- Ну, тогда я один, за твоё здоровье и пойдём танцевать, пока музыканты не разбежались.

Марк одним движением опрокинул очередную рюмочку, закусил долькой лимона, поднялся и галантно склонился к Фросе, подавая ей руку.

Той ничего не оставалось делать, как подняться и в сопровождении мужчины проследовать в танцевальный круг.

В это время возле сцены четверо грузин лихо отплясывали лезгинку.

Марк подошёл к музыкантам и протянул откровенно десятирублёвую банкноту, сопровождая свой взнос, заказом определённой песни.

Музыканты, не смотря на недовольство кавказских гостей, быстро завершили зажигательный танец и под сводами ресторана зазвучала очень популярная в это время песня, исполняемая Валерием Ободзинским: Эти глаза напротив...

Тело Фроси послушно пошло в танцевальные объятия мужчины.

Марк двигался очень легко, его руки умело вели партнёршу и та чувствовала себя непринуждённо, не смотря на шум в голове от выпитого коньяка.

Никогда и ни с кем ей так легко ещё не танцевалось, спала обычная напряжённость, и она отдалась на волю красивой мелодии и рукам партнёра.

Фрося на каблучках была всего чуть-чуть ниже Марка, но она не смотрела ему в глаза, а склонилась к его шее, вдыхая аромат вкусного одеколона.

К недовольству джигитов, эта песня звучала трижды подряд, и трижды Фрося тонула в объятьях мужчины, забыв в этот момент про всё на свете, отдаваясь медленному ритму, чувственным словам песни, аромату одеколона и крепким рукам партнёра.

Окончился танец, вновь зазвучала лезгинка и Фрося с неохотой оторвалась от Марка, она явно теряла голову.

Под пристальными взглядами многих присутствующих в ресторане, они вернулись к своему столику, завершать ужин.

Фрося больше не пила, ей вполне хватило двух рюмок, за то Марк с лёгкостью добил пол литровый графинчик, ничем не выказывая симптомов опьянения.

Ресторан уже покинуло большинство посетителей, музыканты складывали инструменты, но Марка с Фросей никто не подгонял, щедрые чаевые сделали своё дело.

Когда они уже пили, Марк кофе, Фрося чай, вдруг возник разговор, которого женщина ждала с начала ужина:

- Фрося, я понял, что у твоей дочери что-то случилось неприятное, но об этом можешь мне не рассказывать, и я понимаю, что тебе необходимо завтра с утра повидаться с ней.

И, хотя мне хотелось сразу же ввести тебя в курс дела, но на этот раз повременю, отправляйся к дочери.

- Спасибо за понимание, арестовали Мишу и мне надо как-то помочь дочери, если не делом, то словом...

- Я не очень представляю, чем ты можешь помочь на данном этапе, кроме участия и доброго совета...

- Ну, это само собой разумеется, ещё бы я хотела получить от тебя обратно свои деньги, которые вложила в товар для Ицека. Прости, но они мне нужны утром, думаю, что Аня в них очень сейчас нуждается.

- Фрося, я рассчитывал их тоже вложить в тот дефицитный товар, который нам удастся здесь закупить.

Фрося подняла умоляющие глаза на Марка:

- Ну, хотя бы пятьсот рублей...

- Нет, если есть в том надобность, ты получишь все, включая комиссионные, вырученные сегодня.

Со своими деньгами ты вольна поступать, как тебе заблагорассудится.

А в этом обороте ты не участвуешь, вины твоей никакой, это не последняя сделка.

- Марк, ты же меня не предупредил, я бы прихватила из дому ещё деньги.

- А это был тест на твою сообразительность.

И, Марк улыбнулся:

- Пойдём спать, уже поздно.

Ни один человек, тем более мужчина не подавлял её так, как это делал Марк.

Но, если бы он, позвал её сейчас в свой номер или напросился к ней, она, по всей видимости, не отвергла бы его.

Марк возле дверей её номера поцеловал руку на прощание и пожелал, спокойной ночи.

Фрося зашла в свой номер, закрылась на ключ и подпёрла спиной дверь, будто защищаясь сама от себя: боже мой, что со мной происходит, совсем сдурела баба, чуть сама не повисла на мужике, ведь не до такой степени ей нравился Марк, чтобы можно было кинуться в пучину сладострастия, как это она сделала в своё время с Алесем, Семёном или Виктором.

Восемь лет прожила в Москве и ни разу даже мыслишки не возникло, завести какую-то интрижку, хотя мама Клара недвусмысленно намекала много раз, что не годится молодой женщине так блюсти себя наперекор природе.

Да, не мучила её эта чёртова природа, а может быть просто, не возникал на её горизонте, тот мужчина, который мог бы распалить потухший в её душе и теле костёр.

Всё, с завтрашнего дня только деловые и родственные отношения с Марком.

Дурища, совсем мозгами поехала, мало что женатый, так ещё и на Сонечке, с которой, хочешь, не хочешь, а встречаться придётся.

Она подошла к комоду с большим зеркалом, стоящем в её номере и стала разглядывать в нём себя сверху до низу.

Разменяла шестой десяток, взрослые дети, внуки, а мысли, как у взбалмошной молодухи.

Из зеркала на неё смотрело ещё вполне гладкое лицо, обрамлённое густыми без видимой седины пшеничного цвета волосами, не худая, но совсем и не толстая, из декольте выглядывала соблазнительная пышная грудь, и, наконец, она встретилась со своими сапфировыми глазами, в которых отразились все её чувства, и она горько разрыдалась от жалости к себе.

Вымыла холодной водой лицо и юркнула в мягкую постель, все грустные мысли в миг улетучились, и её поглотил глубокий сон.

Утром разбудил телефонный звонок, она сквозь чуть разомкнутые ресницы, ещё не до конца проснувшись, взглянула на аппарат, стоящий на прикроватной тумбочке.

Кто это может быть, как не Марк.

Тряхнула головой и подняла трубку:

- Да, я слушаю...

- Фрося, надеюсь, выспалась, в любом случае пора подниматься.

Сейчас уже восемь часов, как справишься, заходи, пожалуйста, ко мне, кое-что обсудим, на девять заказал нам завтрак в мой номер на две персоны.

- Отлично выспалась, где-то через пол часика появлюсь...

Она не стала ждать, когда он положит трубку, сделала это первая, пора было ей показать этому снобу свой незаурядный характер.

Приведя себя в порядок, решительно постучала в двери номера, занимаемого Марком:

- Открыто, заходи, уже заждался.

Фрося переступила порог и отметила, как загорелись глаза у мужчины, когда они смерили её сверху до низу.

На ней был одет брючный бирюзового цвета костюм, купленный по совету дочери в прошлом году в Вильнюсе, волосы собрала в толстую косу, с вплетёной туда, как в молодости, голубой лентой, на ногах были надеты чехословацкие модные пантолеты, ещё больше подчёркивающие её высокий рост и стройность фигуры.

Марк не стал комментировать её внешний вид и наряд, но было видно, что она произвела на него благоприятное впечатление.

Он указал ей на кресло напротив себя и пододвинул заполненный колонками цифр листок.

Фрося только мельком взглянула на эту математику:

- Марк, я тебе полностью доверяю, а иначе бы никогда не согласилась иметь с тобой дело и хотела бы ответного доверия...

Мужчина поднял на неё свои зелённые изумрудного оттенка глаза и пристально взглянул на женщину.