— Что здесь происходит?!

       — Мы должны её остановить, иначе всё повторится вновь!

       — Что повторится?! — взгляд Синдзи невольно зацепился за молящегося на коленях деда, обёрнутого в мусульманские лохмотья. Он был смуглый, носатый, с большими и глубокими глазами, в которых читались только обречённость и смиренность перед грядущим. Прежде чем отвести взгляд, юноша заметил, как из сердца деда направлялась куда-то в небеса тоненькая, почти невидимая струйка света. Как-будто что-то или кто-то высасывал жизнь. Синдзи посмотрел себе на грудь — от него тоже исходило нечто подобное, но ещё менее заметное. — Что это вообще такое?!

       Но Нагиса ничего не ответил, продолжая уверенно вести своего одноклассника через проулки, удачно обходя толпу бежавших людей, стрелявших куда-то солдат и громыхавшую бронетехнику. Здесь из каждого встречного человека устремлялась витиеватая линия света, из-за чего складывалось впечатление, что они, словно марионетки, подвешены на нитях и разыгрывают кровавый спектакль какого-то злобного кукловода. Только у Каору ничего подобного не было, будто он один здесь свободен от этих рабских цепей.

       За ними увязалась замотанная с ног до головы в хиджаб девчушка, которая на руках несла маленького мальчика. Они оба рыдали навзрыд — Синдзи ещё никогда не видел, чтобы так плакали.

       В какой-то момент ребята выбежали под перекрёстный огонь на разбитую дорогу. Везде лежали бездыханные тела: некоторые обгоревшие, некоторые с пулевыми ранениями, некоторые без рук или ног. Синдзи сглотнул образовавшийся комок и постарался не смотреть на них.

       В укрытиях сновали военные в серо-зелёном камуфляже, отстреливаясь от противника в соседнем квартале. Один из армейцев с арафаткой на шее и перекинутой лентой патронов через плечо выскочил прямо перед ребятами. Он крикнул что-то на своём, и его пулемёт затарахтел длинными очередями, дабы помочь своим товарищам перебежать улицу.

       В ушах Синдзи зазвенело пуще прежнего.

       — Сюда! — сквозь оглушительные звуки Каору указывал на одно из разрушенных зданий. — Со всех ног!

       Юноша только и успех увидеть в конце квартала выкатывающийся из-за угла танк. Перед тем как громыхнуло до глухоты, ему удалось нырнуть в проём дома. Синдзи упал, споткнувшись о разбросанный хлам, и его накрыло пылью и мелкими обломками. Он судорожно оттряхивался, не желая быть заживо похороненным в этом аду. Только сейчас Синдзи обнаружил, что та девушка вместе с мальчиком, которые бежали рядом с ними, пропали из его поля зрения. Ему совершенно не хотелось думать о их судьбе.

       На улице теперь виднелись перебегающие от укрытия к укрытию солдаты в другой форме, а за ними с лязгом продвигался потрёпанный танк с волочившимся по асфальту экраном, словно раненый мастодонт.

       Вокруг всё угрожающе тряслось, штукатурка ссыпалась, вот-вот остатки здания обрушатся им на головы.

       Нагиса молча поднял своего приятеля, не мешкая вывел из дома, который вскоре мог бы стать их братской могилой, и дальше повёл по каким-то подворотням. Люди укрывались в своих рассыпающихся хибарах, раненые стонали от боли, кто-то им безуспешно пытался помочь. Дети с растерянными глазами и трясущимися руками жались по углам. Жители в этой круговерти хаоса лишились всякой надежды. Крик и плач перекрывали разве что разрывы снарядов и грохот танковых пушек. Кругом пахло порохом и смрадом. Синдзи никогда не знал, каков запах трупов, но был уверен, что именно такой. От этого запаха его пару раз вывернуло прямо на мостовую.

       Через несколько минут петляний они взбирались на холм. Скользкий, липкий, с которого ноги норовили соскользнуть. Отсюда был виден весь масштаб трагедии: город, расположенный на крупном озере и соединённый каналами-улицами, был захвачен беспощадной и кровопролитной войной. Везде сверкало, взрывалось, ввысь летели трассеры и ракеты, в надежде сбить очередной пролетающий военный самолёт. Вдали канонада стройно играла свою безжалостную партию.

