Его отвлек резкий стук в дверь. Заперта она не была, и Охэйо просто вошел, не дождавшись ответа. Он тоже выглядел не лучшим образом - босиком, в одних плавках и нечесаный - и глаза у него были злыми.

- Аннит? В чем дело? - спросил Лэйми. Раньше друг никогда не прерывал их... занятий.

- Встань. Хотя бы в окно посмотри.

Сжав зубы, Лэйми подтянул пятки к заду и одним рывком вскочил, босиком прошлепав к подоконнику. Мир за окнами, похоже, подходил к концу. Переливы коричнево-зеленого света стали гораздо ярче и быстрее, резко потеплело, снег таял, превращаясь в жидкую грязь. Повис душный туман, но не густой - было видно шагов на пятьсот. Из туч непрерывно сеялся дождь.

- Что это? - тупо спросил он.

- Конец. Не хочешь погулять, а? - ответил Охэйо.

- А если нет?

Вместо ответа Аннит схватил его за ухо и вытащил в коридор, захлопнув дверь. Лэйми было вывернулся, но Охэйо схватил его за руку, потянув за собой. И он начал, наконец, замечать...

Коридоры здания ещё освещались, но разноцветная мишура в них мешалась с мусором, который никто не убирал. Повсюду валялась разбросанная одежда, - её почти перестали носить. Двери многих комнат были распахнуты, и в них на сваленных на пол постелях, в полумраке, извивались клубки нагих тел. Возможно, в этом была виновата Сугха. Возможно, - просто отчаяние, но проступающие уже на телах темные пятна быстро убедили Лэйми, что и отсюда им тоже пора уходить - пока ещё можно.

2.

Выбравшись вчетвером во двор, они замерли, осматриваясь. Ограда не защищала главный, северный фасад Инициативы, но поперек сквера здесь громоздились контейнеры, - они служили баррикадой, но их поставили так беспорядочно и так много, что получилось что-то, похожее на горную страну. Там и сям на них горели тусклые желтые лампочки, и освещенный ими лабиринт открытых металлических коробок тревожил своей пустотой, - она казалась какой-то неестественной, даже фальшивой.

Какое-то время они молча смотрели на них. Потом небо вдруг вспыхнуло нестерпимо-ослепительным светом. Казалось, что мгновенно настал день, но синевато-желтый, чужой, - словно под каким-то другим солнцем.

Лэйми замер, как парализованный. Свет скоро стал багровым, замерцал и погас. Лэйми словно ослеп, - в упавшей кромешной темноте он не видел ни одного огня, лишь в глазах плавали призрачные разноцветные пятна.

Секунд через пять по ушам ударил тугой грохот - а через полминуты налетел яростный порыв ветра. Загремело железо на крышах, затрещали сломанные ветки, - и их вдруг обдало волной душного, как из теплицы, воздуха, столь густого и жаркого, что Лэйми весь и моментально взмок. Столь же внезапно ветер стих - теперь этот плотный, чуть отдающий гнилью воздух был совершенно неподвижен. Не меньше этой неподвижности Лэйми поразила тишина, - дождь вдруг мгновенно прекратился, словно выключили душ, и теперь не было слышно ни звука. Тишина оказалась глухой, как и мрак - мертвой и ватной. Температура поднялась сразу градусов на сорок, однако Лэйми пробил неожиданный озноб. Вытянув вперед руки, он на ощупь прикоснулся к Лэйит и порывисто сжал её ладонь.

Какое-то время они всматривались во мрак, невольно прижимаясь друг к другу. Сердце Лэйми бешено колотилось. Идти наугад они не могли, а если к ним сейчас подбирается что-то...

Снова резко начался дождь, он быстро перешел в ливень, - но принес в странную застойную жару не свежесть, а резкий аромат разложения - и вовсе не растительную гниль. Нет, - пахло гниющим мясом. Плотью. Словно где-то в облаках парили целые горы трупов - или, скорее, их гниющих останков. Такого, конечно, не могло быть, и Лэйми терялся в догадках, стараясь представить источник этого запаха.

Заметив за контейнерами плывущий рыжий свет, он испуганно вздрогнул. В здании Инициативы раздался многоголосый, заглушенный стеклами рев, и Лэйми обернулся одним быстрым, испуганным рывком, - но двор пока был совершенно пуст.

