы, в которую совсем недавно свалился Крис. Крапива молодая, невысокая, даже до пояса не достает. Подняв повыше руки, мы легко преодолеваем это препятствие. Дальше по широкому, потемневшему от времени и сырости бревну, перекинутому через реку. Можно, конечно, пройти еще немного и перебраться по мосту, но настоящий следопыт никогда не выйдет на проложенную дорогу, где его способны заметить разъезды противника. Мы вытягиваемся в цепочку, стараясь ступать след в след. Крис, идущий впереди, тихим шепотом отдает приказы, предупреждая нас с Аликом, в каких безобидных, на первый взгляд, кустах таятся вражеские секреты, ждущие подходящего момента, чтобы захватить врасплох трех отважных разведчиков.

Сад плавно переходит в лес. Цветущие яблони и груши постепенно сменяются березами, липами, рябинами. Над головой переливаются трели вернувшихся с зимовки птиц. Сквозь просветы в молодой листве виднеется синее-синее небо. Пахнет мокрой землей, зеленой травой, свежестью, весной. И мир кажется огромным, таинственным, прекрасным.

Начинается подъем. Дорога ведет нас вверх, склон незаметный на первых порах становится круче и круче, вскоре мы все тяжело дышим, жадно глотая воздух, и даже Крис забывает о своих командирских обязанностях. Лес кончается, волнуется позади зеленым морем, за которым белеют стены дома. На мгновение я чувствую укол совести – когда сестра узнает, о том, что мы ходили к старой крепости, она сильно расстроится, - но отступать уже поздно. Впереди нас ждет увлекательное приключение, прочее становится неважно.

Мы идем по зеленому лугу, любуясь первыми распустившимися цветами. Забираемся все выше и выше, туда, где кончается земля и до небес, кажется, можно дотронуться рукой. Серые непокорные вершины гор манят неприступностью, но наш путь сегодня лежит не к ним, а по едва заметной тропе, ведущей через Перевал.

Эта дорога когда-то была единственной, что шла к старой крепости и далее, к землям южных кланов и Великой Пустыне, где находится Храм Целителей. Когда-то здесь проходило много людей, ездили обозы по широкому хорошо укатанному тракту, но с тех пор, как уступ и часть стены древнего форта после одного из землетрясений обвалилась в пропасть, Перевал перестал считаться безопасным, и крепость оказалась забыта. Сейчас торговые пути проходят намного западнее, возможно, оно и  к лучшему. Мне нравится моя долина такой, какая она есть – тихое спокойное место - я не представляю ее иначе.

Подъем заканчивается, когда мы выбираемся на старую дорогу, и теперь мы идем прямо. Постепенно склон горы, ограждавший путь с левой стороны, становится выше и выше, круче и круче, пока на него становится невозможно забраться без специального снаряжения или хотя бы острых когтей. С правой стороны, земля наоборот уходит все ниже и ниже, превращаясь в глубокое ущелье – Вторая дорога. Трава сменяется голым камнем. На склоне появляются остатки укреплений – балконов, защищенных низкими стенами из бурого кирпича, где раньше дежурили дозорные, а во время войны прятались стрелки. И, наконец, мы видим саму крепость.

Когда-то высокая, в три человеческих роста стена, перегораживающая путь, не выдержала ударов времени, стала ниже, а местами вовсе обвалилась и больше не представляла собой непреодолимое препятствие. Деревянные ворота за полвека  прогнили насквозь, одна из створок лежала на земле, другая сиротливо висела на месте, жалобно скрипнув, когда Алик дотронулся до нее. Стальная решетка проржавела, как и подъемный механизм, который заклинило намертво. Из четырех дозорных башен целой осталась только одна: две рухнули в пропасть вместе с куском стены во время памятного землетрясения, третья обратилась в груду камней (возможно, по той же причине). Крепость казалась покинутой, и от нее веяло таинственным духом старины, который словно мед пчел привлекает юных кладоискателей.