На освободившейся Мишкиной кровати, раскачиваясь, сидел мужчина средних лет и все повторял:

– Мне больно! Спасите меня! Меня сбила машина! Я не успел дойти…

– Действительно странный какой-то, – согласился Глеб. – А где наш молодой?

– А выписали его. Ты все проспал, – рассмеялся сосед.

Глеб напрягся, но тут же облегчённо выдохнул.

– Во сне можно. Во сне так бывает.

Сосед изумленно посмотрел на него.

– Ты что, еще не проснулся? Снова думаешь – ты во сне?

Глеб улыбнулся в ответ.

– Конечно, во сне. Вы все мне снитесь. А я, возможно – вам.

Сосед встал с койки, подошел к Глебу и так больно ущипнул за плечо, что тот ойкнул.

– Ну, что? Ты и сейчас думаешь, что спишь? – спросил сосед, готовясь к новому нападению.

Глеб не на шутку озадачился.

– Погоди-ка. Если это не сон, тогда сон – моя жена и моя жизнь дома? Ну, это – чушь какая-то.

Он схватил лежащий в тумбочке телефон и судорожно набрал номер жены.

– Алло! Это ты, котик? – зазвучал в трубке родной голос. – Почему не звонишь? Скучаешь по мне?

– Как я рад тебя слышать, родная! Ты не представляешь! Я и не полагал, что во сне буду говорить с тобой по телефону.

– В каком сне, дорогой? Я тебе сегодня приснилась? Расскажи.

– Нет. Ты сейчас мне снишься! Вернее, мне сниться, что я с тобой разговариваю…

– Если ты хотел меня обидеть, у тебя это получилось, милый! Как навеселишься – звони, – обиженно сказала жена, и родной голос сменили короткие гудки.

Озадаченный Глеб еще некоторое время сидел неподвижно с трубкой у уха, пытаясь собрать разбросанные звенья сознания воедино. Не добившись, хоть каких бы то ни было вразумительных доводов доказательства или опровержения реальности, или нереальности происходящего, положил на место телефон и принялся уплетать оставленный санитаркой завтрак.

Не успел он проглотить последнюю ложку остывшей каши, как в палату с обходом вошел врач с медсестрой.

– Ну, любезный Глеб Иванович, как вы себя чувствуете?

– Ужасно, доктор! У меня странные сны. И я уже запутался. Где сон, где не сон! Сон – когда я засыпаю, или сон здесь – когда просыпаюсь. Все настолько реально, что я…

– Голубчик, вы сами ответили на свой вопрос. Засыпая, вы видите сны, просыпаясь, не видите.

– Но и там, во сне, я также просыпаюсь. И тогда там – явь! И засыпаю также. А когда просыпаюсь – я в больнице. Сны отчетливые, явные! И имеют совершенно последовательную направленность.

– Это, голубчик, у вас депрессивный синдром. Мы даем вам препараты, направленные на восстановление памяти. Вы же сами этого хотели? Вот ваша память и разыгрывает всякие сценарии развития событий. Ну-ка, покажите мне свои зрачки!

Доктор подошел к Глебу и оттянул веко одного, затем второго глаза.

– Да. Как я и предполагал, диагноз подтверждается. Вдобавок отмечаются еще и менингеальные знаки. Все хорошо.

Затем доктор обратился к медсестре:

– Измените в листе назначения препарат за номером девятьсот девяносто девять на три шестёрки.

В разговор вмешался Глеб.

– Это что у вас за препараты такие?

– Вас номера напугали? – усмехнулся доктор. – Это коды препаратов. Здесь мы не говорим их названий. Такая практика. Не волнуйтесь, голубчик.

Затем доктор обошел других больных. Когда обход коснулся новенького, тот съежился и, отпрянув от доктора, забился в угол кровати.

– Чего вы боитесь, любезный? Я хочу вам помочь.

Тот поднял испуганные глаза на доктора.

– Вы вправду хотите мне помочь?

– Конечно.

– Тогда помогите! Меня сбила машина! Я не успел дойти…

– Не волнуйтесь вы так! Все хорошо. Вы дойдете. Обязательно дойдете. Обещаю.

– Правда?

– Правда.

Затем доктор вновь обратился к медсестре.

– Тот же номер, что и Стрельцову.

После сделанных назначений, доктор улыбнулся всем пациентам одновременно.

– До свидания! Выздоравливайте!

