— У меня нет родителей, — буднично ответила девушка и уставилась в кружку с чаем.

       — Прости, я не хотел, — замялся юноша.

       — За что ты извиняешься?

       — Я прекрасно знаю, что значит быть без родителей.

       — У тебя есть отец.

       «Спокойней, Синдзи, спокойней». Юноша почувствовал, как у него внутри всё закипает от простого упоминания одной сволочи. Синдзи понимал — девушка не специально, не для того, чтобы задеть или что-то в этом духе. Просто Рей сама по себе такая: говорит прямо, чётко и без задних мыслей.

       «Такая, какая есть».

       — Отец, который после смерти жены бросил четырёхлетнего сына и ни разу не поинтересовался, как у него дела? — юноша изо всех сил постарался подавить поднимающуюся изнутри злобу и ответить как можно спокойнее.

       — У тебя есть это, — Рей невозмутимо сделала глоток чая.

       — Есть что? — Палец Синдзи начал подёргиваться и отстукивать по столу.

       — Воспоминания, — коротко ответила она.

       — Не самые приятные, знаешь ли. Иногда хочется, чтобы их и не было.

       — Но они есть, — Аянами заглянула в свою полупустую кружку, о чём-то размышляя.

       — Как будто у тебя их совсем нет, — Синдзи аккуратно подбирал слова.

       Девушка, до сих пор казавшаяся бодрой, вдруг слегка дёрнулась и словно отключилась, на секунду провалившись в забытьё. После чего взгляд Рей застыл на некоторое время. А потом, словно по щелчку, её глаза забегали из стороны в сторону, а лицо еле уловимо изменилось.

       — Самые ранние мои воспоминания, — её привычный тихий и сухой на эмоции голосок внезапно стал чуть звонче и живее, — это как меня женщина увозила откуда-то от кого-то.

       — Спасала?

       Синдзи удивился внезапной многословности красноглазой: «Что это с ней?»

       — Не помню. Но она меня постоянно заверяла, что теперь всё будет хорошо. И я поверила.

       Девушка замолчала. Её лицо по-прежнему не выражало ни единой эмоции, кроме привычной усталости, но взгляд сильно преобразился — будто она готова вот-вот разреветься.

       — И что случилось?

       — Потом — автокатастрофа...

       — Ого, — протянул он, — и это всё, что ты помнишь?

       — ...Автомобиль сложило, ревел гудок, нас придавило, вокруг огонь, я умирала, а женщина кому-то кричала: «Я ещё и мать!», — процитировала она незнакомку. Затем повторила чуть не по слогам, распробовав каждый звук на зубок: — «Я ещё и мать»...

       Она выделила слово «мать» как нечто сокровенное и важное. И Синдзи всецело её понимает. Ему тоже так не хватает мамы.

       — Затем громыхнуло, — оживилась Рей, — а за грохотом последовала тьма.

       Юноша потерял дар речи. Не только от осознания того, что Аянами пережила, но и от нахлынувшей на неё щедрой многословности.

       Рей резко тряхнула головой, заталкивая страшные воспоминания туда, откуда их достала. На её лице слегка, еле заметно, но всё же отразилась эмоция — удивление. Складывалось впечатление, что уверенная в себе девушка растерялась на миг.

       — Но тебя спасли, — юноша машинально брякнул, чтобы вывести Рей из прострации.

       — Очнулась я в Геофронте, — Аянами снова пристально взглянула на Икари-младшего, — это было почти семь лет назад.

       Шокированный Синдзи сидел, открыв рот, и не знал, что и сказать. Вот так просто и узнаёшь вдруг, что у тебя было не самое плохое детство. И даже несмотря на все выпавшие на твою долю испытания — всегда будет тот, кому пришлось ещё хуже. Ему даже стало противно от себя прошлого, который постоянно ныл и жаловался

       — Прости, — искренне сожалел он, что заставил её вспоминать этот ужас. Хотя по виду Рей и не скажешь, что она сильно переживала. Девушка только зажмурила глаза, а когда их открыла — снова стала прежней. Разве что задумчивой.

       «Магия перевоплощения прям», — подумал Синдзи, глядя на погрузившуюся в себя собеседницу.

       — Та женщина была твоей мамой? — Синдзи вывел её из задумчивости.

       — Нет, — категорично ответила девушка.