Они торопливо пошли к баррикаде, непрерывно оглядываясь. Лэйми не знал, что произошло, но случившееся нравилось ему всё меньше. Может быть, Сугха тоже умела открывать бреши в пространстве, - но что прошло через них, кроме жара и вони, никак нельзя было представить.

У баррикады он ненадолго замер - за ней двигалось что-то светящееся, позади разрывались тысячи безумных глоток - и страх перед этим ревом словно толкнул его в спину. Он подпрыгнул, ухватился за край контейнера, потом подтянулся и взобрался на него, протянув руку Лэйит.

Они торопливо поднялись на второй ряд контейнеров, потом на третий. На четвертом баррикада кончалась. За ней им открылась широкая, безлюдная улица. Её окружали желтые четырехэтажные дома с железными крышами, - а вот фонари здесь оказались очень странные: толстые матовые диски метра по полтора в диаметре. Они парили над землей на высоте в два или в три человеческих роста, опираясь на конусы яркого, мутного света, медленно скользя то в одну, то в другую сторону, словно живые. Больше здесь ничего не двигалось и улица, совершенно пустая, уходила в туманную мглу - всё, что было дальше метров ста, скрывалось в рыжим мареве, а здания, стоявшие чуть ближе, темнели плоскими силуэтами. Этот оцепеневший мир был безжизненным, - не слышалось никаких звуков, все окна зияли мутно блестевшей темнотой.

Но здесь плавали сотни фонарей-дисков, и их беззвучно появлявшийся и гаснущий вдали свет вызывал ужас, - казалось, они упорно высматривают кого-то. Позади, за баррикадой, по-прежнему ничего не было, - но от текущего из здания сатанинского рева Лэйми стало жутко. Его обоняние буквально вопило, предупреждая о полчищах приближавшихся с юга огромных зверей, - а уши понемногу начали улавливать звуки, которые он принял бы за шум волн, - если бы не отчетливо различимый скрежет и звон стекла.

Лэйми напряженно всматривался в рождавшую их темноту, но она оставалась глухой. Бросив это бесполезное занятие, он начал спускаться, лишь немного опередив Охэйо - тот тоже почему-то решил, что оставаться здесь не стоит.

Едва ступив на асфальт, они побежали, - охвативший их страх внезапно прорвался паникой, и они не смогли противостоять ей. Из-под их ног летели брызги, мгновенно уплотнившийся воздух бил в лица, обжигал изнутри грудь. Они вбежали в частокол световых конусов, но этот свет был плотным - влетев в один из них, Лэйми тут же упал: на него словно набросили огромную кипу мокрых одеял. Стало трудно дышать, но он совершенно не чувствовал тепла.

Когда рыжий конус соскользнул с него, Лэйми с трудом перевел дух, - так он был напуган. Он знал о пластинации, и был совершенно уверен, что этот свет превратит его в нечто невообразимо страшное.

Опомнившись, он помотал головой и посмотрел на провалы, ведущие в черноту дворов, в зашторенные окна вторых этажей, темневшие над плотной массой голых подстриженных крон - такие уютные, обычные - потом, услышав за спиной грохот, обернулся.

Позади, уже метрах в пятистах, показалась огромная белая фигура - оплывшая груда плоти с длинной складчатой шеей и похожей на булаву безглазой головой. Эта туша ростом в четырехэтажный дом только что опрокинула баррикаду и неуклюжими рывками продвигалась дальше, со скрежетом расталкивая контейнеры, разбрасывая их могучими ударами черепа, - они с оглушающим звоном взлетали высоко вверх, и рушились, сминаясь с невероятным скрежетом.

Наури, тоже оглянувшись, сразу бросился бежать, теперь уже так быстро, что Лэйми едва мог угнаться за ним. Наткнувшись на вторую баррикаду из контейнеров, они шарахнулись вбок, и выбежали на параллельную улицу. Её перекрывал вал из синеватого щебня высотой с трехэтажный дом, - с разбега Лэйми взлетел метра на два, потом полез наверх на четвереньках, как в кошмаре - почти так же быстро, как щебень сползал вниз. Добравшись, наконец, до гребня, он весь взмок и дышал, как загнанная лошадь. Сил бежать дальше не осталось, - он плюхнулся на щебенку, переводя дух и одновременно осматриваясь.