Парень никак не мог уснуть. Даже достаточно удобный футон не способствовал переходу к ночным грёзам. Возможно, Синдзи не хотел снова встречаться с кошмаром, а возможно, был на взводе. Не успокоила его и ванна: после ужина Кацураги наставляла, что именно горячая ванна смоет все тревоги, тем самым очистив не только тело, но и душу. К сожалению, не сильно помогло.

       В голову лезли неприятные воспоминания последних дней: падающая с лестницы Мана, разрушенный до основания Мисима, «Евангелион» и всё, что с ним связано, NERV, отец...

       Чтобы убежать от этих воспоминаний, забыться, он предложил Мисато помочь с уборкой. Но та вежливо отказалась от помощи, сказав, что уговор есть уговор. Сейчас Мисато хоть и старалась убирать потише, но за закрытой дверью слышалось шуршание мусорных пакетов. Синдзи в очередной раз заметил, что она хороший человек. Правда, он не всегда мог понять её характер: то она серьёзная женщина, которой лучше не перечить, то беззаботная девушка, которая с лёгкостью общается с ним на равных. Это противоречие для него было загадкой, он не знал, как вести себя. Ко всему прочему парень не мог понять, почему женщина так открыто к нему отнеслась, и не казалось, что это какая-та игра для завоевания доверия. Будто она и вправду открыла сердце. Впрочем, про таких добрых и искренних людей вроде как говорят, что им можно доверять. Он это понимал, но не хотел снова слепо кому-то довериться, чтобы в будущем получить удар в спину. Лучше оставаться на расстоянии, так намного проще для него.

       Погружённый в мысли, Синдзи не заметил, как его приняло в свои владения царство снов.

       В загородной электричке слышалось размеренное перестукивание колёс. Вагончик из металла и дерева словно простоял десятилетия в боксе, сохраняя свой первозданный вид, дабы прокатить всего одного пассажира прямо здесь и сейчас. В вагоне не было ни следов других людей, ни царапин, трещин, которые неизбежны при старении.

       За идеально чистыми окнами виднелся вечерний пейзаж: горы сменялись рисовыми полями, а они, после перекрестка с семафором, — деревушкой. Потом всё снова: горы, рисовые поля, перекрёсток, деревушка. Горы, рисовые поля, перекрёсток, деревушка. И опять, и опять. Лишь облака безмятежно и беспорядочно плыли, изредка закрывая собою уплывающее в закат солнце.

       Электричка всё так же размеренно катилась и нигде не останавливалась. Будто она маленькая игрушка, ездившая вокруг детского макета. Игрушка с одним-единственным пассажиром, который спокойно сидел и слушал музыку в плеере. Что за музыка — не разберёшь, но что-то приятное. В этом он был уверен.

       Его не волновали ни повторявшийся пейзаж, ни перестук колёс. Ничего. Пассажир настолько хотел отгородиться от всех своих проблем, переживаний и страхов, что даже не обратил внимания, что ездит кругами уже очень давно. Снова и снова вид из окна повторялся. Ни единой души вокруг, даже в деревне. Только на перекрёстке показывалась женская фигура с ярко-красными огоньками в глазах. С каждым витком девушка стояла всё ближе к проезжающей мимо электричке, вызывая беспокойство у пассажира. Он боялся, что незнакомка ворвётся в его идиллию, заставит выйти из вагона в неизвестный и чуждый мир. Мир боли и страдания. А что ещё хуже — поведает о том, что Синдзи хотел забыть раз и навсегда.

       Ещё одна встреча под усиливающиеся мигания семафоров и звуковых сигналов, и женская фигура в очередной раз приблизилась к вагону. У пассажира мелькнул образ девушки в белой шляпке. Образ, который запомнился одновременно и прекрасным, и ужасным.

       Мана.

       Сердце быстро застучало, он захотел убежать или хотя бы отвернуться. Но не мог, тело не слушалось его, будто мышцы вмиг атрофировались. Он вынужден сидеть на одном месте и ожидать неминуемую встречу и своё заслуженное наказание. Мана не простит его. Она сделает ему больно, и встреча сулит только ужас. Эта уверенность в нём укреплялась с каждым проездом перекрёстка, который семафорил всё сильнее и сильнее.

