— Разрешите обратиться с просьбой, товарищ генерал? Хочу отложить отъезд на сутки. Возьмем Лески — тогда и сдам полк.

— Ну что ж, может, ты и прав, Михаил Емельянович.

Как я потом об этом горько пожалел!

Все было готово для решительного штурма, и полковник Вайцеховский со своего КП пошел на НП, оборудованный перед самым селом. Дорога туда шла по этому проклятому ровному полю, и, когда начался минометный обстрел, Михаил Емельянович был тяжело ранен осколком мины в живот. На волокуше его вывезли из-под обстрела и быстро доставили в медсанбат. Но, несмотря на все старания врачей, спасти жизнь этого замечательного командира не удалось.

Похоронили М. Е. Вайцеховского с воинскими почестями в городе Воронеже на площади имени III Интернационала. Пять дней спустя здесь же был похоронен также скончавшийся от ран командир 81-й стрелковой дивизии генерал-майор В. С. Смирнов, которого должен был сменить М. Е. Вайцеховский.

Еще несколько суток наше соединение вело бои в районе Лески, Беленихино. За это время гитлеровцы потеряли свыше 700 солдат и офицеров, много танков и другой боевой техники.

26 февраля мы получили приказ командующего 21-й армией генерала Гордова сдать занимаемый 1-й гвардейской участок частям 297-й стрелковой дивизии и сосредоточиться в районе Верин, Кузьминка, Гнездиловка. Здесь создавалась группировка войск для наступления на Харьков.

Через два дня, когда дивизия уже была в указанном районе, был получен новый приказ: сосредоточиться в районе Марыш, Покаляное, Бочково. Был определен очень жесткий срок передислокации — пять ночей. Именно ночей, а не дней, поскольку передвигаться нужно было скрытно.

Начался изнурительный ночной марш по маршруту Авдеевка, Пушкарное, Зимовное, Ефремовка. Зимние дороги были сплошь занесены снегом. Буксовали машины, выбивались из сил лошади. И все-таки дивизия точно в назначенный срок вышла в район сосредоточения.

«Несмотря на тяжелые условия марша, — доносил представитель штаба армии, — дивизия точно и в срок выполнила боевое распоряжение. Дисциплина марша и маскировка соблюдались полностью…»[9]

5 марта 1-я гвардейская стрелковая дивизия поступила в распоряжение командующего 38-й армией генерал-майора К. С. Москаленко. В этот же день был получен приказ Верховного Главнокомандования о переименовании всех частей дивизии в гвардейские с присвоением им новых номеров.

85-й стрелковый полк стал 2-м гвардейским стрелковым полком, 331-й стрелковый полк — 7-м гвардейским полком, 355-й стрелковый полк — 16-м гвардейским полком, а 4-й Воронежский стрелковый полк получил наименование «4-й гвардейский стрелковый полк».

Трудно описать ту радость, которая охватила весь личный состав дивизии, когда был оглашен этот приказ. Во всех частях и подразделениях прошли митинги, на которых гвардейцы поклялись еще сильнее громить врага, биться с ним до последней капли крови, до полного уничтожения ненавистных фашистов. В эти дни многие воины подали заявления о вступлении в партию.

В ночь на 7 марта мы сменили части 300-й стрелковой дивизии 38-й армии на рубеже Прилипка, 1-е Советское. Перед нами была поставлена задача нанести удар в направлении северной окраины 1-е Советское, Избицкое, форсировать по льду Северский Донец и захватить на его западном берегу плацдарм для последующего наступления на Харьков.

Как назло, в эти дни наступила оттепель. Лед на Северском Донце стал мягким, ноздреватым. К тому же укрепившийся на западном берегу противник изрядно раскрошил его артиллерийским и минометным огнем. Вот в этих трудных условиях в 5 часов утра 7 марта части дивизии начали форсирование Северского Донца. От тягачей и конных упряжек пришлось отказаться — лед бы не выдержал. Пушки бойцы тащили на руках.

Противник яростно сопротивлялся, цепляясь за каждый клочок земли, но не выдержал гвардейского удара. К 16 часам 7 марта части дивизии вышли ко второму рубежу обороны гитлеровцев. Плацдарм был захвачен.

