Эти данные позволили нам сделать вывод, что противник готовит новый удар, который последует утром. Ночь же он использует для того, чтобы привести в порядок свои части, потрепанные в бою. У нас сложилось твердое решение — надо упредить наступление противника и самим нанести ему удар. Но можно ли думать об упреждающем ударе без артиллерии? Пригласили на «военный совет» начальника штаба дивизии полковника П. И. Груздева, склонились над картой…
В это время в блиндаж буквально влетел начальник артиллерии дивизии полковник Филиппов.
— Иван Никитич! Свешников с артиллерией прибыл! — с порога крикнул он.
— Попросите его скорей ко мне!
Я взглянул на часы. Шел второй час ночи 27 июня.
Вошел Свешников, лицо его было черным от пыли и грязи, блестели только глаза и зубы.
— Товарищ генерал! Вся полковая и дивизионная артиллерия, за исключением одного дивизиона 46-го гаубичного полка, прибыла. Отставший дивизион в пути и подойдет к утру…
У нас словно выросли крылья! Вот теперь мы действительно сила! С артиллерией уже можно нанести упреждающий удар. Конечно, у гитлеровцев большое преимущество в танках и живой силе, не говоря уж об авиации. Но зато на нашей стороне моральное превосходство и фактор неожиданности. Действительно, разве фашисты могли предположить, что мы будем столь нахально-дерзкими? Мы приняли твердое решение — наступать!
Снимаю трубку, звоню командиру корпуса генерал-майору А. Н. Ермакову, докладываю ему свои соображения и прошу разрешения на наступление. Кажется, я ошеломил его не меньше, чем вскоре противника. Долгое время в трубке молчание, потом комкор сказал:
— Подождите… Я вам перезвоню…
Видимо, он по карте изучал обстановку. Подумать, конечно, было над чем. Гитлеровцы всюду теснили нас, а мы вдруг — наступать!
Примерно через 15 минут генерал Ермаков позвонил мне и коротко сказал:
— Наступление разрешаю. Для усиления придаю вам 151-й полк корпусной артиллерии. Правый фланг будет обеспечивать 603-й стрелковый полк 161-й стрелковой дивизии, левый — 30-й стрелковый полк 64-й стрелковой дивизии. Желаю удачи!
По данным нашей разведки, основные силы врага были сосредоточены в районе Острошицкого Городка на нашем правом фланге и в районе Масловичи на левом. Именно через эти пункты проходят удобные для движения танков и другой техники шоссейные дороги на Минск. Масловичи и Острошицкий Городок, кроме того, связывает рокадная дорога, по которой гитлеровцы перебрасывают войска с фланга на фланг.
Было решено главный удар нанести в направлении Мочаны, Беларучь, перерезать рокаду, лишить врага возможности маневра вдоль фронта, рассечь группировку противника, попытаться ее уничтожить по частям.
Решение основной задачи было возложено на 331-й стрелковый полк полковника И. В. Бушуева, волевого, Смелого командира. Этот полк во время вчерашнего боя находился во втором эшелоне и меньше других понес потери.
На правом фланге 85-й стрелковый полк должен был наступать на Острошицкий Городок, на левом 355-й стрелковый полк атаковал врага в направлении Паперня, Масловичи. Несколько беспокоил большой разрыв с нашим соседом слева, 30-м стрелковым полком 64-й стрелковой дивизии, который должен был наступать в направлении Городок, Семков. Для обеспечения левого фланга решили выставить усиленный заслон в район Круглицы.
Еще и еще раз мы прикидывали все «за» и «против». Вроде бы все учтено. Артиллерии достаточно, а вот снарядов мало. Для хорошего боя, какой мы готовим, явно мало. Я вызвал начальника артснабжения и приказал ему немедленно направить машины за боеприпасами. Это нужно было сделать как можно скорее, затемно, чтобы не попасть под удары немецкой авиации. Правда, летние ночи коротки.
Беспокоило нас и то, что в 331-м стрелковом полку всего два батальона (третий батальон был выделен для охраны штаба фронта). Плохо, что в дивизии практически не было танков (кроме нескольких легких танков в разведбате).
Но наступать надо! И как можно скорее!
