— Пошли.

Командир бригады взял себя в руки и тоже встал, встали, пошли за нами и все офицеры штаба.

Подняли цепи, атака была стремительной и очень своевременной. Враг, очевидно тоже до предела измотанный, практически не оказав сопротивления, поспешно отступил.

Воспользовавшись передышкой, я послал своего адъютанта Лясковского к кавалеристам. Ему удалось найти их, и вскоре конники вернулись на своп позиции. Усилиями частей двух соединений противник был отброшен.

Поздно вечером 9 января я получил приказ командующего 3-м Украинским фронтом продвижение 1-й механизированной и 9-й танковой бригад прекратить и перейти к обороне.

На оборудование назначенной нам полосы обороны мы получили одну ночь и один день. Пришлось срочно закапывать танки, превращая их в неподвижные огневые точки. Гвардейцы упрямо долбили смерзшийся грунт малыми саперными лопатами, углубляли окопы и траншеи, оборудовали ниши для боеприпасов. В ночь на 11 января я практически не спал: вместе с командирами бригад проверил позиции стрелковых подразделений, поговорил с красноармейцами, приказал организовать посменный отдых. Ночью снегопад утих, враг затаился где-то совсем близко, очевидно, готовился к атаке.

Как стало известно от разведчиков, к этому времени гитлеровцы еще более усилили свою танковую группировку, действующую против двух бригад корпуса, стянув в районе севернее Секешфехервара значительную часть сил танковой дивизии СС «Викинг».

Утром 11 января снова пошел снег. Первая атака противника началась в 9 часов 20 минут. 26 немецких танков с десантом автоматчиков под прикрытием артиллерийского и минометного огня двинулись на позиции 1-й гвардейской механизированной бригады. Основные силы наступающих были брошены на высоту 214,0. На этой высоте, являвшейся ключевым пунктом в обороне бригады, находились позиции роты, которой командовал коммунист гвардии старший лейтенант Н. Н. Болдырев. Высота господствовала над местностью, через нее проходило шоссе от Залюя на северную окраину Секешфехервара, и днем, когда снегопад прекращался, отсюда хорошо просматривались окрестности.

Утренняя атака была отбита. Второй удар противник нанес в 14 часов. На этот раз наступали 27 «тигров» и «пантер» с десантом автоматчиков и пехотой на бронетранспортерах.

Полтора десятка танков на предельных скоростях пробились к высоте и стали взбираться по ее пологому скату. Пулеметчики роты ударили по бежавшей за танками пехоте. Открыли огонь расчеты противотанковых орудий и ружей. Но большинству вражеских танков удалось ворваться на высоту. Тяжелые бронированные машины начали утюжить окопы. Башни «тигров» вертелись из стороны в сторону, не смолкали лобовые пулеметы.

Это был тяжелый поединок гвардейцев-пехотинцев с вражеской техникой. Командир взвода гвардии младший лейтенант Беков — сталинградец, участник боев за освобождение Донбасса, выждав на дне окопа, когда танк пройдет, поднялся и двумя противотанковыми гранатами разворотил ему гусеницы. Одного «тигра» подбил гвардии рядовой Михаль, бутылками КС зажгли две «пантеры» гвардии сержанты Дыбков и Журавлев.

Три «тигра», стреляя из лобовых пулеметов, двинулись на окоп, в котором с четырьмя автоматчиками и расчетом противотанкового ружья находился командир взвода гвардии лейтенант Диваков. Офицер и солдаты легли на дно глубокого окопа. Несколько минут крутился над ними один из «тигров». Наконец фашисты решили, что гвардейцы раздавлены и завалены землей. Наших ребят основательно засыпало землей, но окоп был глубоким, и это спасло бойцов. Когда танки пошли дальше, лейтенант Диваков поставил на бруствер противотанковое ружье. Пуля за пулей полетели в «тигры»: сначала задымил один, потом второй. Третьего уничтожили артиллеристы. Вражеских танкистов, выскочивших из горящих машин, расстреляли наши автоматчики.

Высота 214,0, обороняемая ротой Болдырева, стала неприступной для немецких танков. Гвардейцы дрались с вражескими автоматчиками врукопашную, вскакивали на броню машин, забивали или закрывали приборы наблюдения, заклинивали пулеметы, а затем «ослепленный» танк подрывали или поджигали.