Отмечая успешное выполнение задачи, командующий 38-й армией в своем приказе писал:

«Командирам и комиссарам соединений и частей нужно помнить, что этот, пока еще небольшой, кусок нашей родной земли на западном берегу реки Северский Донец отнят у противника потерей наших лучших товарищей, верных сынов нашей Родины. Поэтому и речи быть не может об оставлении этого куска противнику, а, наоборот, надо его расширять и увеличивать, готовить плацдарм для развертывания войск в целях освобождения Харькова. Самое главное, что надо помнить, что этот кусок отделен от основной части нашей территории рекой Северский Донец. Поэтому надо его удерживать во что бы то ни стало…»[10]

Плацдарм на западном берегу реки Северский Донец дивизия прочно удерживала до 19 апреля. 19 апреля 1942 года 1-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия, сдав другим частям надежно закрепленный плацдарм, была выведена для отдыха и пополнения и эшелонами отправлена в Ливны.

В результате успешного проведения контрнаступления под Сталинградом основная группировка фашистских войск у Волги, состоявшая из 22 дивизий и более 160 отдельных частей 6-й и частично 4-й танковых армий, оказалась окруженной.

Внешний фронт окружения, образованный из соединений Сталинградского и Юго-Западного фронтов, к этому времени проходил по рекам Кривая, Чир до впадения его в Дон, по Дону, севернее Котельниковского. Таким образом, между окруженной немецкой группировкой и внешним фронтом наших войск был образован коридор шириной от 40 до 140 километров.

Однако немецко-фашистское командование, решив удержать за собой район Сталинграда силами двух армий, одновременно создавало сильные подвижные ударные группировки в районах Тормосин и Котельниково, с тем чтобы прорвать наш внешний фронт и деблокировать свои окруженные войска.

К этому времени в результате перестройки промышленности увеличилось производство боевой техники и боеприпасов. Во втором полугодии 1942 года, по сравнению с первым, производство самолетов, танков, орудий, автоматов возросло более чем в 1,5 раза. Эти успехи позволили не только восполнять потери, но и все более насыщать оружием, боеприпасами, боевой техникой действующую армию, формировать новые соединения и объединения.

1-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия в конце октября 1942 года с Брянского фронта была переброшена в Приволжский военный округ. Переброска имела большое значение. Поэтому она проводилась в строгой тайне, с соблюдением всех мер оперативно-тактической маскировки. Даже мы с комиссаром не знали, куда идут эшелоны дивизии с техникой и личным составом.

На станции Сватово ко мне явился военный комендант и вручил пакет с сургучными печатями Генштаба Красной Армии.

Это был приказ наркома обороны о переформировании дивизии в 1-й гвардейский механизированный ордена Ленина корпус. Успехи советской военной промышленности, особенно танковой, позволили вновь приступить к формированию подобных соединений.

В Поволжье с 1 ноября 1-я гвардейская стрелковая ордена Ленина дивизия стала разворачиваться в механизированный корпус, сохранивший номер и наименование дивизии — 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус. Командиром корпуса был назначен я, моим заместителем по политической части гвардии полковник К. И. Филяшкин, начальником штаба гвардии полковник И. П. Кузенный.

2-й гвардейский Краснознаменный стрелковый полк (бывший 85-й) развернулся в 1-ю гвардейскую механизированную бригаду, 4-й Воронежский и 7-й (бывший 331-й) послужили основой для формирования 2-й гвардейской механизированной бригады, 16-й гвардейский ордена Ленина стрелковый полк (бывший 355-й) стал 3-й гвардейской механизированной бригадой. В состав корпуса вошли пять танковых полков (16-й и 17-й отдельные и по одному — в каждой мехбригаде), 116-й артиллерийский полк, отдельный дивизион гвардейских минометов, отдельный пулеметный батальон, истребительный противотанковый дивизион, саперный и автомобильный батальоны, батальон связи и другие спецподразделения. Бывшая стрелковая дивизия стала мощным механизированным соединением. В соответствии с требованиями приказа народного комиссара обороны № 325 от 16 октября 1942 года оно предназначалось для ввода в прорыв в полосах общевойсковых армий, наступавших на направлениях главных ударов фронтов с задачами стремительного развития наступления в оперативной глубине обороны противника, разгрома его ближайших резервов и выхода в тыл основным группировкам противника. Корпус мог использоваться для преследования отходящего противника, удержания важных рубежей в оперативной глубине до подхода главных сил армий, нанесения контрударов в обороне по прорвавшимся подвижным соединениям противника.