— Адиос! — выкрикнул я.

— Да ладно, Дэйв. Я слишком далеко с этим зашел. Я не хочу в одиночку все это просматривать. Я и так чувствую себя извращенцем.

И после этих слов я сказал то, что, думал, никогда не скажу Клету Перселу:

— Нет, партнер, в этом я не с тобой.

В кармане у меня завибрировал мобильный, звонила Хелен Суле.

— Ты где?

— В офисе у Клета.

— А что это там за звуки на фоне?

— Клет, выключи звук! — прошипел я.

— Да чем вы там вообще занимаетесь? — спросила она.

— Ничем. Я как раз уходил.

— Ты что-нибудь знаешь об акулах-молотах? — спросила Хелен.

— Они жрут скатов и собственную молодежь. Самцы кусают самок, пока те не согласятся с ними спариваться.

— Я имею в виду, где они живут или чем они там питаются.

— Плавают где хотят. С чего это ты спрашиваешь меня про этих акул?

— В интернете только что появились фотографии из округа Лафурше. Теперь мы знаем, что произошло с Чадом Патином, — ответила она.

Рыболов-спортсмен ловил рыбу на блесну с аутригерами к юго-западу от острова Гранд, когда на крючок ему попалась, как показалось, песчаная акула. Катушка начала раскручиваться все быстрее и быстрее, и леска разматывалась с такой скоростью и свистом, что из-под кронштейна катушки пошел дым. Пытаясь не сломать удочку, рыболов повернул лодку вспять, в том же направлении, в котором пыталась скрыться акула. С борта лодки можно было видеть длинную торпедообразную тень, на мгновение появляющуюся над волнами, но уже в следующее мгновение спинной плавник разрезал волну надвое, и торпеда снова отправилась вглубь, оставляя за собой облако мелких пузырьков. На мгновение леска провисла, как будто оборвалась, и рыбак убрал тягу, отправив лодку в дрейф. На миг создалось впечатление, что все замерло, море сверкало идеальным блеском, словно смазанное детским маслом, мотор катера тихо ворчал под поверхностью воды. Над суденышком медленно и важно пролетели пеликаны, сделав широкий разворот, как они всегда делают, прежде чем убрать крылья и спикировать в море, но они быстро потеряли интерес к катеру и отправились искать удачи в другом месте. Внезапно с глубины на поверхность поднялся целый косяк мелких рыбешек, словно кто-то кинул в воду горсть серебряных монеток.

С шумным всплеском акула-молот вынырнула на поверхность, пытаясь избавиться от запутавшейся в жабрах лески, теряя кровь из ран на боку, оставленных стальными грузилами с крюками. Ее спина загорела на солнце, что и давало ей цвет песчаной акулы. Ее живот был бледным, как поганка, никогда не видевшая света. Ее глаза, расположенные по бокам головы, по форме напоминающей наковальню, поблескивали и чем-то смахивали на картину кубиста. Ее длина от носа и до кончика хвоста была не меньше четырех метров.

Все это было записано на смартфон рыболова, в котором также хранились фотографии того, как он с партнером баграми цепляют акулу за жабры и пасть и подтягивают на достаточно расстояние, чтобы ударить по голове топором. Затем рыболов перевернул акулу на спину, вставил нож в ее анальное отверстие и разрезал ей брюхо. Содержимое ее чрева, вывалившееся на палубу, однако, оказалось совсем не таким, как можно было бы ожидать.

У молотов маленькая ротовая полость для акулы такого размера, и им требуется достаточно много времени, чтобы проглотить свою жертву. Судя по всему, эта рыбина сумела сожрать все, что ей скормили. Ее жертва, судя по всему, была распилена на части пилой, О деталях содержимого ее желудка не слишком приятно рассказывать, и только две его части заслуживают внимания, по крайней мере, с криминалистической точки зрения. Среди содержимого ее желудка, разбросанного по палубе, лежала ладонь белого мужчины с кольцом на пальце и часть предплечья. Позже патологоанатом в округе Лафершу снимет кольцо с пальца и обнаружит на внутренней его поверхности гравировку — «Чад Патин». Еще одной важной криминалистической находкой станет обнаружение двух пуль калибра 223 в уцелевшей части спины жертвы.