       — Мы можем остановить это безумие, — подгонял Каору, — если я поговорю с ней.

       — С кем? — Синдзи по-прежнему ничего не понимал.

       — Она на вершине, вон там! — указал бывший блондин куда-то в сторону обрыва и быстро направился туда.

       — И как она это всё остановит?! — Икари обвёл рукой объятый войной город.

       — Она должна вернуть то, что некогда отобрала у нас, — Нагиса продолжал вскарабкиваться на крутой склон, не желая делать крюк, — и тогда всё вернётся на круги своя.

       — Что отобрала?

       Наконец-то Каору поднялся на вершину, после чего помог и Синдзи.

       — Свет.

       — Свет? Тот самый свет в душе?

       — Свет души.

       — Я не понимаю, о чём ты. Это вот эта штука? — Синдзи ткнул в исходящий из груди пучок света.

       — Поймёшь.

       В метрах семи-восьми спиною к ним у обрыва стояла девушка, созерцавшая погибающий город. На ней колыхались от ветра обветшалые тряпки: выцветшая сиреневая туника, из-под которой виднелись некогда белые, но теперь грязные и ободранные капри. Такого же цвета платок полностью скрывал её волосы. Вокруг неё — в оранжевых одеяниях десятки мужчин и женщин, от мала до велика. Они на коленях в непрекращающейся мольбе тянулись к ногам девушки, но та не обращала на них внимания. Девушка молча принимала в свои руки падающие с небес два столба света. И чем ближе Синдзи с Каору подходили к ней, тем явственнее ощущался пронизывающий всё это место страх, источником которого и был этот самый свет. А девушка являлась средоточием и квинтэссенцией всех страхов.

       — Это она? — Синдзи старался отдышаться и перебороть желание унестись отсюда сломя голову.

       — Да, — Каору решителен как никогда. — Будь с ней осторожен.

       Но не успел он произнести последние слова, как из ниоткуда набежали военные со смуглыми и измождёнными лицами. Они схватили его и сразу же начали допрашивать на каком-то языке. Нагиса несколько раз получил то в живот, то в грудь, то в лицо прикладом автомата. Когда Каору выбился из сил, один из армейцев на ломаном английском кричал что-то про китайского шпиона, но в ответ получил только молчание.

       Синдзи же, как бы ни хотел помочь, не мог пошевелиться. Будто кто-то его удерживал, сковал. Он проклинал себя, что ничего не может сделать, кроме как наблюдать. И вояк это устраивало, поэтому они не проявляли к нему интереса. Через пару минут избиений Каору куда-то повели.

       — Я... поговорю... с ней! — с невероятным усилием выдавил из себя Синдзи.

       — Не слушай её! — прохрипел бывший блондин и ещё раз получил прикладом в голову. Но даже разбитый в кровь глаз его не останавливал. — Не верь ни единому слову!

       Пока Каору оттаскивали к грузовику, его постоянно избивали, лишь бы замолк, но ничего не помогало:

       — Она лгунья, демон! — Нагису запихивали в фургон. — Она не та, за кого себя выдаёт! Ведь её настоящее имя...

       Последнее слово потонуло в разбитых зубах. Изо рта парня обильно хлынула кровь. Ещё какая-то секунда — и его увезли, оставив Синдзи наедине с загадочной девушкой и поклонявшимися ей людьми.

       Икари почувствовал, что более не скован неведомой силой. Решившись, Синдзи обернулся в её сторону и сделал несколько робких шагов навстречу. Он аккуратно продвигался сквозь обращенных к девушке людей: многие из них плакали, кто-то, потеряв рассудок, смеялся, но большинство молчало и просто тянулось к девушке, лишь бы коснуться её.

       Когда Синдзи подошёл достаточно близко к ней, его снова парализовала неведомая сила. Он почувствовал, что более не стоит на твёрдой земле, и, когда решился глянуть вниз, оцепенел: всё это время они взбирались не на холм, а на гору изуродованных и обгоревших трупов из мужчин, женщин и детей...

       — Неизменный порядок вещей нарушен, и мироздание требует восстановления баланса, — донёсся со стороны девушки знакомый тихий голосок, после чего большинство ей поклонявшихся ахнуло.