«Как тучки в небе, в сердце тают…» Как тучки в небе, в сердце тают Желанья гордые мои, И голоса мечты смолкают, Как на рассвете соловьи. Забыв надменные порывы, Ловя попутную струю, Стремлю в покойные заливы Мою ладью, – И там, где тёмной тенью вётел Я буду кротко осенён, Всё то, чем душу я заботил, Отвеет непробудный сон. «Покрыла зелень ряски…»
Покрыла зелень ряски Дремотный, старый пруд, – Я жду, что оживут Осмеянные сказки: Русалка приплывёт, Подымется, нагая, Из сонных тёмных вод И запоёт, играя Зелёною косой, А в омуте глубоком Сверкнет огромным оком Ревнивый водяной… Но тихо дремлет ряска, Вода не шелохнёт, – Прадедовская сказка Вовек не оживёт. «Не люблю, не обольщаюсь…» Не люблю, не обольщаюсь, Не привязываюсь к ним, К этим горько-преходящим Наслаждениям земным. Как ребёнок развлекаюсь Мимолётною игрой, И доволен настоящим, – Полднем радостным и тьмой. «Состязаясь, толпа торопливо бежит…» Состязаясь, толпа торопливо бежит, И в ней каждый стремлением диким трепещет, К этой чаше, которая ярко блестит И в которой напиток губительный плещет. За неё неизбывную злобу питать, К ней тянуться по трупам собратий, И, схвативши с восторгом её, услыхать Стоны зависти злобной и вопли проклятий! О безумная ложь! О бессмысленный грех! Да не стоит она этих жертв изобильных, Эта чаша с напитком, желанным для всех, Но доступным лишь только для грубых и сильных. «Иду я влажным лугом…» Иду я влажным лугом. Томят меня печали. Широким полукругом Развёрнутые дали, Безмолвие ночное С пленительными снами, И небо голубое С зелёными краями, – Во всём покой и нега, Лишь на сердце тревога. Далёко до ночлега. Жестокая дорога! Афазия Страны есть, недостижимые Для житейской суеты. Там цветут неизъяснимые Обаянья и мечты. Там всё дивное, нездешнее, Нет печалей и тревог; Там стоит, как чудо вешнее, Зачарованный чертог. Обитает в нем Фантазия. Но из тех блаженных стран Стережет пути Афазия, Облечённая в туман. И когда с небес изгнанником Утомлённый дух летит, Предстаёт она пред странником, Принимает грозный вид, И слова, слова небесные Отымает от него, Чародейные, чудесные, – Все слова до одного. «Скоро солнце встанет…» Скоро солнце встанет, В окна мне заглянет, Но не буду ждать, – Не хочу томиться: Утром сладко спится, – Любо сердцу спать. Раннею порою Окон не открою Первому лучу. С грёзою полночной, Ясной, беспорочной, Задремать хочу. Дума в грёзе тонет. На подушку клонит Голову мою… Предо мной дороги, Реки и чертоги В голубом краю. В склепе Мельканье изломанной тени, Испуганный смертию взор. Всё ниже и ниже ступени, Всё тише рыдающий хор. Нисходят крутые ступени, Испуган разлукою взор. Дрожат исхудалые руки, Касаясь холодной стены. Протяжным стенаньем разлуки Испуганы тёмные сны. Протяжные стоны разлуки Дрожат у холодной стены. Под чёрной и длинной вуалью Две урны полны через край… О песня, надгробной печалью Былую любовь обвевай! Отравлено сердце печалью, Две урны полны через край. «Твоих немых угроз, суровая природа…» Твоих немых угроз, суровая природа, Никак я не пойму. От чахлой жизни жду блаженного отхода К покою твоему, И каждый день меня к могиле приближает, Я каждой ночи рад, – Но душу робкую бессмысленно пугает Твой неподвижный взгляд. «Ты не знаешь, невеста, не можешь ты знать…»
Ты не знаешь, невеста, не можешь ты знать, Как не нужен мне мир и постыл, Как мне трудно идти, как мне больно дышать, Как мне страшно крестов и могил. И напрасно мечта в опечаленной мгле Мне твои озаряет черты, – Далека ты, невеста! На грешной земле И тоска, и беда разлиты. |