Чад Патин пытался убить меня выстрелом из дробовика, который он произвел из кабины грузовика-рефрижератора. Но когда я рассматривал фотографии на экране компьютера Хелен, то не мог чувствовать к нему враждебности. Когда он позвонил мне посреди ночи из Дес-Аллемандс, умоляя о помощи, я не обратил особого внимания на его слова, особенно на его байку о существовании заговора, члены которого контролировали события в жизнях тех, кто стоит ниже их в пищевой цепи. Его упоминание о существовании мистической фигуры по имени Ангел или Анджелле и рассказ о смерти какого-то бедолаги в железной деве также показались мне галлюцинациями наркомана. Но я все же выслушал Чада Патина. Он говорил, что занимался перевозкой наркотиков и проституток из Мексики в Соединенные Штаты. Он также обмолвился о том, что бросил свой живой груз в запертом грузовике, вероятно, оставив умирать людей от отсутствия воздуха и воды. Вот в это я поверил. Чад признался в том, что пытался меня убить, и, не краснея, попросил у меня денег с тем, чтобы убраться из страны. По его мнению, эта просьба была абсолютно разумной. Я смотрел на все это скептически, хотя в реальности его точка зрения — это то, с чем представители правоохранительных органов сталкиваются каждый день. Настоящая проблема была не в Чаде Патине. Проблема была в том, что я не обратил ни малейшего внимания на его рассказ о существовании таинственного острова, где мои современники пользуются методами пыток из средневековой Европы.

Хелен откинулась на спинку кресла, покусывая ногти, уставившись пустым взглядом на экран компьютера с фотографиями застывших останков Чада Патина на палубе катера.

— Не понимаю, — сказала она.

— Почему с него не сняли кольцо? — спросил я.

— Это, и тот факт, что его просто сбросили за борт. Неужели они ничему не научились после того, как выкинули за борт Блу Мелтон в куске льда?

— Может, они и не выбрасывали его в воду. Может, он убегал, и кто-то выстрелил ему в спину из 223 калибра, например, из «АР-15» или «М-16». Чад упал с лодки, и они не смогли в темноте найти его тело.

— Ты веришь в это дерьмо насчет острова с камерой пыток?

— Патин говорил о том, что он слышал на записи. Может, пленка была подделкой или вообще записью звукоряда какого-нибудь ужастика. Кто знает? Но кто-то уничтожил квартиру Патина огнеметом. Вот это понять уже сложнее. Для меня большей проблемой представляется этот человек — Ангел или Анджелле. А идея заговора уж слишком похожа на байки насчет Нового мирового порядка или Трехсторонней комиссии.

— Ты не веришь в заговоры?

— Не верю в заговоры с формальными наименованиями.

— Ты что, порнуху смотрел, когда я тебе позвонила?

— Не совсем.

— Вы с Клетом смотрели старые-добрые фильмы про немецких сантехников?

— Да отстань ты уже, Хелен. Клет переживает трудные времена.

— Я тоже. Только у меня это называется делать свою работу. У него что, в офисе новичок появился?

— Она временный сотрудник.

— Как ее зовут?

— Насчет порнофильма ты попала в точку. Варина Лебуф, вероятно, вымогает деньги у своих любовников. Клет с ней связался.

— Не меняй тему. Как ее зовут?

Я поднялся с кресла и направился к выходу:

— Дай Клету вздохнуть свободно. Он справится. Он всегда справляется. Он лучший коп из всех, кого мы с тобой знали.

— Я хочу с ней познакомиться.

— Зачем?

— Ты знаешь, зачем, старичок. Хочешь верь, хочешь не верь, но мы на одной стороне. Только вот не вам двоим писать правила, — ответила Хелен.

Спустя час мне позвонил Клет.

— Меня на этих картах памяти нет, но зато там много других мужиков, — сообщил он, — пара из них — подрядчики-инсайдеры, сделавшие большие бабки на восстановлении Нового Орлеана. Заметил пару адвокатишек и нефтяников, некоторых вообще впервые вижу. По-любому, никаких больших открытий я не сделал. Если честно, хочется выйти на улицу и проблеваться. Не мое это.