Но, ничего не поделаешь, моя дорогая доченька, это жизнь, и не будем пенять на неё, какая бы она не была, а ведь продолжается.
Вытри слёзы и подойди ко мне, то, что я тебе сейчас расскажу и покажу, возможно, очень важно для нас всех, я имею в виду меня, моих детей и внуков.
Фрося отошла от дочери и села в кресло Вальдемара.
Аня вытерла тыльной стороной руки слёзы, и с зарёванным лицом подошла к матери:
- Иди, иди, умойся, а то не разглядишь то, что я тебе хочу сейчас показать...
Мать неожиданно улыбнулась дочери, и у той отлегло от сердца, мир и дружба между ними восстановлены.
Со свежим умытым лицом Аня вновь подошла к матери и вопрошающе взглянула на неё.
Фрося нащупала что-то на боковой стенке подлокотника кресла и верхняя панель плавно съехала вперёд, и взору Ани предстал тайник, из которого на неё смотрели пухлые пачки денег.
Мать быстрыми движениями переложила эти пачки к себе на колени, на дне выемки, Аня увидела дорогие золотые украшения и четыре царские золотые монеты, она хорошо помнила, что одну подобную они когда-то посылали в Сибирь Алесю.
Фрося подняла на дочь глаза:
- Анюточка, разговор с тобой навёл меня на мрачные мысли о своём возможном будущем.
Ты, совершенно права, моя нынешняя деятельность, связана с огромным риском, но я уже встала на этот путь, и сворачивать не собираюсь, причины я тебе уже объяснила.
Не хочется думать о плохом, но подстраховаться не мешает.
Про украшения, полученные когда-то от Ривы, я тебе уже рассказала, но их ты имела возможность рассмотреть и в детстве, перед тем, как мы с тобой ездили в Вильнюс на твою бат-мицву...
Фрося лукаво подмигнула дочери:
- Стасик обвинил меня в том, что я из тебя сделала еврейку, можно подумать ей было бы плохо жить беларусской, так он заявил мне.
А, ты, как думаешь с высоты своего возраста и понимания сложившихся вокруг тебя реалий?
- Мамуля, ты же понимаешь, что твой вопрос риторический, только я никак не могу представить Стасика с такой обличительной речью.
- И не надо, а иначе кроме омерзения, у тебя в душе ничего по отношению к нему не останется.
Ладно, слушай дальше...
Что касается остальных дорогих вещей и денег, пообещай мне, что не бросишь Сёмочку на произвол судьбы, как бросила когда-то его отца, малолетним ребёнком сестра мамы Клары, известная тебе Роза Израилевна.
Анюточка, даже если ты будешь в тот момент в Израиле, ты должна найти возможность, приехать, и забрать его с собой, он ведь еврей по отцу, и это отражено в документах.
- Мама, мамочка, что ты мне сейчас наговорила, у меня от страха сердце может лопнуть.
- Анютка, это же на всякий случай, надеюсь, до этого не дойдёт, а будет обидно и смешно, если никто кроме меня не будет знать об этом тайне, и кресло благополучно выкинут на свалку.
Фрося сложила обратно в тайник пачки денег и потребовала от дочери попробовать несколько раз открыть и закрыть его своей рукой.
После этого, она опять взглянула проницательно в глаза дочери:
- Анютка, я жду ответа, ты можешь отказаться, я тебя не неволю, просто, тогда я вверю судьбу Сёмки в руки Андрея, на Стаса надежды у меня уже нет.
- Мамуль, ты зря на меня так смотришь, но если хочешь, то могу поклясться всем самым дорогим, что есть у меня в жизни...
- Нет, не надо клясться, одного твоего слова уже достаточно.
А, теперь чаёвничаем и на боковую, завтра у нас с тобой очень суматошный день.
глава 39
После тяжёлого разговора и чаепития мать с дочерью молча разошлись по спальням.
Наступила душная июньская ночь.
То ли от этой духоты, то ли после тяжёлого разговора, но Фросе долго не удавалось уснуть.
Мысли, словно снежинки в пургу метались и крутились, то срывались и неслись далеко в прошлое, то порывисто летели в будущее, то кружились на месте...
Хорошо, что наступило лето и дети большую часть времени будут проводить на даче, впрочем, как и они с Аней, но к осени надо для дочери с девочками обустроить спальню, и Сёмка, однозначно, переберётся в зал.
Надо как-то устроить Риту в школу, Маю в садик и Ане негоже дома сидеть без дела, подыщем и ей работу.
Дочь, назвала её спекулянткой...
Обидное слово и пока преждевременное, но она же к этому стремится, и, поэтому, очень скоро её закружит водоворот негативной со стороны людей и властей деятельности.
Конечно, можно ещё и сейчас от этого отмежеваться, да пойти работать на обыкновенную работу, но ведь сама власть к этому подталкивает.
Большинство народа и не помышляет о такой деятельности, и, более того, люди осуждают и ненавидят этих спекулянтов, но обойтись то не могут, и поэтому, такие как Марк, находятся в почёте у людей с достатком, а сами могут себе позволить жить на широкую ногу, ни в чём себе, практически, не отказывая.
Ну, не будет спекулянтов, так, что, народ будет лучше жить, не будет дефицита и не станет престижных должностей и профессий?!
Она с мамой Кларой достаточно покрутилась возле людей, которые уже много раз побывали за границей, так, по их рассказам, там, само государство является спекулянтом, а люди узаконено зарабатывают друг на друге деньги, только не держат их в тайниках, а хранят в банке, и открыто пользуются всеми благами жизни.
Во, куда меня понесло, я буду не спекулянткой, а предпринимателем, только, к сожалению, подпольным.
В таких неожиданных для неё размышлениях Фрося заснула.
Утром звонок по телефону Марка застал мать с дочерью за чаепитием.
Им на сборы дали четверть часа и велели к этому времени, как он подъедет, уже быть на улице.
Аня пошутила на этот счёт:
- Мамуль, а у вас дисциплина я смотрю военная.
На, что Фрося тут же отреагировала в том же ключе:
- А, как же, время - деньги, под лежачий камень вода не течёт.
Марк, высадил Аню на нужной ей улице.
Предварительно Фрося вручила дочери ключ от квартиры, чтобы не было зависимости друг от друга и пожелав удачи, они укатили с Марком по своим делам.
Оставшись вдвоём в машине, Марк прервал своё молчание:
- Какая кошка между вами пробежала, у обеих какие-то виноватые глаза, словно у провинившихся школьников...
- Ох, Марик, нелёгкое дело учить уму-разуму взрослых детей, а когда они это начинают делать по отношению к матери, то вовсе мрак...
- Что, высоконравственная дочь учила мать уму-разуму?
- Да, пыталась...
- Ясно, не будем больше об этом.
Сейчас заедем в твою больницу, возьмёшь расчёт и подпишешь необходимые бумаги, потом заскочим к нотариусу, выправим на тебя дачу, я по телефону с ним уже договорился, и ко мне в магазин, надо же, в конце концов, потолковать нам, о наших гешефтах.
- Хорошо, уже на завтра я оставлю тогда поход в домоуправление и по магазинам, надо же многое купить на дачу...
- Прости, я разорваться не могу, как ни крутись, а я заведующий магазином и моё присутствие там бывает необходимо.