Выходя из палаты, обернулся в сторону соседа Глеба.

– А вас завтра – на выписку.

– Как – на выписку? – возмутился сосед. – Я не хочу! Я еще не долечился!

Но, доктор уже вышел из палаты. И слова соседа, отрекошетив от двери и звонким эхом постукавшись о стены палаты, вернулись к нему назад.

– Нет! Ну, ты видел? – обратился он к Глебу. – Врачи, называется! Еще не вылечили, а уже на выписку!

– А что с тобой?

– У меня мания.

– Преследования?

– Хуже! У меня немотивированное чувство вины.

– Перед кем?

– В том-то и дело, что я не помню! Кололи меня, кололи, а толку – чуть! Коновалы! – вдруг заорал сосед, пнув взглядом дверь палаты.

– Я смотрю, мы здесь все с потерянными воспоминаниями, – предположил Глеб.

– Конечно! Это же специализированная клиника! А мне память так и не вернули! – вновь завопил сосед.

Дверь распахнулась – и в проеме показалась медсестра.

– Вы что раскричались, больной?

– А чего бы мне и не покричать? – продолжил кипятиться сосед. – Болезнь не вылечили, а выписывают!

– Доктор посчитал, что в вашем случае для вас же будет лучше, если прервать лечение. А решение доктора здесь не оспаривается, но принимается. Так что, не кричите понапрасну, а прилягте и готовьтесь к выписке. У вас впереди – тяжелый путь.

С этими словами медсестра вышла из палаты и прикрыла за собой дверь. Сосед присмирел и больше не издал ни звука, хотя после обеда Глебу удалось разговорить его, но это был уже не такой, как прежде весельчак. Фактически весь день сосед пролежал на кровати, отвернувшись к стене.

Первый раз за все время, проведенное в больнице, Глеб почувствовал разочарование и необъяснимую тоску.

Вечером грусть разогнал неожиданный звонок Настены.

– Ну, что, котик, все еще думаешь, что меня не существует? Что ты спишь?

– Прости меня, детка! Я совсем запутался. Доктор сегодня на обходе сказал, что это депрессивный синдром с какими-то там знаками.

– Раз говорит, значит, так оно и есть. Ты, главное, не нервничай. Лежи. Отдыхай. Набирайся сил. А я, как смогу, приеду.

Глеб, уставший от сомнений, решил нанести по ним решающий удар.

– Скажи, детка, как твой… брат? Я надеюсь, больше не звонит?

– Какой брат? – удивилась Настя. – Ты снова за свое?

– Как это, какой брат? Твой брат. Сергей. Он же к тебе звонил. Требовал доли в наследстве.

– Глебушка, я начинаю за тебя волноваться. Нет у меня никакого брата! И ни о каком наследстве я не знаю. Что с тобой происходит? И возможности нет к тебе прийти. Но я обязательно приду! Как освобожусь, так сразу приду! Ты меня жди! И не унывай! И не придумывай ничего в своей умной голове. Я люблю тебя! Слышишь? Я люблю тебя! Береги себя, любимый!

После Настёниного звонка Глеб несколько успокоился, даже повеселел.

Как всегда после ужина в палату с назначениями вошла медсестра.

– Сегодня, Глеб Иванович, у вас новые уколы. Чем это вы заслужили такое расположение главного?..

– А… да. Доктор что-то говорил… – вспомнил Глеб недавний обход.

– Это совершенно новый препарат, – продолжала медсестра, набирая в шприц из сверкающего хромированного цилиндрического контейнера ярко-желтую жидкость, – Говорят, он ускоряет процессы релаксации, восстанавливает потерянные цепочки нейронов и угнетает повышенную возбудимость гипоталамуса. До пятидесяти не успеешь посчитать, как начнется его работа. Мне бы таким уколоться! Сил не хватает за вами тут ухаживать! Но, он слишком дорого стоит. Не всем его назначают… можно сказать, вы – первый, – закончила рекламу нового препарата медсестра, сунула опустошенный контейнер в карман халата, и выставив вперед светящийся желтым, как меч джедая шприц, неожиданно рявкнула:

– Руку!

Завороженный невиданным зрелищем, и неожиданным приказом джедая, Глеб, резко выбросил руку в сторону иглы.

– Колите!

В ожидании действия магического препарата, проводив взглядом удаляющуюся медсестру, он лег на кровать, вытянул вдоль тела руки, прикрыл газа и, глубоко дыша, начал отсчет.