Ангел благого молчания Грудь ли томится от зною, Страшно ль смятение вьюг, – Только бы ты был со мною, Сладкий и радостный друг. Ангел благого молчанья, Тихий смиритель страстей, Нет ни венца, ни сиянья Над головою твоей. Кротко потуплены очи, Стан твой окутала мгла, Тонкою влагою ночи Веют два лёгких крыла. Реешь над дольным пределом Ты без меча, без луча, – Только на поясе белом Два золотые ключа. Друг неизменный и нежный, Тенью прохладною крыл Век мой безумно-мятежный Ты от топпы заслонил. В тяжкие дни утомленья, В ночи бессильных тревог, Ты отклонил помышленья От недоступных дорог. «Обольщения лживых слов…» Обольщения лживых слов И обманчивых снов, – Ваши прелести так сильны! Утомителен летний зной. На дороге лесной Утешения тишины. Позабудешься ты в тени, – Отдохни и засни. Старый сказочник не далёк. Он с дремотою подойдёт. Вещий лес оживёт, – И таинственный огонёк. Чего не было никогда, Что пожрали года, Что мечтается иногда, – Снова молодо, снова здесь, Станешь радостен весь, В позабытую внидешь весь. «Я живу в тёмной пещере…» Я живу в тёмной пещере, Я не вижу белых ночей. В моей надежде, в моей вере Нет сиянья, нет лучей. Ход к пещере никем не иден, И не то ль защита от меча! Вход в пещеру чуть виден, И предо мною горит свеча. В моей пещере тесно и сыро, И нечем её согреть. Далёкий от земного мира, Я должен здесь умереть. «За мельканьем волшебных узоров…» За мельканьем волшебных узоров Я слежу в заколдованной мгле, И моих очарованных взоров Не прельщает ничто на земле. Обаянья мои как вериги, Я страданий моих не боюсь. Мудрецам, изучающим книги, Я безумцем порочным кажусь. Но моя недоступна ограда, Стережёт меня крепко печаль. И в печали, и в тайне – отрада, И надежд простодушных не жаль. «В село из леса она пришла…» В село из леса она пришла, – Она стучала, она звала. Её страшила ночная тьма, Но не пускали её в дома. И долго, долго брела она, И тёмной ночью была одна, И не пускали её в дома, И угрожала ночная тьма. Когда ж, ликуя, заря взошла. Она упала, – и умерла. V Преображения «Оргийное безумие в вине…» Оргийное безумие в вине, Оно весь мир смеясь колышет. Но в трезвости и в мирной тишине Порою то ж безумье дышит. Оно молчит в нависнувших ветвях, И стережёт в пещере жадной, И, затаясь в медлительных струях, Оно зовёт в покой прохладный. Порою, в воду мирно погрузясь, Вдруг власть безумия признает тело, И чуешь ты таинственную связь С твоей душой губительного дела. «Преодолел я дикий холод…» Преодолел я дикий холод Земных страданий и невзгод, И снова непорочно молод, Как в первозданный майский год. Вернувшись к ясному смиренью, Чужие лики вновь люблю, И снова радуюсь творенью, И всё цветущее хвалю. Привет вам, небеса и воды, Земля, движенье и следы, И краткий, сладкий миг свободы, И неустанные труды. «Холодная, жестокая земля!..» Холодная, жестокая земля! Но как же ты взрастила сладострастие? Твои широкие, угрюмые поля Изведали ненастье, но и счастие. Сама ли ты надежды родила, Сама ли их повила злаками? Или сошла с небес богиня зла, Венчанная таинственными знаками, И низвела для дремлющей земли Мечты коварные с обманами, И злые гости облекли Тебя лазурными туманами? «Оболью горячей кровью…» Оболью горячей кровью, Обовью моей любовью Лилию мою. В злом краю ночной порою Утаю тебя, укрою Бледную мою. Ты моя, и отнимая У ручья любимца мая, Лилия моя, Я пою в ночах зимовья Соловьём у изголовья, Бледная моя. |
