— Ты просто не знаешь, кто твои друзья, — ответила она.

— Твои приятели распотрошили мой офис, — сказал Клет.

Варина осеклась, ее шея и рот напряглись.

— Все в порядке? — спросила она.

— А почему что-то должно быть не в порядке? — переспросил Клет.

— Потому что я видела Алафер и Гретхен на улице, — ответила она, — и, по-моему, Джули Ардуан была с ними.

— Они пошли в туалет, — ответил Клет.

— Нет, они были на улице.

— С чего им быть на улице? Да если это и так, что с этого? — спросил Клет.

— Ты меня не слушаешь. Там двое парней, и я их знаю, они работают на Пьера. Они замешаны в махинациях с крадеными картинами или чем-то в этом роде. Это те двое, которых избила Гретхен.

— А теперь сядь и повтори все то, что ты только что сказала, — приказал я.

— Я пытаюсь вам помочь, нечего на меня орать, — ответила Варина.

— Я не ору, я просто не слышу тебя, здесь слишком шумно. Присядь, — попросил я уже мягче.

— Джули Ардуан когда-нибудь работала на тебя? — спросил напрямую Клет.

— Конечно, нет. С чего ей на меня работать? Я ее едва знаю. Ее муж в свое время летал с Пьером, но я с Джули никогда толком не общалась. А теперь мне пора.

Я взял Варину Лебуф за руку и, потянув, заставил сесть в пустое кресло Джули Ардуан.

— Ты пытаешься сказать, что Алафер и Гретхен что-то угрожает? — спросил я.

— Ну ты и кретин. До тебя только сейчас дошло? — выкрикнула она, вырвала руку и ушла, недовольно покачивая бедрами в ковбойской юбке.

— На ней золотой ремень, — сказал Клет.

— Ну и что?

— Такой же ремень носила женщина, которую я видел с Пьером Дюпре в их доме.

Моя голова раскалывалась.

Я вернулся на свое место. Молли все еще сидела в одиночестве.

— Ты Альф не видела? — спросил я.

— Нет. Она разве не с Клетом? — переспросила она.

— Они с Гретхен и Джули Ардуан отправились в туалет. Я думал, может, она уже вернулась.

— С ней все в порядке. Прекрати беспокоиться. Давай же, Дэйв, отдохни наконец.

— Варина Лебуф сказала, что громилы, которые хотят достать Гретхен, стоят на улице, как и Алафер с Гретхен.

— Варина любит делать из мухи слона. Она манипулятор. Она хочет насолить Клету за то, что он дал ей от ворот поворот. А теперь давай садись.

— Я скоро буду.

— Где Клет?

— Ищет Гретхен.

— Я тоже пойду.

— Нет, оставайся здесь. Алафер нас не найдет, если вернется, а здесь никого не будет.

Может быть, я действительно терял над собой контроль, как сказал Клет. Я просто уже не знал, во что верить. Попытается ли пара отморозков отомстить Гретхен Хоровитц на музыкальном фестивале среди сотен людей? Говорила ли Варина Лебуф правду? Может, она действительно сочетала в себе добро и зло и не была моральным банкротом, коим я ее считал? Быть может, я просто не замечал, что и у нее были свои светлые стороны?

Мы с Клетом позабыли обо всех правилах и теперь платили за это. Мы защищали Гретхен Хоровитц, но при этом не достигли ничего в раскрытии похищения Ти Джоли Мелтон и убийства ее сестры Блу. Самое смешное то, что наши противники, кто бы это ни был, считали, что мы владеем какой-то информацией о них, а в действительности у нас ничего не было. К чему все сводится, в конце концов? Ответ простой: к нефти. Миллионы и миллионы баррелей нефти, отложившейся на дне Мексиканского залива и перемещающейся на север, в болота Луизианы, словно чьи-то длинные коричнево-красные пальцы. Но чрезмерная озабоченность экологической катастрофой в наш промышленный век вряд ли что-то изменит. Это все равно что наблюдать за тем, как опускают в землю гроб с телом твоего погибшего сына или дочери, раздумывая при этом о глубинных причинах войны. Настоящие злодеи всегда уходят от правосудия. Солдат выполняет свой долг, в чьем-то доме навсегда гаснет свет, а все мы продолжаем жить дальше. И этот сценарий никогда не меняется. Могут меняться лишь лица игроков, но основной сценарий, начертанный углем на стене пещеры тысячелетия назад, неизменен, и я считаю, что с тех пор мы так и не отклонились от него ни на йоту.

