Влада заполняла свободное время чем попало: читала, гуляла, готовила, фотографировала – и ждала наступления ночи. Ночные разговоры с Марком длились дольше. В основном говорила Влада – о том, что скопилось у нее на душе, избегая лишь двух тем – Мартина и Марка. Она говорила до тех пор, пока наползающий сон не начинал путать воспоминания, а потом Марк желал ей спокойной ночи и уходил.

Время, отведенное для разговоров, с каждым днем увеличивалось, но его все равно катастрофически не хватало. Однажды, когда Марк в очередной раз пожелал спокойной ночи, вместо привычного прощания Влада ответила: «Мне нужно больше тебя». Марк задержался в дверях – и исчез в темноте.

На следующее утро Влада спустилась на кухню, как обычно после душа, в коротком красном халатике, вытирая мокрые волосы, и застала Марка у плиты. Он оглянулся – и отвел взгляд. Попытки и дальше переворачивать блинчики ни к чему не привели. Марк отложил лопатку и, опустив голову, оперся ладонями о край плиты.

– Если мы будем проводить больше времени вместе, нам нужно установить кое-какие правила. Это важно.

Улыбаясь от уха до уха, Влада макнула блинчик в ежевичное варенье.

– Одно я знаю: не приближаться.

Марк кивнул.

– Как минимум на несколько метров.

Влада закусила губу.

– Ты болен? Что-то серьезное? Поэтому ты так медленно двигаешься? И так тихо говоришь? И такой бледный? Это заразное? Я не боюсь…

Проигнорировав все вопросы, Марк продолжил переворачивать блинчики.

– Правило второе: не надевать открытые вещи. Правило третье: никому обо мне не рассказывать. Если ты нарушишь любое из них, твоя жизнь может превратиться в ад. А теперь, пожалуйста, переоденься.

Влада надела джинсы и темно-синюю футболку с длинным рукавом. Когда она снова появилась на кухне, Марк одобряюще кивнул и сел с противоположной стороны стола. Перед ним стояла тарелка с блинчиками и чашка кофе. Влада решила, что Марк ждет ее появления, чтобы начать завтрак, но он не съел и крошки.

В то утро Влада рассказала ему о Мартине. Она торопилась, перебивала саму себя, но после очередной дозы воспоминаний ей становилось легче. Марк просто слушал. Что бы ни происходило в его душе, это оставалось только там.

Часом позже в который раз зазвонил телефон, и Влада, впервые за неделю, решила поднять трубку. Звонкий голос Терезы прозвучал оглушительно резко.

– Когда спадет жара, приходи к перелеску, что у карьера. Стас организует прогулку на лошадях! – выпалила она и, не дожидаясь ответа, повесила трубку.

– Это хорошая идея, – раздалось сзади.

Марк стоял, опираясь о спинку кресла, и печали в его глазах было больше, чем радости.

– Я предпочла бы остаться.

– Брось, ты же обожаешь лошадей! – перебил ее Марк. – К тому же, я все равно собирался уходить.

Но он не ушел. Закрывая за собой ворота Белой Дачи, Влада, казалось, могла определить, где именно он стоял: в своей комнате, возле окна, и наблюдал за ней сквозь задернутые занавески.

Когда Влада пришла на место встречи, красное солнце уже закатилось за верхушки елей, на скошенное поле наползала сизая тень. Ни Терезы, ни Стаса не было видно, только у дороги паслись две лошади: черная, с рыжими пятнами, и серая, в яблоках. Влада погладила серую по жесткой белой гриве. Лошадь довольно фыркнула и ткнула гостью теплой мордой, а потом опустила голову – и Влада увидела две фигуры, стоящие у стога.

– Подруга! Как же мы долго не виделись! – без капли сожаления прокричала Тереза, отряхивая сено с желтого сарафана. Ее улыбка едва не вылезала за пределы лица.

– Дамы… – Стас шутливо поклонился девушкам, словно только что их встретил. Казалось, долгое отсутствие Влады ничуть его не тревожило.

Придя в себя после обморока в церкви, первое, что заметила Влада, было лицо Стаса, такое взволнованное, будто он больше не надеялся увидеть ее живой. А теперь, когда после раскопки могил Влада целую неделю не выходила на связь, Стас делал вид, что ему все равно. Впрочем, ему и в самом деле могло быть все равно. Попробуй пойми, что творится у него на душе. Легко запрыгнув на Милую, он безмятежно покусывал травинку, только время от времени бросал на Владу мимолетные цепкие взгляды.