Дорога была каждая минута, и мы решили выехать в части и на местах поставить боевые задачи. Начальник штаба дивизии полковник П. И. Груздев отправился в 85-й стрелковый полк, старший батальонный комиссар К. И. Филяшкин — в 355-й стрелковый полк, сам же я выехал в 331-й стрелковый полк.
Вскоре все пришло в движение. Выдвигались на огневые позиции артиллерийские батареи, уточнялись ориентиры. Командиры батальонов устанавливали маршруты движения подразделений, организовывали взаимодействия с соседними батальонами. Бойцы проверяли оружие, пополняли запасы боеприпасов. Дивизия готовилась к жестокой схватке с сильным врагом.
В 5 часов началась артиллерийская подготовка. С наслаждением вслушивались мы в эту музыку войны. Сколько мы ждали нашу артиллерию! И вот она наконец заговорила. Огонь прежде всего был сосредоточен на высотах перед Острошицким Городком, на окраинах Паперни и на других местах расположения вражеских заслонов. Артиллерийскому обстрелу подвергалась и рокадная дорога, связывающая Паперню и Острошицкий Городок.
Артподготовка была непродолжительной — надо было экономить снаряды. После того как был обработан передний край противника, огонь перенесли в глубину его обороны. И в этот момент одновременно все три стрелковых полка дивизии поднялись в атаку.
Правофланговый 85-й полк двумя батальонами наносил удар в направлении Буровка, Бродок в обход Острошицкого Городка с северо-запада, один батальон наступал на Острошицкий Городок с юга. 331-й стрелковый полк, наносивший основной удар, наступал в направлении Чертяж, Беларучь. 355-й стрелковый полк наступал в направлении Паперни. Его фланг прикрывал в районе Круглицы заслон в составе одной стрелковой и одной пулеметной рот.
Поступили первые доклады из частей. Работники штаба нанесли обстановку на карту. Перед глазами развернулась картина боя. Все полки, все батальоны строго выдерживали заданные направления. Фашисты были ошеломлены этим мощным, совершенно неожиданным для них ударом. Кое-где возникали отдельные, очаги сопротивления, но в целом заслоны противника были смяты почти мгновенно. «Непобедимые» бежали! Мы видели их спины, сотни спин! Я не могу передать чувство охватившей нас радости. Мы гнали гитлеровцев, мы не оборонялись — мы наступали!
Наступление развивалось успешно при поддержке артиллерии. «Эх, если бы еще хоть немного танков, — подумал я, — мы бы их гнали и гнали!» В течение примерно двух с лишним часов части дивизии продвинулись на два-три километра. Все шло как будто по плану. Но вдруг огонь артиллерии стал ослабевать. Я приказал узнать, в чем дело, адъютант доложил, что в артиллерийских полках кончаются снаряды, их осталось по нескольку штук на орудие. Начальник артснабжения еще не вернулся, — очевидно, нелегко было доставить снаряды по разбитым дорогам под беспрерывными ударами вражеской авиации.
Наступление приостановилось. И как раз в это время появились немецкие танки и бронетранспортеры. Опасаясь нашего «мощного зажигательного оружия», танки вперед не шли. Они маневрировали перед нашими боевыми порядками и буквально поливали огнем наши наступающие полки. Мы несли потери. А тут еще донимала авиация. Ее, правда, пытались отогнать средства ПВО Дивизии. Так, например, помощник командира взвода ПВО 34-го артиллерийского полка старший сержант И. П. Кадомский из зенитного пулемета сбил три фашистских самолета. Но их было слишком много.
Наша артиллерия замолчала совсем. Не осталось больше ни одного снаряда.
«Что же делать? — спрашивал я себя и не находил ответа. — Идти вперед без поддержки артиллерии нельзя. Погубишь людей, а успеха все равно не добьешься. Отступать на исходные рубежи? Но это значит подорвать моральный дух бойцов, сбить их наступательный порыв. А ведь это одно из наших самых главных преимуществ. Что же делать?»
А противник тем временем, оправившись от первого удара и почувствовав, что наша артиллерия молчит, стал предпринимать контратаки. Части 100-й под сильным артиллерийско-минометным огнем залегли и стали отражать вражеские контратаки.