В эту минуту мне было плевать на нефть в Заливе, на Гретхен Хоровитц и даже на Ти Джоли Мелтон. Мне было плевать на свое состояние, работу, честь, добро и зло. Я хотел, чтобы моя дочь Алафер была со мной, и я хотел отправиться домой с ней и с моей женой, Молли, чтобы провести вечер с дорогими мне людьми и нашими питомцами, Треножкой и Снаггсом, в нашей кухне, с закрытыми дверьми и окнами, за столом, где мы бы преломили и разделили хлеб, не обращая внимания на зимние грозы, листья, прощавшиеся с деревьями, и отлив, обескровливающий Байю-Тек.

Человеку нелегко признать свою смертную природу. Но любой, кто скажет, что смирился с преждевременной смертью своего ребенка, лжет. Есть огромная разница между тем, чтобы жить со смертью ребенка, и тем, чтобы ее принять. Жизнь с осознанием этого требует храбрости, которая непонятна большинству из нас. Откуда у меня эти мысли? Меня тошнило от самого себя. Меня тошнило потому, что я знал, что мы с Клетом разворошили осиное гнездо чудовищ, и теперь они планировали причинить нам максимальную боль, невзирая на издержки. На первый взгляд это может показаться натянутым обоснованием поведения злодеев, если не вспоминать о том, что существуют группы людей, которые крадут наши выборы, совершают военные преступления, загрязняют воду, что мы пьем, и воздух, которым мы дышим, и выходят сухими из воды.

Я вышел на улицу через главный выход и прошелся по флангу здания. Воздух был холоден, ветер кусался, а на севере небо вздыбилось тучами, которые, похоже, несли снег и электрические разряды. Бобби Джо Гидри закрывал на задвижки двери рефрижераторных отсеков своего грузовика.

— Ты не видел здесь мисс Джули с двумя девушками? — спросил я.

— Мисс Джули я не видел, — ответил он, — а вот пара девушек здесь действительно была.

— Как они выглядели?

— У одной были длинные черные волосы. Другая смахивала на лесбуху. У нее были фиолетовые глаза.

— Это моя дочь Алафер и ее подруга.

— Ох, извините.

— Куда они делись?

— Я дал им мороженое, и они отправились назад, на концерт. Та, что с черными волосами, это ваша дочь, мистер Робишо?

— Да, а что?

— Тут два парня на них пялились. У одного были замасленные волосы и горбинка на носу, а другой был жирдяй. У него был такой костюм, словно он его только что из корзины с грязным бельем достал. Они давно уже тут крутились, курили вон там, среди деревьев. Я собирался подойти к ним и спросить, чем они тут занимаются.

— Зачем?

— Потому что я случайно услышал слова одного из них, когда он проходил мимо. Он сказал: «Может, погрузить их в амфибию, взлететь повыше и сбросить?» И они заржали. Когда появилась ваша дочь с подругой, они заткнулись. Просто стояли, курили и наблюдали за всем из-под деревьев. Я не знал, что это ваша дочь, мистер Робишо, я бы позвал вас.

— Куда ушли те двое?

— Через заднюю дверь, как только ваша дочь с подругой вернулись в зал, — ответил он.

Я записал свой мобильный на визитке и передал ее Бобби Джо.

— Если снова увидишь эту парочку, позвони мне.

— Мистер Робишо, что-то мне здесь не нравится. Когда я вернулся из Ирака, я даже охоту бросил, пообещал себе делать одно доброе дело в день до конца моей жизни. Я также дал себе обещание защищать тех, кто в этом нуждается и кто не может об этом попросить.

— Бобби Джо, ты поступаешь правильно.

— Эти разговоры насчет самолета-амфибии о чем-нибудь вам говорят?

Клета я обнаружил у сцены. Группа только что закончила петь «Иду Ред» и освобождала площадку для целого оркестра, вечно одетого в летние фраки независимо от времени года, как оркестр Гарри Джеймса. Клет прикрыл глаза ладонью от света прожекторов и осматривал толпу в поисках Гретхен, Алафер и Джули Ардуан. Я рассказал ему о разговоре с Бобби Джо Гидри.