Необходимо было закрепиться на достигнутых рубежах и ни в коем случае не отступать. Приказ «Ни шагу назад!» был с воодушевлением встречен бойцами. Подразделения начали окапываться. Вновь вперед на случай танковой атаки выдвинулись «бутылочники».

Тем временем все мы с нетерпением ждали подвоза снарядов. Я мысленно ругал всех на чем свет стоит. И начальника артснабжения, и шоферов, и себя в первую очередь. «И почему это у меня так получается, — думал я, — то артиллерии нет, то артиллерия есть — снарядов нет?» Но куда же провалились машины со снарядами?

Почти четыре с половиной часа дивизия под непрерывным шквальным огнем отбивала яростные контратаки противника. Но никто не дрогнул. Все контратаки врага были отбиты с большими для него потерями.

Наконец к часу дня подвезли снаряды. Пока их распределяли по полкам и батареям, прошло еще долгих полтора часа. Когда артиллеристы доложили о полной боевой готовности, я отдал приказ продолжать наступление. В 15 часов — снова артиллерийская подготовка, которая ошеломила гитлеровцев не меньше, чем первая. Орудия ударили по скоплению танков и бронетранспортеров, поливавших нашу пехоту свинцом. А поскольку боевые машины стояли почти неподвижно, то эффект был большой. Мощный удар был нанесен и по группировкам вражеской пехоты.

И вот 100-я снова двинулась вперед. Ближайшая задача и направление движения оставались прежними. 331-й и 355-й стрелковые полки стремительной атакой смяли противника и погнали его на север и на северо-запад. Удар был настолько мощным и неожиданным, что фашисты в панике, бросая технику, думали только о своем спасении. Отличилась одна из рот первого батальона 355-го стрелкового полка, которой командовал младший лейтенант М. В. Котовский. Подразделение уничтожило свыше 20 фашистов, захватило 5 автомашин, 12 мотоциклов и несколько десятков велосипедов.

Большого успеха добился 331-й стрелковый полк. Он не только разгромил противника в своей полосе наступления, но и захватил штаб 25-го танкового полка. Среди убитых оказался и сам командир полка полковник Ротенбург. Из захваченных документов штаба полка стало известно, что Ротенбург пообещал своему фюреру первым войти в Минск и под это обещание авансом получил Железный крест. Бахвальство было наказано.

Противник яростно контратаковал, но сдержать наступательный порыв наших бойцов был не в силах. За четыре часа 331-й стрелковый полк продвинулся вперед на 14 километров и вышел к Беларучи. Подразделения 355-го стрелкового полка к тому часу продвинулись на 11 километров и подошли к Масловичам, перерезав рокадную дорогу Масловичи — Острошицкий Городок. Эти части свою задачу выполнили, и, когда наша разведка доложила, что в 18 часов 30 минут к этим населенным пунктам противник перебросил подкрепления, я приказал закрепляться на достигнутых рубежах и подтягивать артиллерию.

В полосе наступления 85-го стрелкового полка дело обстояло хуже. И причин тому было несколько. Во-первых, Острошицкий Городок, на который должен был наступать полк, противник оборонял большими силами. Во-вторых, не было организовано взаимодействие между 85-м стрелковым полком и его соседом справа 603-м стрелковым полком 161-й стрелковой дивизии. Когда 85-й стрелковый волк в 15 часов начал наступление одновременно с остальными частями 100-й дивизии, 603-й стрелковый полк 161-й стрелковой дивизии еще только готовился к атаке.

Тем не менее 85-й стрелковый полк, используя успех 331-го и 355-го стрелковых полков, двумя батальонами обошел Острошицкий Городок с юго-запада и к 17 часам достиг Мочаны. А еще один батальон этого полка под командованием капитана А. И. Максимова, который наступал на Острошицкий Городок с юга, к 18 часам пробился к шоссе, проходившему но его южной окраине. Капитан Максимов решил было с ходу ворваться в Острошицкий Городок, но здесь его батальон был остановлен.