       — Ты уверена?

       — Да.

       — А ты знаешь, что с ней стало?

       — Погибла, — Аянами даже не моргнула глазом.

       — Ты так говоришь, будто тебе на неё плевать.

       Но Рей больше ничего не сказала, отдав предпочтение чаю.

       Присутствующие в зале заметно оживились и начали рассаживаться по местам, как только вошли Рицко с Мисато и ещё пару человек — видимо, тоже главы отделов. Через некоторое время, точно по расписанию, появился и сам командующий. С ним тут же о чём-то переговорили Фуюцки вместе с Кацураги и Акаги, несколько раз кивнув в сторону пилотов. Синдзи обратил внимание, что все с его отцом разговаривают почтенно, осторожно. Даже Мисато всю свою инфантильность жёстко сдерживала. Сейчас она больше всего походила именно на офицера: стояла навытяжку, говорила по-военному кратко, чётко и ёмко. Рицко же казалась донельзя серьёзной. Половину доносившихся слов юноша вовсе не понимал — учёная сыпала терминами. И только замком Фуюцки никак не изменился при общении с командующим. Складывалось впечатление, что интеллигентный мужчина и для Икари Гендо глубокоуважаемый профессор.

       Комиссия вот-вот начнётся, поэтому Синдзи решил отложить свои надоедливые расспросы. В следующий раз ему стоит выбрать более интересные темы для разговора. Благо на деле оказалось, что наладить с Аянами контакт проще, чем думалось ранее. Да, она порой необычно отвечает и её мировоззрение сильно отличается от мировоззрения обычных девушек. Но делает её это какой-то неприступной или вовсе ненормальной? Отнюдь нет. При этом если Синдзи был бы ей неприятен, то он тут же получил бы от ворот поворот, как Нагиса: девушка достаточно прямолинейна.

       Икари-младший, бросив короткий взгляд на красноглазую девицу, слегка улыбнулся своим умозаключениям.

       Вот что больше всего юношу страшило и бесило, так это встреча с отцом, который обязательно будет по другую сторону баррикад. В этом Синдзи не ошибся. Гендо и вправду во время комиссии не проявлял никакого сочувствия к своему сыну, словно тот для него чужой человек. Командующий молча сидел, скрестив перед лицом пальцы обеих рук, и Синдзи не мог знать, ухмылялся он, скалился или ещё что-то. А белые перчатки Икари-старшего — будто надменность и пренебрежение ко всему происходящему, особенно к сыну. Лишь глаза за очками выдавали предельную сосредоточенность. Иногда командующий задавал уточняющие вопросы. Ни тебе похвалы, ни тебе даже критики. Как будто Синдзи для него пустое место. Всего лишь один из винтиков механизма, обслуживающего «Еву-01».

       Настроение у юноши ещё больше испортилось, и он сидел с опущенной головой. Благо ему практически ничего не нужно было рассказывать: за него это делали воспроизводимые на гигантском экране записи со средств объективного контроля и выступающая с докладом майор. Она по полочкам разложила весь ход операции, попутно высказывая свои идеи, как предотвратить аналогичные ошибки в будущем. Голос у неё вполне будничный — не первый раз приходится докладывать. Мисато, как и обещала, максимально прикрыла своего подопечного. Не забыла попинать и службу безопасности NERV вместе с Силами самообороны, которые прошляпили двух школьников, и научный отдел — за то, что предоставили не всеобъемлющую информацию об Ангеле. Завязался уже вполне привычный спор между Кацураги и Акаги, которых Синдзи если и слушал, то вполуха.

       Юноша обвёл присутствующих полупустым взглядом. Все мужчины и женщины ответственно подошли к делу, активно принимали участие в дискуссии, чтобы найти компромиссные решения. Даже обычно скромная Майя не стеснялась вставить слово-другое. Больше всех предложений последовало от старлея Хьюги, хотя многие из них научный отдел воспринял в штыки. И снова чуть не разразилась перепалка, но вовремя вмешался замком Фуюцки и, гаркнув «Развели балаган!», утихомирил оппонентов. Однако Синдзи отметил про себя, что даже в самом пылком споре никто никого не перебивал, не повышал голос. В сравнении с его бывшим музыкальным кружком, никакого «балагана» он тут не видел. Но не ему судить.