Катон знал, на что способен топор, поэтому пригнулся и поднял щит, чтобы остановить удар. В следующее мгновение навершие щита превратилось в щепки, и во все стороны полетели куски кожи и погнутой бронзы. Отдача была невероятно мощной, но Катон изо всех сил сжал кулак и удержал щит. В следующее мгновение острие топора двинулось назад. Римлянин, не упустив этот шанс, вонзил меч в бедро своего противника, разрубил мягкую кожу и завязки сапог, раздробив кости. Воин закричал от боли и ярости и отшатнулся назад. Топор замедлил движение, и щит Катона легко его отразил. Префект тут же сделал выпад в сторону своего врага, заставив того опереться на раненую ногу; варвар вскрикнул, застонал и упал на спину, топор вывалился из его руки и откатился к камням.

Катон поднял поврежденный щит и меч и огляделся по сторонам. «Кровавые вороны» одерживали верх над варварами: погибло только трое римлян против заметно большего числа варваров. Другая группа воинов, занявших позицию на вершине скалы, начала сбрасывать камни на первые ряды «черепахи». Катон тихонько выругался:

– Проклятье, где Харпекс и его люди?

Он заметил немолодого плотного мужчину в шлеме, который выкрикивал приказы и подгонял своих товарищей. Вожак варваров пробрался вперед и поднял меч, собираясь нанести удар по оказавшемуся перед ним ауксилиарию. Солдат инстинктивно поднял щит; варвар злобно ухмыльнулся, ухватился за его край свободной рукой, оттолкнул щит и нанес римлянину удар мечом. Тяжелый клинок разрубил бронзовый шлем и голову ауксилиария до самого подбородка. В следующее мгновение варвар вытащил меч, отпихнул ногой тело и издал оглушительный победный рев, размахивая окровавленным оружием так, чтобы его все увидели.

Заставив себя прогнать страх, Катон сделал шаг вперед и заговорил спокойно и громко, чтобы услышали все его люди:

– Ты – всего лишь куча бледного жирного дерьма, старик, и я тебя прикончу. Я – префект Марк Лициний Катон из «Кровавых воронов».

Потом он повторил имя когорты, использовав слова языка силуров, которые запомнил, когда в форт приходили местные купцы, и с удовольствием увидел, что глаза его противника на мгновение широко раскрылись, когда прозвучало имя всадников, чьи кровавые рейды в глубь вражеской территории создали им среди племен, живущих на юге, репутацию безжалостных воинов.

Варвару потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя, и он презрительно что-то прорычал в адрес Катона. Его соплеменники принялись поддерживать его громкими криками, причем некоторые из них продолжали обмениваться ударами с фракийцами. По негласному соглашению, вокруг двух командиров образовалось свободное пространство, и они, внимательно глядя друг на друга и оценивая, на что способен противник, начали сближаться. Катон видел, что варвар уже не молод, но он был крепким и сильным и явно вел сытую жизнь. Обнаженные руки украшали голубые татуировки; шрамы говорили о том, что он участвовал не в одном сражении.

Катон выставил щит, глядя на своего противника поверх разбитого верхнего края, и поднял меч на уровень подбородка, наставив острие врагу в лицо. Это был вызов и угроза одновременно. Воин-ветеран презрительно скривил губы, поднял свой длинный меч и силой опустил его на щит. Катон тут же пошел в наступление, ударяя щитом по мечу и пытаясь подобраться поближе к врагу, чтобы поразить его своим более коротким клинком.

Однако варвар оказался гораздо более проворным, чем казалось на первый взгляд, и не подпускал Катона достаточно близко, чтобы тот смог задеть его своим оружием. Более того, он отодвинулся на три шага назад и пошел в контратаку, нанося яростные удары по разбитому щиту Катона, которому ничего не оставалось, как защищаться. Каждый новый выпад варвара приводил к тому, что от овального щита отлетал новый кусок или появлялись трещины, делавшие его ненадежным.

Одновременно Катон начал двигаться по кругу, чтобы его противник оказался спиной к скале и ему было некуда отступать.