       На очередном витке томительное ожидание вдруг прекратилось — пассажира озарило, что к нему приближается не Мана. Это кто-то другой. Кто-то, кого он знал и не знал одновременно. Теперь страх уступал насиженное место любопытству. Пассажир с интересом приготовился, чтобы не упустить момент пересечения взглядами. Он должен был ещё раз посмотреть на эти красные огоньки, чтобы вспомнить что-то важное.

       Но следующей встречи уже не было.

1) ПЭТА — имеется в виду PETA (англ. People for the Ethical Treatment of Animals) - 'Люди за этичное обращение с животными'. ^{вернуться}

  ^{[К оглавлению ↑]}

       Утро выдалось для Синдзи на удивление бодрым — он был полон сил. Наверное, это из-за того, что двое суток провалялся в отключке. Как бы там ни было, в полседьмого утра ему редко доводилось вставать настолько свежим.

       За окном ещё рассветало — лучи солнца отгоняли тьму, в которой Токио-3 отдыхал от вчерашнего бурного дня. На небосводе ни единого облачка, что предвещало такую же апрельскую жару, какая держалась всю неделю. А она вышла для Синдзи самой выматывающей за всю его жизнь. По крайней мере, он так думал. И надеялся, что дальше будет проще — рано или поздно течение реки должно успокоиться.

       Прихватив с собой купленные на вокзале Нагои средства личной гигиены, юноша тихо прошмыгнул в ванную, стараясь не разбудить хозяйку квартиры. Он был уверен, что женщина ещё спит. Как-никак, пока юный пилот после боя восстанавливал силы пару суток, Мисато наверняка была загружена работой без передыха. Да и утро слишком раннее, даже для майоров.

       Умывшись, Синдзи вышел в гостиную. Кацураги определённо постаралась вчера вечером — квартира теперь выглядела куда чище и ухоженнее. Не сказать, что юноша был доволен, — мусор-то выкинула, но вот пыль протёрла спустя рукава. Он провёл пальцем по одной из полок и удостоверился, что уборка явно далека от завершения.

       К полке Синдзи привлекла не только пыль, но и фотография в рамке: на ней было изображено чуть больше дюжины бойцов в полной экипировке на фоне военного вертолёта. Юноша с трудом узнал в одном из вояк Мисато, которая позировала в панамке цвета хаки. Женщину было легко спутать с мужчинами, даже несмотря на ее комплекцию.

       — Двадцать седьмое июля две тысячи четырнадцатого года, — юноша зачитал шёпотом дату.

       Поставив фотографию на место, Синдзи двинулся на кухню исполнять своё обещание. Вещи всё ещё валялись то тут, то там — парню снова пришлось лавировать.

       Оглядев кухню своего нового дома и произведя инвентаризацию, юноша одобрительно кивнул. Здесь было всё, что необходимо: большой холодильник, навороченная микроволновка, рисоварка с кучей режимов, миксер, комбайн, вафельница, тостер, мультиварка... Даже электрическая плита и та была не из дешёвых — парень такие видел лишь в рекламных роликах. Конечно, она всё равно не сравнится с газовой, с которой ему доводилось иметь дело всего один раз и успеть полюбить, но жаловаться было не на что. Если только на то, что хозяйка, явно жившая на широкую ногу, всем этим добром пользовалась разве что по праздникам.

       К сожалению, вчера ничего толкового из продуктов так и не купили, кроме куриных яиц и риса. По этой причине воспользоваться всем кухонным добром сегодня утром не светило. Синдзи решил приготовить японский омлет, благо у Мисато соевый соус и рисовый уксус были в достатке. А на гарнир подать рис. И конечно же, кофе. Наверняка Кацураги потребляет литры кофе.

       Хоть юный повар старался не сильно шуметь, но этого было недостаточно.

       — Уарк! — послышалось на всю квартиру, и что-то побежало на кухню, не заботясь о тишине.