Федор Кузьмич Сологуб Собрание стихотворений Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы Пламенный круг Стихи. Книга восьмая Предисловие Рожденный не в первый раз и уже не первый завершая круг внешних преображений, я спокойно и просто открываю мою душу. Открываю, – хочу, чтобы интимное стало всемирным. Тёмная земная душа человека пламенеет сладкими и горькими восторгами, истончается и восходит по нескончаемой лестнице совершенств в обители навеки недостижимые и вовеки вожделенные. Жаждет чуда, – и чудо дастся ей. И разве земная жизнь, – Моя жизнь, – не чудо? Жизнь, такая раздробленная, такая разъединённая и такая единая. «Ибо всё и во всём – Я, и только Я, и нет иного, и не было и не будет». «Вещи есть у меня, но ты – не вещь Моя; ты и Я – одно». «Приди ко Мне, люби Меня». Январь 1908 года Эту книгу стихов посвящаю Моей Сестре Федор Сологуб I Личины переживаний «Я был один в моём раю…» Я был один в моём раю, И кто-то звал меня Адамом. Цветы хвалили плоть мою Первоначальным фимиамом. И первозданное зверьё, Теснясь вокруг меня, на тело Ещё невинное моё С любовью дикою глядело. У ног моих журчал ручей, Спеша лобзать стопы нагие, И отражения очей Мне улыбалися, благие. Когда ступени горных плит Роса вечерняя кропила, Ко мне волшебница Лилит Стезёй лазурной приходила. И вся она быпа легка, Как тихий сон, – как сон безгрешна, И речь её была сладка, Как нежный смех, – как смех утешна. И не желать бы мне иной! Но я под сенью злого древа Заснул… проснулся, – предо мной Стояла и смеялась Ева… Когда померк лазурный день, Когда заря к морям склонилась, Моя Лилит прошла как тень, Прошла, ушла, – навеки скрылась. «Мы поклонялися Владыкам…» Мы поклонялися Владыкам И в блеске дня и в тьме божниц, И перед каждым грозным ликом Мы робко повергались ниц. Владыки гневные грозили, И расточали гром и зло, Порой же милость возносили Так величаво и светло. Но их неправедная милость, Как их карающая месть, Могли к престолам лишь унылость, Тоской венчанную, возвесть. Мерцал венец её жемчужный, Но свет его был тусклый блеск, И вся она была – ненужный И непонятный арабеск. Владык встречая льстивым кликом, – И клик наш соткан был из тьмы, – В смятеньи тёмном и великом Чертог её ковали мы. Свивались пламенные лица, Клубилась огненная мгла, И только тихая Денница Не поражала и не жгла. «Когда звенят согласные напевы…»
Когда звенят согласные напевы Ойлейских дев, И в пляске медленной кружатся девы Под свой напев, – Преодолев несносные преграды, И смерти рад, Вперяю я внимательные взгляды В их светлый град. Отрад святых насытясь дуновеньем, С тебя, Ойле, Стремлюсь опять, окованный забвеньем, К моей земле. Во мгле земли свершаю превращенья. Покорен я, – И дней медлительных влачатся звенья, О, жизнь моя! «Разбудил меня рано твой голос, о Брама!..» Разбудил меня рано твой голос, о Брама! Я прошла по росистым лугам, Поднялась по ступеням высокого храма И целую священный Лингам. Он возложен на ткани узорной, Покрывающей древний алтарь. Стережёт его голый и чёрный, Диадемой увенчанный царь. На священном Лингаме ярка позолота, Сам он чёрен, громаден и прям… Я закрою Лингам закрасневшимся лотосом, Напою ароматами храм. Алтарю, покрывалу, Лингаму Я открою, что сладко люблю. Вместе Шиву, и Вишну, и Браму я Ароматной мольбой умолю. «Насытив очи наготою…» Насытив очи наготою Эфирных и бесстрастных тел, Земною страстной красотою Я воплотиться захотел. Тогда мне дали имя Фрины, И в обаяньи нежных сил Я восхитил мои Афины И тело в волны погрузил. Невинность гимны мне слагала, Порок стыдился наготы, И напоил он ядом жало В пыли ползущей клеветы. Мне казнь жестокая грозила, Меня злословила молва, Но злость в победу превратила Живая сила божества. Когда отравленное слово В меня метал мой грозный враг, Узрел внезапно без покрова Мою красу ареопаг. Затмилось злобное гоненье, Хула свиваясь умерла, И было – старцев поклоненье, Восторг бесстрастный и хвала. |