В целом дивизия все-таки выполнила поставленную перед ней задачу. Конечно, соединение имело бы больший успех, если бы не эта злосчастная семичасовая остановка из-за недостатка боеприпасов. Нам не удалось расчленить группировку противника, но мы сумели оседлать рокадную дорогу между Масловичами и Острошицким Городком. Мы все-таки лишили гитлеровцев возможности маневра вдоль фронта. Плохо было то, что нам не удалось столь же успешно продвинуться на правом фланге. И это потом сыграло свою роковую роль.

Итак, дивизия выполнила поставленную задачу. И это, конечно, не могло не радовать. И все же на душе было тревожно. Я понимал, что гитлеровцы не смирятся с поражением и попытаются отбросить нас назад.

К тому же 331-й и 355-й стрелковые полки занимали крайне невыгодные для обороны позиции: они глубоким клином врезались в расположение врага, в случае флангового прорыва этим частям грозило окружение. Личный состав подразделений после почти 14-часовых боев был измотан, бойцы в течение всего дня не получали пищи, и все же я вынужден был отдать приказ немедленно окапываться.

К сожалению, сделать это мы не успели. Не прошло и получаса, как мне позвонил командир 331-го стрелкового полка полковник Бушуев и доложил, что противник силами до двух батальонов пехоты с 50 танками наступает с южных склонов высоты 260,8 в направлении Вяча, нанося удар по флангу полка.

— Атакованы и первый и второй батальоны, — докладывал Бушуев. — Немцы ведут сильный артиллерийский огонь, бомбит авиация. В батальонах большие потери, поскольку нет укрытий, а местность открытая…

Что я мог ему ответить? Только следующее:

— Держитесь, дорогой! Пускайте в ход «бутылочников». Они не подведут.

— Будем драться, товарищ генерал!

Да, оправдались мои самые худшие предположения — гитлеровцы ударили именно во фланг полка и стремились оседлать дорогу на Минск через Мочаны. Если им это удастся, полку Бушуева придется драться в окружении.

Батальоны под командованием капитанов М. П. Старкова и В. Р. Бабия сражались героически. Основная тяжесть борьбы с вражескими танками вновь легла на плечи «бутылочников». Как и в предыдущих боях, первыми вступали в единоборство с танками коммунисты и комсомольцы. По нескольку стальных громадин сожгли капитан Бабий, секретарь комсомольского бюро полка Шнейдерман, комсорг шестой роты Иванов, старший политрук Мартынов. Не отставали от них и артиллеристы. Расчеты орудий несли большие потери, но не прекращали губительного для фашистов огня прямой наводкой. Командир взвода младший лейтенант Смолинцев, заняв место убитого наводчика, сжег два танка, командир взвода лейтенант Короминский и наводчик Петров тремя меткими выстрелами уничтожили три фашистских танка.

Не пробившись в расположение этой батареи, танки пошли в обход и здесь попали под огонь 76-мм полковых пушек. Один из танков попытался на полной скорости раздавить орудие вместе с расчетом, но наводчик красноармеец Попов в упор расстрелял его.

Примерно через полтора часа после начала этого ожесточенного сражения, уже в сумерках, мне вновь позвонил полковник Бушуев:

— Командиры первого и второго батальонов доложили мне, что немцы окружают их. Разрешите пробиться на командирском танке в расположение батальонов и на месте решить, как спасти положение.

Не хотел я отпускать командира 331-го стрелкового полка в самое пекло, но, пожалуй, это было единственно правильное решение.

— Ну что ж, действуйте, — с тяжелым сердцем разрешил я. — По прибытии — доложите обстановку.

Оставалось только ждать. Ждать известий от Бушуева. Время тянулось медленно. Мучила жажда. И справа и слева доносились звуки боя.

Не помню, сколько прошло времени, как вдруг у КП дивизии послышался лязг гусениц. Вбежал адъютант и доложил, что на разбитом командирском танке привезли тяжело раненного полковника Бушуева.

Меня буквально затрясло.

— Несите его сюда. И врача — быстро!

Внесли окровавленного командира 331-го стрелкового полка. Я присел рядом с ним.

— Не удалось проскочить, товарищ генерал, — с трудом, хрипло проговорил он. — Дорога через Мочаны простреливается немцами… Нас накрыли третьим снарядом… Помогите Старкову и Бабию…