Короче, Клет позволил Озону Эдди и его подружке измываться над человеком от своего собственного имени. Теперь же ему пришлось стать извозчиком для человека, заказавшего его и его лучшего друга киллерам. Ну куда хуже?

Персел посмотрел на своего пассажира в зеркало заднего вида.

— А что ты с этого всего имеешь, мистер Вулси?

— Бабки. Огромные бабки. Хочешь в долю?

— Ты связан с разливом нефти?

— Я — нет. Я занимаюсь лишь импортом и экспортом. Вьетнам — один из наших крупнейших клиентов. Некоторые говорят, что это следующий Китай. Хочешь поучаствовать?

— Я уже поучаствовал. Две командировки.

— Днем пострелушки, ночью перепихушки? Типа пацаны всегда пацаны и все такое? Уверен, что вы там повеселились на славу.

— Ты лучше поспи, я тебя разбужу, когда приедешь домой, — слишком уж спокойно ответил Клет.

— Что, задел за живое?

— И не надейся.

Персел свернул с шоссе I-10, проехал по авеню Сент-Чарльз до Гарден-дистрикта и припарковался на подъездной аллее Вулси. Его внедорожник стоял на месте, накренившись на голый диск. На веранде горела лампа, и в ее лучах стояла девушка-азиатка в коротеньком платье.

— А вот и наша преданная Майли, — заметил пассажир Клета.

— Что ты сказал? — переспросил Персел.

— Моя сладкая молоденькая вьетнамочка. Они все очень преданны. А Майли милее и ароматнее их всех.

— Ее зовут Майли?

— Ну да. Вы что, ее знаете?

Клет не ответил. На мгновение перед его глазами возник образ молодой женщины, плавающей рядом с сампаном в волнах на краю Китайского моря.

Но та, что стояла на веранде, вовсе не была женщиной. Это была совсем молодая девушка, почти девочка, ее оголенные коричневые плечи казались теплыми на свету, а цветы на платье были полны жизни, как в тропическом саду.

— Это вы, мистер Ламонт? — спросила Майли. — Я беспокоилась. Вас так долго не было, а мне вы ничего не сказали.

— Видите, она предана своему господину, — проговорил Вулси, — французы обучили их хорошим манерам.

— Почему бы тебе не проявить уважение и не ответить на ее приветствие?

— Расстегните наручники.

— Я видел ее раньше, — заметил Клет, — она обслуживала Амиде Бруссара после его речи в Каджундоме в Лафайетте. Он еще отправил обратно повару стейк.

— Все верно. Видимо, вы еще тогда на нее глаз положили.

— Что она здесь делает?

— Амиде знал, что я ищу прислугу, и привез ее сюда. Я отдал ей коттедж позади дома. Похоже, она весьма довольна своей новой жизнью. А что, что-нибудь не так?

Клет отодвинул кресло «кадди» и вставил ключ в замок на запястье Вулси. Он чувствовал его луковое дыхание и запах сухого талька под мышками. Он сделал шаг назад, пока Вулси выбирался из машины. В полутьме губы Ламонта казались фиолетовыми, а в его глазах танцевали огоньки.

— Да, что-то не так, — отметил Клет, — ни тебе, ни ему нечего делать рядом с такой молодой девушкой.

— Да что же вас беспокоит, мистер Персел? Вам все еще снятся хрупкие девушки в цветах? Отстой, когда конец сухой, да? Вы говорили, что знали женщину по имени Майли. Она была вьетнамкой?

— Она была евразийкой.

— Ммм, два в одном. Как, должно быть, вкусно.

Морщинки у уголков глаз Клета расправились, но его глаза оставались бесстрастно зелеными и не показывали никаких эмоций.

— Я знаю пару женщин из одной религиозной организации, которые работают с беженцами. Они будут здесь завтра, чтобы побеседовать с девушкой и увезти ее в другое место, если она захочет.

— В чем же ваша настоящая цель, мистер Персел? История ваших взаимоотношений с женщинами всем известна. Ведь вы не можете отвести глаз от Майли, верно? Может, хотите уединиться с ней в коттедже? Она будет не против. Она прекрасно ублажила Амиде, а вчера я и сам ее попробовал. Весьма и весьма рекомендую.

— Думаю, мы квиты в отношении того, что Озон Эдди со своей подружкой сделали с твоим лицом, — сообщил Клет, — а это значит, что сейчас мы начинаем с чистого листа. Это тебя устраивает?

