Эти две роты 16-го батальона расположились на восточном склоне высоты, а роты берсальеров — между второй траншеей и мостом через Черную, который они прикрывали. Сюда прибыл майор Делла Кьеза, командир батальона берсальеров. Будучи сильно больным, он поднялся с первыми звуками выстрелов и добрался на поле боя, чтобы лично возглавить батальон в бою».^{309}

Манфреди противоречит сам себе. В случае ожесточенной рукопашной схватки вряд ли итальянцам удалось бы так организовано отступать. И думали бы их командиры лишь о том, как спасти то, что еще можно спасти. Скорее всего, они просто бежали бы поражаемые русскими штыками в спины, как это было с пехотой бригады генерала Кодрингтона из британской Легкой дивизии при Альме 20 сентября 1854 г., которая отступала после столкновения с Владимирским полком, а судя по энергии, с которой ее солдаты вломились в шеренги второй линии, умудрившись при этом переломать ребра нескольким шотландским гвардейцам — была в панике и полной дезорганизации. Нечто похожее произошло и с детьми солнечной Италии, разве что обошлось без травм.

Остановимся более подробно на происходившем. 17-й пехотной дивизии явно способствовала удача. Занятая ими Телеграфная высота могла использоваться как плацдарм для сокрушения правого фланга союзников. Естественно, Липранди ждал от Горчакова именно такого решения. Более того, он был уверен, что следующий приказ будет предписывать ему дальнейшее движение вперед и, соответственно, подкрепление резервами, которые уже подходили. Потому, не теряя времени, он начал развивать ситуацию по собственному сценарию, понимая, что взяв инициативу в руки, нельзя ее отдавать.

Способствовала войскам Липранди и толково организованная поддержка собственной и приданной артиллерии. Батареи не сосредотачивали огонь на одной цели, а распределяли его между наиболее приоритетными. Так батареи левой колонны Бельгарда вели огонь одновременно по укреплениям на Телеграфной горе (из 10 орудий) и по горе Гасфорта (14 орудий). Батарея правой колонны развернулась лишь тогда, когда были созданы условия надежного поражения неприятеля. Она «заняла здесь на горе позицию, с которой начала одновременно с левой колонной обстреливать с тыла укрепления сардинцев на Телеграфной горе».^{310}

Так появился еще один железный аргумент для итальянцев, поражаемых артиллерией с двух направлений, не слишком долго задерживаться в своих передовых укреплениях. Кроме общей атаки 16 батальонов 17-й пехотной дивизии генерал-майора Веселитского с фронта, подготовленной артиллерией и имевшей гарантированный успех, в обход левого фланга союзников со стороны Чоргунского ущелья был двинут 2-й батальон Московского пехотного полка. Для того чтобы сардинские пехотинцы и берсальеры не слишком засиживались в передовых ложементах, во фланг им выдвинулась рота 6-го пехотного батальона. Опытные, обстрелянные еще при Альме русские пехотинцы и стрелки, стали готовить новую атаку. Пьемонтцы находились под постоянным давлением и ослабления его не предвиделось. Более того, Липранди собирался наращивать напор, готовясь приступить к очистке от неприятеля горы Гасфорт.

Сил было достаточно, учитывая возможное подключение резервной (5-й) дивизии. Генерал-майор Веселитский дополнительно вызвал и приказал развернуть на ближайшей от Телеграфной горы возвышенности батарейную № 3 батарею 17-й артиллерийской бригады. Она незамедлительно открыла с фронта огонь «…по неприятельским укреплениям, обстреливавшимся уже с тыла и правого фланга батареями колонны генерал-лейтенанта Бельгарда».^{311}

Ситуация, пожалуй, даже нетипичная для прямолинейных действий русской армии в Крымской войне. Объект, назначенный для атаки, поражается одновременно с трех сторон. Похоже, Липранди в полной мере использовал опыт сражения при Балаклаве. Весьма разительное отличие от действий артиллерии генерала Реада! У последнего, она хоть и находилась в порядках пехоты, но все сражение не сдвинулась с места. Потому не поверим рассказам итальянских офицеров об их ожесточенном сопротивлении русским. Скорее всего, они действительно, расстреляв для очистки совести мизерный наличный запас патронов, отошли от греха подальше к своим основным силам. При другом развитии событий потери пьемонтцев были бы несколько иными, притом в сторону их увеличения.

Однако задача Липранди была не столь легкой, как это могло показаться вначале. Успех требовал развития, а сардинская пехота хоть и отошла, но к этому времени перестроилась в боевой порядок и приготовилась к бою. Дивизия Дурандо прикрыла выход из долины реки Варнутки, дивизия Тротти заняла промежуток между горой Гасфорта и Федюхиными высотами. Резерв составила бригада Джустиниани.

Артиллерию сардинское командование разместило на высотах. Одна батарея стала на правом фланге у реки Варнутки, напротив Карловки, другая — на левом фланге, напротив Чоргунского моста на выступе горы. Приданная английская гаубичная батарея расположилась на вершине горы у редута «…для поражения огнем русских батарей выше Чоргуна и д. Карловки».^{312}

Все-таки довелось русскому солдату в Крыму испытать осознание своей мощи, имея в руках равное с противником оружие. Наверное именно этот эпизод Крымской войны продемонстрировал, что при хорошей организации и толковых командирах николаевский солдат был грозной боевой машиной, способной побеждать и умеющей это делать!

Сардинцы впоследствии трактовали события иначе, но довольно неуклюже. Так, оправдывая свое отступление, они говорят о подавляющем численном превосходстве русских, при имевшем место практическом равенстве сил. А их версия о том, что «…в пылу боя, не имея времени перезарядить ружья, дошло до того, что пьемонтцы стали отбиваться от наседающих русских камнями»^{313} — банальная военная байка, коих любая война рождает в несметном количестве. Крымская кампания в данном случае не исключение. Потери сардинцев во время боя за их позиции определить сложно. Тотлебен говорит о нескольких пьемонтских солдатах взятых в плен. Очевидно это и есть те двое несчастных, которые числятся в списке пропавших без вести. Что не помешало командиру 2-й дивизии генералу Тротти представить командиров подразделений оборонявших высоты к наградам. В своем рапорте Ла Марморе он писал: «Привожу обобщенные доклады командования подразделений. В них содержатся имена пьемонтцев, наиболее отличившихся в сражении, происходившем на Ваших глазах, в присутствии Вашего союзного командования:

…Майоры Корпоранди (16-й пехотный батальон) и Делла Кьеза (4-й батальон берсальеров) заслуживают особых почестей за умелое руководство подчиненными подразделениями, за упорство и стойкость, с какой осуществляли действия по обороне укреплений горы “Зиг-Заг”;

Капитан Эмануэле Кьябрера (4-й батальон берсальеров), вступив в командование батальоном, заслуживает отличия за мастерство, с каким он управлял своими берсальерами на правом берегу Черной речки, когда русские уже заняли вершину горы и наседали на них превосходящими силами».^{314}