Ведя наступление на позиции 1-й гвардейской мехбригады, противник не раз прибегал к хитрости. Пользуясь сумерками, фашисты в открытую подошли к нашим позициям, крича: «Свои, ребята, не стреляйте!» Потом зашли с фланга и бросились в атаку с криками «ура». Однако хитрость противника наши автоматчики легко разгадали — кричали-то все же с акцентом. Гвардейцы подпустили врага и расстреляли почти в упор.

Бой на всем фронте обороны бригады шел дотемна. Батальоны гвардии майора Абакуменко, гвардии капитанов Баранова и Крупенкова выдержали мощный танковый удар. При поддержке артиллеристов и самоходчиков они отбросили противника от своих позиций. К концу дня перед позициями бригады дымились 26 фашистских танков. Два пикирующих бомбардировщика, сбитые зенитчиками, рухнули где-то в тылах, на окраине Патки.

Но и мы понесли немалые потери. В рукопашной схватке с врагом погибли командир второго батальона гвардии капитан Крупенков и командир роты гвардии старший лейтенант Локосов. Погиб отважный командир танка 9-й гвардейской танковой бригады гвардии лейтенант Ф. И. Бачурин, чей экипаж сражался с 20 боевыми машинами противника. Федору Игнатьевичу Бачурину посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Пример мужества и стойкости подавал своим подчиненным командир 1-й мехбригады гвардии полковник Затулей. Степан Парамонович Затулей был намного старше своих офицеров (тогда ему уже было 50 лет) и не очень крепок здоровьем, но воевал он наравне с остальными, не зная усталости. В тот трудный день, 11 января, танки противника с десантом на броне прорвались через боевые порядки нашей пехоты и начали обходить командный пункт бригады. В распоряжении комбрига было несколько зенитных пулеметов и личный состав командного пункта, в основном офицеры. Гитлеровцы двигались в тумане, ведя беспорядочную стрельбу. Полковник Затулей выслал связного за танковым взводом, организовал огонь зенитных установок, вызвал своих подчиненных с противотанковыми гранатами в окопы. Офицеры КП не только выстояли, но и захватили пленных, в том числе командира немецкой пехотной роты. Подоспевший танковый взвод окончательно ликвидировал опасность захвата командного пункта противником.

3-я гвардейская мехбригада и 20-й танковый полк, как уже говорилось, находились в подчинении командующего 4-й армией. О том, как сражались в те январские дни экипажи 20-го танкового полка, мне, не участвовавшему в тех боях, рассказать трудно. Поэтому приведу воспоминания ветерана этой части гвардии полковника в отставке Сергея Александровича Базеева: «События эти развернулись в первые дни нового, 1945 года. В то время я был начальником штаба 20-го Запорожского танкового полка. Располагались мы в местечке Фемшестивань. Примерно в час ночи нам была поставлена задача: 20-му гвардейскому танковому полку, в качестве головного отряда, с приданными ему средствами усиления — полком САУ, мотобатальоном, артдивизионом, миндивизионом, зенитной батареей — ускоренным маршем двигаться в район Бичке, занять северную окраину этого города и удерживать его до прихода главных сил 3-й гвардейской мехбригады.

Примерно через полтора часа полк со всеми приданными ему подразделениями уже находился на марше. Мы прошли километров 20, когда столкнулись со встречным потоком штабных и тыловых машин, а затем и с колонной войск. Это были отходящие части кавалерийского корпуса и ряда других соединений. Они отступали под ударами подвижных соединений противника, действовавшего из района Комарно. Зацепиться за какой-либо рубеж этим войскам, видимо, не удалось.

Справедливости ради надо сказать, что отходившие части выдержали мощнейший натиск противника и были окончательно обескровлены: в некоторых полках в строю оставалось по нескольку десятков человек, а штаты рот исчислялись единицами. Причем пополнений практически не было. Таким частям трудно было выдержать натиск вражеских танковых соединений (дивизии „Дас Рейх“, „Гитлерюгенд“, „Мертвая голова“ и др.), собранных в один кулак и доведенных до штатной численности.