— Как скажете. Сейчас я отправлюсь домой, приму душ и вкусно поужинаю. После этого я отправлюсь в постель с Майли. Я это заслужил, и она это знает. Мы — колониальная империя, господин Персел, хотя вам это, кажется, неизвестно. Но от этого все только выигрывают. Доминирующая нация берет то, что ей нужно, а наши подданные счастливы теми подачками, которыми мы их балуем. Опять же, в выигрыше все.

— С чистого листа означает также и то, что нас ничего больше не сдерживает. Для тебя это не самые хорошие новости, мистер Вулси, — процедил Клет.

— Пора вам исчезнуть. Или я что-то упустил из виду? Постойте-ка, может, вы из тех, кто любит засаживать вторым номе ром по свежей смазке? Это можно устроить.

Клет шумно продул нос и вытер его тыльной стороной ладони.

— Честное слово, не хотел я этого делать.

— Делать чего?

— Я имею в виду прямо перед девчонкой. Это мне не нравится. Она, наверное, жалеет тебя и не понимает, что ты кусок дерьма, причем не по рождению, а по своему собственному сучьему выбору. Кстати, верни мне мою рубашку, — Клет на мгновение остановился, — знаешь, моя настоящая проблема в том, что я не могу никого сегодня сюда привезти, чтобы присмотреть за девчонкой, уже ночь как-никак. А это означает, что этот вопрос нам с тобой предстоит решить прямо здесь, у твоей милой веранды. Ты меня слышишь? Снимай мою рубашку. И не заставляй меня повторяться. Мне жаль, что я натравил на тебя Озона Эдди с его телкой. Этого никто не заслуживает, даже такая сволочь, как ты. По этому поводу у нас мир, так ведь? Я рад, что этот вопрос мы закрыли. А теперь гони мне мою рубаху, это не обсуждается. Вулси, ты начинаешь меня нервировать.

— Вы смешны, — прошипел Вулси.

— Я знаю, — ответил Клет, — но что поделать?

Он вложил всю силу плеча в удар, отправивший Вулси в бок его внедорожника. Клет подумал, что на этом все закончится, а потому поколебался и смягчил свой следующий удар. Но он недооценил Вулси — тот моментально выпрямился, увернулся от второго удара и поймал Клета на противоходе хуком в челюсть, после чего зажал его шею в клинче и начал наносить удары Перселу по ребрам и в область сердца, снова и снова, зажав его бедро между своих ног, удушая его как захватом, так и вонью своего тела.

— Ну как тебе, приятель? Каково это, получать по своей паршивой заднице от уродца? — прошипел он.

Клет резким движением ударил Вулси коленом в пах и увидел, как у того отпала нижняя челюсть, словно у рыбы, с размаху брошенной на твердый пол. Клет нанес ему удар в висок и поймал хуком в глаз, но Вулси все никак не падал. Он наклонил голову, выставив вперед левое плечо, как классический боец свободного стиля, и обрушил свой кулак в область сердца Клета, затем нанес еще один удар в то же место и сокрушительным хуком в голову чуть не оторвал моему другу ухо.

Клет сделал шаг назад, выпрямил торс на слегка согнутых ногах, блокировал следующий удар противника приподнятой левой рукой и вложил всю силу в хлесткий удар правой прямо ему в рот. Голова Вулси откинулась и ударилась о внедорожник, и он упал, как подкошенный, словно из-под него выдернули ноги.

Но ту силу, что стояла за яростью и насилием, кипящими в груди Клета Персела, было не так-то легко отключить. Как и со всеми его пристрастиями, будь то трава, колеса, бухло, азартные игры, кабриолеты, жареная пища, рок-н-ролл, музыка кантри или женщины, стонущие под его весом, словно это доставляло им особое удовольствие, жажда крови и дикий выброс энергии в битвах с монстрами, поджидающими его каждую ночь во снах, были наркотиком, которым он никогда не мог насытиться.

Он нанес Вулси удар ногой в голову, затем, схватившись для поддержки за зеркало и крышу внедорожника, изо всех сил опустил тяжелую ногу на его лицо, словно пытаясь втоптать его голову в гравий дорожки, вновь и вновь нанося удары, видя сквозь пелену на глазах, как стираются черты его лица и как брызги крови стекают струйками по двери машины. В это мгновение Клет ни на секунду не сомневался в том, что над его головой завис вертолет, нисходящие потоки воздуха от его винтов прижимают к земле цветы, ветви банановых деревьев, лопухи и каладиумы, растущие во дворе Вулси.