– Ха! – Варвар мрачно усмехнулся, тряхнул головой и пошел на Катона, приготовившись нанести удар обезоруженному римлянину.

Теперь у Катона оставался единственный шанс. Он вырвал из земли штандарт «Кровавых воронов», ухватился за древко двумя руками и направил острие в лицо врага, словно это было копье, с перекрестья которого свисала темная ткань. Префект сделал ложный выпад, но его противник лишь рассмеялся, небрежным ударом клинка отбросил в сторону штандарт и шагнул вперед, собираясь прикончить Катона. Отступив на шаг, римлянин резко взмахнул своим импровизированным копьем, тяжелые складки ткани накрыли лицо варвара, он остановился на месте и поднял свободную руку, чтобы отбросить ткань от глаз.

Однако Катон резко опустил древко вниз – оно оказалось между ног варвара, – зацепил одну из его лодыжек и рванул древко к себе. Варвар потерял равновесие и рухнул, разбросав руки в стороны. Он сильно ударился о землю, и из его груди вырвался сдавленный стон. Катон шагнул к нему, их взгляды встретились, и варвар попытался поднять меч, чтобы защититься.

– Бросай оружие! – Катон поднял штандарт и направил его древко варвару в грудь.

На мгновение Катону показалось, что его противник сдастся, но глаза знатного варвара сузились, и он попытался ударить Катона мечом в бок. Стиснув зубы, префект напряг мышцы рук и направил наконечник под подбородок варвара, чувствуя, как железо входит в плоть, ломает кости и вонзается в землю, насквозь пронзив тело.

Голову варвара отбросило назад, челюсти широко раскрылись, и изо рта брызнула кровь. Рука с мечом упала в снег, пока Катон описывал древком круг, чтобы нанести врагу наибольший вред. Затем он поставил ногу на защищенную кольчугой грудь варвара и вытащил из раны штандарт, темный и влажный от крови. Тело варвара продолжало дергаться, кровь заливала снег, голова бессильно болталась из стороны в сторону. Враг что-то пробормотал – слова молитвы или обращение к любимой женщине.

Катон поднял свой меч и огляделся, чтобы понять, не угрожает ли ему непосредственная опасность. Рядом над поверженным врагом стоял Траксис; третий римлянин зажимал рану на бедре, и кровь медленно капала на белый снег. Трое остальных варваров, прибежавших на помощь своему вождю, отступили, увидев, что он получил смертельное ранение. Их страх быстро передался другим варварам, которые начали отступать.

С земляного вала, где оставались римляне, послышались победные крики – они увидели, что Катон вернул штандарт. Префект сразу понял, что настал решающий момент, и поднял штандарт высоко над головой, призывая своих людей:

– «Кровавые вороны»! «Кровавые вороны»! К победе!

Римляне устремились вперед, атакуя ошеломленного врага. Все это время на земляной вал забирались их товарищи, увеличивая число сражающихся воинов. Однако спутники умирающего вождя быстро пришли в себя и отступили, пытаясь собрать других варваров, оставивших половину укреплений римлянам. У них еще имелось преимущество в численности и был шанс удержать свои позиции, несмотря на падение морали из-за гибели вождя. Катон понимал, что нельзя выпускать инициативу из рук.

– Траксис, сюда!

Фракиец подбежал к нему:

– Командир?

– Отдай мне свой щит и забирай штандарт. Быстро, нельзя терять времени!

Траксис выполнил приказ и через мгновение уже стоял рядом с префектом, бросая удовлетворенные взгляды на штандарт, который ему доверили. Катон покрепче сжал щит и приготовился к атаке на врага, который перестраивал свои ряды у дальней части редута. Во рту у префекта все горело, несмотря на холод, и ему пришлось откашляться, прежде чем он смог заговорить:

– «Кровавые вороны»! Собраться вокруг штандарта! – крикнул он.

Те, кто не участвовал в схватке, поспешили к своему префекту. Как только вокруг него собралось около двадцати солдат, Катон указал мечом в сторону врага:

– Следуйте за мной:

«Кровавые вороны» пошли в наступление, сомкнув щиты и приготовившись к новому сражению. На земляном валу их товарищи продолжали битву с варварами, но Катон знал, что исход схватки за редут решится здесь, в центре вала. Не более чем в пятнадцати шагах враг готовился встретить римлян – плотная масса воинов с взлохмаченными волосами и татуировками на лицах, искаженных от ненависти, полных решимости биться до конца. Однако Катон увидел в глазах у многих страх, эхо которого он находил и в своем сердце перед началом каждого сражения. Инстинктивное желание повернуться и убежать в безопасное место; впрочем, он уже давно научился его подавлять.

