С помощью шустрого Сёмки отремонтировали застеклённый парник, посадив там заранее приготовленные семена огурцов и помидоров.

Дворик и землю под плодовыми деревьями привели в надлежащий порядок, и дача уже через три дня приняла вполне ухоженный вид.

При ближайшем наезде в Москву, Фрося собиралась прикупить краски и другие строительные материалы, необходимо было подновить внутри домика, фасад и забор.

Она расспрашивала ближайших соседей по даче о каком-нибудь справном мужичонке, который не грех выпить и на руки мастер.

Обитатели дачи не только работали в эти дни, а постоянно бегали на пруд купаться и загорать.

Все, за исключением Розы Израилевны, покрылись коричневым загаром, особенно в этом преуспели, приехавшие раньше Сёмка и девочки Марка и Сони.

Фрося отметила для себя, что Рита заметно оттаяла душой, и уже ничем не отличалась от других в забавах и работе на грядках.

У маленькой Маечки было столько воспитателей, что у мамы и бабушки были полностью развязаны руки.

Аня не принимала участие в работах на земле, а чаще всего сидела рядом с Розой Израилевной и читала книжки, и с большой неохотой ходила на пруд купаться, а чаще в одиночку уходила в лесок, откуда возвращалась через два-три часа с букетиком лесных цветов и с припухшими от слёз глазами.

Фрося посвятила дочь в подробности передачи ей в собственность этой дачи, что осталось только официально оформить.

Это не вызвало у дочери особого восторга, она очень спокойно порадовалась за мать и только ехидненько заметила:

- Вот и хорошо, теперь не будешь тосковать по огороду, можешь здесь ещё и курей со свиньями завести.

- Анютка, не смейся, я же родилась на земле, и для меня эта дача является отдушиной от городской жизни, а ты иди, займись палисадником, у тебя когда-то это здорово получалось.

Аня без особого энтузиазма взялась за когда-то любимое ею дело, вместе с девчонками разбивая вблизи домика клумбы и цветники.

Прошла почти неделя, как Фрося заявилась на дачу, и вот, в очередной выходной сюда прибыли на машине Марк с Соней.

Марк переодевшись и оглядевшись, почти сразу же завалился с книжкой в теньке на гамак, и не выбирался из него до обеда.

Словоохотливая Соня бегала по участку дачи и восторгалась порядком и чистотой, загорелыми посвежевшими дочерьми, но, правда, наотрез отказалась идти вместе со всеми купаться на пруд, а переключилась на мать и Аню, в которой нашла хорошую слушательницу и богатый источник для пополнения информацией, любопытства ей было не занимать.

Сразу же после обеда Марк с женой засобирались в обратную дорогу, и Фрося с Аней напросились к ним в попутчики.

У каждой из них были свои дела в Москве.

Фросе надо было окончательно оформить увольнение и выправить документы на квартиру в связи со смертью Клары Израилевны.

Марк обещал вплотную заняться переоформлением дачи, как он выразился:

- Чтобы больше не возвращаться к этому вопросу.

Фрося наметила на ближайшие парочку дней, столько, по её мнению, необходимых дел, что кругом шла голова, надо было купить стройматериалы, семена и продукты на дачу, кое-что из летней одежды себе и детям, а главное, не терпелось побеседовать с Марком, на счёт своей будущей работы, о прошлых и будущих гешефтах, ну, и просто, опять побыть рядом с этим мужчиной, к которому, она уже поняла окончательно, её жутко влечёт.

Аня же, конечно, собиралась воспользоваться данным ей адресом, чтоб выяснить что-то о своём несчастном муже.

Маечку оставили на попечение Розы Израилевны и многочисленных её помощников, тем более, Рите и в Вильнюсе часто приходилось оставаться в няньках у младшей сестрички.

В машине Соня продолжала всех поливать словесным дождём, отчего у Фроси уже начиналась головная боль.

Наверное, все выдохнули облегчённо, когда та внезапно умолкла и выразила желание, покинуть их, выйдя возле своего дома.

Марк и после того, как его жена покинула машину, продолжал хранить молчание до самого подъезда Фросиного дома.

Когда мать с дочерью покинули салон автомобиля, он вышел следом, и отвёл Фросю подальше от ушей Ани:

- Надеюсь, ты уже отдохнула, на мой взгляд выглядишь очень даже хорошо.

Завтра подъедем к нотариусу, развяжемся с дачей, а то тёща уже все мозги мне продудела, а потом, уединимся, надо ведь перетереть нам кое-какие наши дела...

- Я уже сама собиралась тебе позвонить, не терпится кое-чем поделиться, поговорить про дела дочери, есть и задумка...

- Вот и отлично, завтра и начнём с самого утра, позвоню после восьми, будь готова.

Как только мать с дочерью поднялись в свою квартиру на двенадцатый этаж, так тут же нетерпеливая Аня подступила к Фросе с упрёками и расспросами:

- Мама, ты у нас взрослая и самостоятельная женщина, но я тебя сейчас совсем не понимаю.

Ведь ты, всем нам, твоим детям, по сто очков вперёд дашь по умению адаптироваться в любых жизненных ситуациях, но сейчас у меня вызывает недоумение твои отношения с этим Марком, который мне абсолютно не нравится.

Фрося, хранила молчание и внимательно смотрела на дочь, призывая её продолжать.

- Мамуль, ты достигла уже в жизни таких высот и такого благополучия, которое многим и не снилось, а теперь вступаешь, явно, на тернистый и опасный путь.

Все эти коробки и мешки, перешёптывания и переглядывания вызывают у меня страх за тебя, а, между прочим, в Советском Союзе за спекуляцию в особо крупных размерах тоже судят, а бывает и расстреливают.

Я же перед отъездом из Вильнюса забегала к дяде Ицеку попрощаться, он хоть и пытался отмолчаться, но кое-что я всё же для себя выяснила.

Твой Марк, воспользовался его безвыходным положением и неплохо на этом нагрелся.

Ты, не думай, дядя Ицек на него не жаловался, а даже совсем наоборот, выражал глубокую благодарность в ваш адрес, но если бы ты знала, как зудит его Кларочка.

И ещё, мамуль, ты ему буквально смотришь в рот, и более того, мне кажется, что ты, к нему, явно, не равнодушна, а он, между прочим, женатый и в какой-то степени, родственник...

Возникла пауза, дочь вопросительно смотрела на мать, а та собиралась с мыслями, не хотелось грубить или просто оборвать этот неприятный разговор, надо было что-то отвечать, а отвечать совершенно не хотелось.

Фрося тяжело вздохнула:

- Анюточка, ты во многом права, только твоя правда, однобокая.

Я не хочу оправдываться и обижать тебя, поэтому ответы мои будут короткими, и надеюсь всё же, что ты меня постараешься понять...

Я не сегодня вступила на этот путь с криминальным запахом.

Думаешь, в этой стране можно достойно жить честным трудом, покажи мне такого человека, кто достиг материального благополучия и служебного продвижения без взятки или воровства.

Ты, наверно помнишь, как мы посылали золотую монету в Сибирь Алесю, но вряд ли помнишь, как ещё раньше, за считанные месяцы выбрались из нищеты, и надвигающегося на нас голода, думаешь, с неба упали деньги...

Я одна поднимала после войны трёх детей и на моих руках, между прочим, ещё был Вальдемар.

В эти годы во многих семьях картофельными очисками питались и супом из крапивы.

Скажи, вы в чём-то нуждались, были плохо одеты и накормлены, что ты думаешь, государство о вас беспокоилось.

Думаешь, от лёгкой жизни или от огромного желания я стала базарной торговкой?!