В 1840 г. произведен в генерал-лейтенанты.

В Венгерской компании (1848–1849 гг.) находился в составе армии и совершил переход через Карпаты, но во время этого движения он заболел и должен был вернуться в Россию. Вскоре (1851 г.) был назначен состоять при главнокомандующем корпусом с оставлением по кавалерии.

В феврале 1852 г. приехал в Тифлис и с первых же месяцев своей службы приобрел полное расположение и доверие главнокомандующего на Кавказе князя М.С. Воронцова. В 1853 г. произведен в генералы от кавалерии. В 1854 г. вступил в командование Кавказским корпусом и войсками к нему прикомандированными, на правах командира Отдельного корпуса.

В 1855 г. вместо князя Воронцова, окончательно оставившего Кавказ, был назначен генерал от инфантерии Н.Н. Муравьев 1-й, а Реад был назначен командиром 3-го пехотного корпуса.

В этой должности погиб в сражении на Черной речке 4 августа 1855 г.

По отзывам Остен-Сакена, князя Паскевича и других, Реад был светлой личностью, в высшей степени правдивым человеком, имевшим все данные военачальника.

Начать предполагалось рано утром. В диспозиции, данной войскам на 4 августа, было сказано: «Войскам быть на местах к 4 часам пополуночи. Генерал Липранди атакует Телеграфную гору, а генерал Реад в одно и то же время открывает артиллерийский огонь по Федюхиным высотам, давая тем возможность удержаться на Телеграфной горе».^{161}

Основной удар должен был приходиться на наименее укрепленную (по мнению русского командования) оконечность правого фланга внешней линии укреплений союзников, занятую сардинцами или на стыке позиций союзных войск. Судя по всему, князь Горчаков не планировал развивать успех, даже если бы таковой и был достигнут. Липранди не имел точных указаний на действия в случае, если его атака окажется успешной. Конечной его целью было лишь взятие г. Гасфорт и затем ожидание новых указаний.^{162}

В этом случае направление главного удара становится расплывчатым, неконкретным. Это позволяет склониться к мнению, что главнокомандующий более полагался на обстоятельства и их развитие. Можно лишь предположить, что все же, как основное направление последующих действий, если таковые последуют, он в большей степени считал перспективным именно против сардинских позиций. В пользу имевшегося намерения о направлении удара через левый фланг говорит и то, что Горчаков после начала обстрела высот артиллерией Реада планировал лично прибыть именно к Липранди.

Н.И. Красовский в своем письме 5 октября 1869 г. к генерал-адъютанту Тотлебену по поводу сражения на реке Черной ссылается на тот факт, что «В диспозиции, данной на 4 августа, которую я своею рукою переписал раз пять, было сказано: «Войскам быть на местах к 4 часам пополуночи; генерал Липранди атакует Телеграфную гору, а генерал Реад в одно время открывает артиллерийский огонь по Федюхиным высотам, давая тем возможность удержаться на телеграфной горе. Главнокомандующий первоначально будет на батарее, снаряженной морскими орудиями, или иначе — на редуте, а потом переедет к Липранди, где и решит дальнейший исход дела».^{163}

Красовский справедливо считает, что «…командующий предполагал, смотря по тому, что окажется более удобным, — или атаковать Федюхины высоты, или Гасфорта гору, или, наконец, ограничиться одним усиленным обозрением».^{164}

Понятно, что прибыть на второстепенный участок в решающий момент, когда необходимо было принятие оптимального решения, Горчаков себе позволить не мог. В ответственный момент сражения путь передачи команд и получения обратной информации от частных начальников должен быть кратчайшим. Расположение штаба на левом фланге лишний раз свидетельствовало в пользу мнения, что Горчаков склонялся избрать основным направлением действий именно на этом участке. Но, опять таки, та самая расплывчатость формулировок диспозиции («…где и решит исход дела…», например) свидетельствует, что главнокомандующий решился на сражение, не имея четкого плана действий.

В пользу выбора им направления удара через сардинские позиции и предположительно последующие действия в случае наметившегося успеха можно обнаружить в письме князя Горчакова военному министру от 5 августа 1855 г. Главнокомандующий говорит, что «…Первоначальное намерение мое заключалось в том, чтобы по овладении высотами впереди Чоргуна, основательно обозреть позицию сардинцев близ Черной, атаковать затем Гасфорта высоты и двинуть пехоту Реада как первое подкрепление войскам Липранди, оставив артиллерию Реада против Федюхиных, под прикрытием части моей кавалерии. Все это было объяснено генералу Реаду, но я ему предписал также быть готовым атаковать Федюхины высоты, когда я ему это прикажу, в том случае, если Гасфортовы высоты будут мною найдены слишком сильно занятыми. В этом случае пришлось бы поддерживать Реада войсками Липранди с главным резервом».^{165} 

В докладе императору Горчаков конкретизирует свой замысел: «Намерение мое было, при ближайшем осмотре позиции сардинцев, после сбития их авангарда, или провести на них атаку пехотою генерала Липранди, поддержанной пехотой генерала Реада и резервами, оставя против Федюхиных гор одну артиллерию с прикрытием сильной кавалерии…».^{166}

Итак, главное — левый фланг. В случае удачи — наступление в обход левого фланга союзников. А дальше? Балаклава? Увы, что делать дальше, Горчаков не знал. Потому и колебался в определении: кому из двух генералов отдать главную роль, а кому лишь вторую.

Конечно, взятие Балаклавы было невозможным. Или, по крайней мере, маловероятным. Англичане и французы после успеха Липранди в октябре 1854 г. сделали все возможное, чтобы не допустить потери одной из своих главных баз снабжения в Крыму. Но даже при выходе на линию Федюкиных высот и закреплении на них, русские вынуждали союзников к таким действиям, которые приводили к изменению осадной линии, изменению тыловых коммуникаций и, в идеальном варианте, совершенно для них невыгодному затягиванию камлании.

Но в отличие от 25 октября 1854 г. передовые позиции доверили защищать не несчастным туркам, обреченным союзниками на погибель без поддержки. Нужно понять, что к августу 1855 г. циркумвалационная линия союзников достигла своего совершенства. От Севастополя до Балаклавы она прикрывалась уже двумя оборонительными линиями, способными без затруднений выдержать удар русской армии. Первая из них проходила по линии Федюхиных высот, вторая — по Сапун-горе. В случае опасности на любую из них могли быть в кратчайшие сроки переброшены резервы.

Но вернемся к плану русских. Для его выполнения Горчаков принял решение разделить войска на две части — левый и правый фланги, командование которыми было поручено соответственно генералам Реаду и Липранди, как мы говорили выше — основным действующим лицам грядущей драмы. В свою очередь задачи получала каждая дивизия, подчиненная этим начальникам.

Правый фланг генерала Реада составляли внушительные силы, объединившие пехоту, артиллерию и кавалерию.

7-я пехотная дивизия (генерал-лейтенант Ушаков):

Смоленский пехотный полк (3 батальона, 1654 чел.), Могилевский пехотный полк (3 батальона 1387 чел.), Витебский егерский полк (3 батальона, 1603 чел.), Полоцкий егерский полк (3 батальона, 1718 чел.).

Артиллерия: 8-я артиллерийская бригада:

Батарейная №3 батарея (12 орудий), легкая №3 батарея (6 орудий), легкая №4 батарея (8 орудий), легкая №5 батарея (8 орудий).