Один из вражеских вождей поднял меч, взревел, указывая на Катона, и бросился в атаку. Его соплеменники отреагировали с некоторым опозданием и побежали за ним, отставая на два шага. Катон не стал принимать вызов на поединок, продолжая мерным шагом двигаться к врагу, так что его солдаты сохраняли строй, чтобы иметь возможность сражаться одновременно. Ему даже пришлось подавить улыбку: часто импульсивность варваров играла на руку римлянам – теперь он намеревался продемонстрировать это еще раз.

Вождь варваров выставил перед собой щит, и его клинок описал широкую дугу, чтобы рассечь шлем римлянина и покончить с врагом. Катон опустился на одно колено и резко поднял щит, принимая на него удар. Через мгновение он отшатнулся назад – вождь варваров сразу же нанес удар щитом. Как только их щиты пришли в соприкосновение, Катон сделал короткий выпад, практически без замаха, и почувствовал, как его клинок глубоко входит в бедро врага. Катон провернул его в ране и вытащил меч, а вождь варваров остановился и издал яростный рев.

Катон вскочил, сделал ответный удар щитом и нанес колющий выпад в плечо, который рассек мышцы – из глубокой раны мгновенно хлынула кровь. Катон вновь толкнул противника щитом, варвар потерял равновесие, упал на своих товарищей и сполз на землю. Ближайшие к нему воины врага остановились.

– «Кровавые вороны»! В атаку! – прокричал приказ Катон, и римляне с яростным кличем ударили щитами в застывших на месте варваров.

Их ряды дрогнули – фракийцы славились свирепостью в бою, и теперь они лишь добавили новые кровавые подвиги к своей славе, прорубаясь сквозь массу вражеских воинов. Они продолжали наступать, наносили быстрые жестокие удары, и алые брызги начали окрашивать снег и лед у них под ногами. Яростная контратака и потеря второго вождя произвели впечатление на варваров, они не выдержали и начали отступать, пытаясь спастись от мечей «воронов».

Долгие годы тренировок сделали свое дело. Катон пробивал себе дорогу при помощи щита, делая паузы для нанесения ударов, коротких отходов и нового движения вперед. Он видел через головы варваров перед собой тех, что не выдержали и побежали и теперь перебирались через частокол, чтобы скрыться за главными укреплениями, атакованными XIV легионом.

– Продолжаем наступать! – крикнул Траксис из-за плеча Катона. – Порубим их на куски, парни!

Несмотря на то что варвары все еще превосходили числом прорвавшихся за первый частокол «Кровавых воронов», бо́льшая часть врагов были новобранцами – крестьяне и охотники, не прошедшие обучения искусству войны, – и теперь они платили высокую цену за то, что решились воевать с римлянами. Десятки варваров уже лежали на холодной земле, истекая кровью. Некоторых римляне добивали, на других не обращали внимания, продолжая наступать.

Катон рукоятью меча сбил с ног варвара и поднял взгляд – оказалась, что они уже совсем рядом со следующим земляным валом. Весь склон заполняли вражеские воины, пытавшиеся спастись. Некоторые отбросили в сторону оружие, упали на колени и молили о пощаде, но в разгар сражения трудно рассчитывать на милосердие. Катон увидел, как худой пожилой мужчина умолял римлянина сохранить ему жизнь, но тот раскроил ему череп ударом меча; префект услышал, как трещит кость, во все стороны брызнула кровь и сгустки мозга. Это зрелище заставило Катона прийти в себя, и он остановился.

– «Кровавые вороны»! Стоять! Пусть они бегут!

Один за другим его люди останавливались, тяжело дыша, сжимая окровавленные мечи и щиты и глядя вслед бегущему врагу. Даже самые стойкие воины утратили мужество и теперь перелезали через частокол и исчезали из вида. Когда на склоне не осталось уцелевших варваров, Катон опустил разбитый щит Траксиса и оглядел внутреннюю часть редута. Грудь префекта тяжело вздымалась, облачка пара поднимались в морозном воздухе. Повсюду валялись поверженные тела; некоторые еще шевелились. Катон с мрачным удовлетворением отметил, что среди павших совсем немного его людей. Он увидел, как через одну из брешей в частоколе прошел декурион Мирон, и подозвал его к себе.