– Сейчас будет весело, – предупредил он, наблюдая, как Тереза собирает в жмени подол длинного сарафана.

Тереза пыхтела, краснела, бледнела, потом изловчилась и, удобно подобрав подол, запихнула его за пояс. Стас протянул ей руку. Сверкнув белыми ногами, Тереза оказалась в седле.

– Боже, Боже, Боже… – твердила она, обнимая лошадь всем телом.

– Не слишком ли ты богохульная для верующей? – улыбаясь, шепнул Стас – и насторожился: лошади стали стричь ушами.

– Тише-тише… – Он похлопал Милую по крупу и огляделся.

Влада машинально повторила его движение.

Золотистые сосны, густой малинник, поле с горбиками стогов, убегающее к горизонту, – все казалось бесконечно умиротворенным, но лошади волновались: топтались на месте, били копытами, высоко запрокидывали головы.

– Давайте-ка спешимся, – поторопил Стас, но не успел стянуть Терезу, как лошади заржали и встали на дыбы.

Тереза рухнула на землю, подняв облако пыли, а Влада удержалась в седле.

Дальнейшие события происходили стремительно быстро. Стас в один прыжок оказался возле Серой, повис на поводьях, но лошадь этого словно не заметила. Она рванула к перелеску и с десяток метров протащила Стаса за собой, прежде чем он, налетев на сосну, отпустил поводья.

У Влады не было ни секунды, чтобы подумать о Терезе или Стасе: она вцепилась в гриву лошади и, пригибаясь, глядела вперед – туда, где за рядами сосен находился песчаный карьер, который раскопали во время реконструкции Белой дачи.

Череда деревьев оборвалась, теперь от карьера Владу отделяла только узкая полоса песка – до падения оставались секунды. И вдруг ей снова показалось, что время замедлило бег. Лошадь больше не скакала, а парила над землей, листья на ветру шевелились неправдоподобно медленно, словно картонные.

Тело не слушалось. Влада могла лишь наблюдать за тем, что происходит, но не участвовать, и она с убийственным любопытством смотрела, как лошадь заносит копыта над пропастью… А затем события понеслись с прежней скоростью: что-то выбило Владу из седла и, пролетев несколько метров, она упала на землю.

Влада неподвижно лежала на песке, но все еще ощущала себя верхом на лошади: в ушах звучало эхо надрывного ржания, кулаки сжимали пучки гривы.

– Влада, ты слышишь меня? – прозвучало над ухом.

Влада открыла глаза – и увидела лицо Марка. Ее голова лежала на его ладони.

– Ты в порядке? – спросил он, пытаясь найти ответ в ее глазах.

Влада улыбнулась и разжала кулаки, клочья гривы упали на траву.

– Марк…

– Ты в порядке? – повторил он.

– Марк… – Влада прочистила горло. – Ты касаешься меня… Так и знала, что твои опасения – чистой воды фикция.

Марк встал на ноги и оперся руками о колени. Его покачивало.

Влада все еще улыбалась, потом улыбка исчезла с ее лица.

– А как ты…

Она не успела задать вопрос: ее перебил вопль Терезы. Когда Влада снова повернулась к Марку, его уже не было.

«Не будем говорить об этом» – вот и все, что сказал Марк, придя в ее комнату перед сном, но теперь разговоры волновали Владу меньше всего. Марк касался ее – и воспоминание об этом было сильнее воспоминаний о мертвой лошади, кровавой ране Стаса и слезах Терезы. «Он может касаться меня», – думала Влада весь вечер, время от времени прикладывая ладонь к ноющему затылку.

На следующее утро Влада лишь улыбнулась Марку на его приветствие и сразу отправились в ванную. Приняла душ, накинула короткий красный халатик. От волнения и азарта громыхало сердце.

На кухне Влада села напротив Марка на барный стул и, положив ногу на ногу, взяла из плетеной корзины сочное наливное яблоко. Взвесила его в ладони – точно Ева из райского сада. Влада очистила яблоко, срезая по кругу тонкую красную полоску кожуры. Тщательно разрезала на тонкие дольки. Марк, не шевелясь, буравил ее взглядом.