Воин остановился перевести дыхание, его грудь тяжело вздымалась, но он не сводил глаз с Катона и медленно водил мечом из стороны в сторону. Неожиданно тучи разошлись, долину затопил яркий солнечный свет, и варвар заморгал, на мгновение ослепленный его сиянием. Катон тут же бросился вперед, на сей раз отбивая выпады врага по очереди мечом и щитом. Внимание его противника было полностью сосредоточено на том, чтобы парировать удары, и только в последний момент он понял, что оказался на самом краю уступа.

Кто-то из его соплеменников выкрикнул предупреждение, вожак быстро оглянулся, но Катон, выбросив вперед щит, ударил им воина в грудь, и тот потерял равновесие. Когда его нога соскользнула вниз, он выронил меч, схватился за края щита Катона и с силой потянул его на себя, застав префекта врасплох. Тот почувствовал, что его тащит вперед, но успел вовремя выпустить щит и отскочить назад. Щит упал, и вожак варваров с отчаянным криком полетел вниз. Но почти сразу его голос стих, потому что он наткнулся на выступающий камень и, несколько раз перевернувшись в воздухе, рухнул к подножию скалы, словно тряпичная кукла.

Его соратники стояли не шевелясь – так потрясла их гибель вожака. И, прежде чем они успели прийти в себя, Катон крикнул:

– Прекратить схватки! Немедленно!

«Кровавые вороны» осторожно отступили, а Катон повернулся к врагу и властным голосом приказал:

– Бросайте оружие! Ну же! – Он показал на свой собственный меч и ткнул пальцем в землю. – Я жду!

Перед ним стояло по меньшей мере десять воинов, и сначала ни один из них даже не пошевелился, но Катон видел, что они испуганы и не знают, что делать. Он убрал меч в ножны, подошел к ближайшему варвару, молодому пареньку, державшему в дрожащих руках копье, медленно обошел его острие и забрал копье у мальчишки.

– Сядь.

Варвар кивнул и быстро опустился на землю. Прошло совсем короткое время, прежде чем остальные последовали его примеру и положили перед собой оружие. Катон повернулся к Корвину:

– Оставь пятерых парней; пусть соберут оружие, сбросят его вниз со скалы, а потом охраняют пленников. Если кто-то будет плохо себя вести, он отправится вслед за своим вожаком.

– Слушаюсь, командир.

Предоставив Корвину выбирать охрану для пленных, Катон повел остальных солдат к краю скалы, нависавшей над проходом. Когда они пробирались по засыпанной камнями земле, с противоположной стороны послышался крик, предупреждавший об опасности, и Катон увидел, что Харпекс и его люди уже поднялись наверх и строятся в боевой порядок, чтобы атаковать другой отряд вражеских воинов. Он ничем не мог им помочь, поэтому подошел к краю, где лежали кучи еще не использованных камней, посмотрел вниз и обнаружил, что первая «черепаха» начала распадаться, когда солдаты принялись карабкаться на баррикаду, чтобы вступить в сражение с варварами. Несколько легионеров пострадали от камней до того, как вмешательство Катона и его парней остановило обстрел. Вторая «черепаха» проходила как раз под ним, и они еще не знали, что вершина скалы захвачена «Кровавыми воронами».

Сверху Катон прекрасно видел защитников баррикады и обнаружил, что их больше, чем он думал: примерно четыреста воинов, готовых ее защищать. Среди них префект заметил несколько человек в темных одеяниях и плащах; они размахивали руками, подбадривая своих соплеменников и изрыгая ругательства в адрес римлян. Катон понял, что это друиды и враг будет отчаянно сражаться, прежде чем его удастся победить.

Затем он улыбнулся и повернулся к тем, кто последовал за ним к краю скалы:

– Убрать мечи в ножны и опустить щиты! – Когда они выполнили приказ, Катон показал на камни: – Давайте отплатим ублюдкам их же монетой. Угощайтесь, парни!

Он поднял с земли камень размером с половину дыни и двинулся вдоль края скалы, прошел мимо баррикады внизу и швырнул свой снаряд на вражеских воинов. Камень полетел к земле, быстро превращаясь в маленькую точку, но отскочил от щита и упал на землю. Катон зарычал от ярости и отправился за другим камнем. Фракийцы вокруг него метали во врага свои снаряды, крича от разочарования и восторга, когда те разили варваров или же падали, не причинив им вреда.