К ужасу Гермионы, многие ученики начали смеяться, и в результате Малфой снова оказался в неловкой ситуации по ее вине.

— Отстань от меня, Грейнджер, я больше не хочу с тобой разговаривать, — прошипел он и быстро покинул коридор.

Гермиона с трудом сдерживала слезы. Она теперь даже поговорить с ним не могла, не поставив его в неловкое положение. Как, ради Мерлина, она теперь все исправит?

Она сердито развернулась, ища глазами ученика с черными кудрями, и собиралась заклясть его, проклясть, замучить, заставить его почувствовать себя несчастным… Мерлин, о чем она вообще думает? И она действительно не понимала, почему школьники так смеялись над признанием в любви. Она знала, что над многими из этих учеников Малфой насмехался, и теперь они хотели увидеть его страдания. Но они перешли черту. Он не заслуживал такого.

Гермиона была зла на учеников, а еще больше — на себя. Ведь это была ее вина. Она хотела пойти за Малфоем, но не стала делать этого, а то опять из-за нее создастся неловкая ситуация…

Она медленно побрела в Большой Зал, куда и направлялась вначале. Села на свое привычное место рядом с друзьями.

— Смотри, Малфой даже на ужин не пришел. Он такой трус, — сказал Рон с набитым ртом. — Ты все-таки достала его, заставив признаться тебе в любви.

— Я не знала, — раздраженно пробормотала Гермиона, совершенно не гордясь своим поступком. Она взглянула на слизеринский стол и с сожалением отметила, что Рон был прав.

Прошло уже несколько дней со знаменательного выступления Малфоя в Большой Зале. Гермиона заметила, что он старался изолироваться от общества: редко появлялся на обедах и ужинах, а во время уроков всегда старался забиться в самый дальний угол класса, подальше от остальных учеников.

Единственным человеком, с которым Малфой продолжал нормально общаться, был Блейз. С остальными он вообще не разговаривал, и у того была весомая причина. Гермиона не раз видела, как сокурсники Малфоя унижают его. Она хотела помочь, но он ясно дал ей понять, что не желает иметь с ней ничего общего, и, возможно, он был прав. Если бы она помогла ему, над ним бы стали только больше издеваться.

— Во всяком случае, он достаточно умен, чтобы догадаться, что у него с тобой не было ни единого шанса, — продолжил Рон. — Как будто ты бы стала встречаться с кем-то таким же отвратительным, как он.

— Тебе-то откуда знать! — неожиданно вспылила Гермиона, ударяя кулаком по столу. Она больше не могла этого терпеть: встала и вышла из Большого зала, напоследок услышав разговор ее друзей-гриффиндорцев.

— Что это с ней? — спросил Рон.

— Не знаю, — честно ответил Гарри.

— Эх, мальчики, вы иногда такие непонятливые, — вздохнула Джинни.

Старосты продолжают мешать ужину.

Гермиона часто говорила себе, что скоро все закончится. Она правда думала, что по прошествии нескольких дней школьники перестанут поддразнивать ее и Малфоя. Но они не перестали. И чем чаще они это делали, тем больше Гермиона понимала, что у нее начали появляться совсем ненужные желания.

Ей очень хотелось утешить Малфоя, обнять его. Но она знала, что он этого не позволит. Гермиона все еще видела в его серебряных глазах злость на нее, но она не могла его винить за это. Если бы он сделал что-то подобное с ней, она бы ему такого не простила.

Проходили дни без Малфоя, и Гермиона очень старалась занять себя чтением книг или общением с друзьями, но ее мысли все равно постоянно возвращались к нему. С каждым днем она скучала по нему все больше и больше, и в конце концов ей пришлось признать один факт, который она очень долго не хотела признавать.

Сначала Гермиона была постоянно занята Малфоем, потому что хотела выжить его из их общей комнаты. Затем она постоянно использовала на нем различные заклинания, потому что, как сама себя убеждала, ей нравилось узнавать новые заклятия и практиковать их, да и вообще было интересно посмотреть на реакцию Малфоя, чем тот отвечал ей.

Гермиона придумала себе так много оправданий. Она постоянно смотрела на него, потому что ей нужно было знать выражение его лица, чтобы понять, что он замышляет. Она никому не сказала о его Метке, потому что была добрым человеком и считала, что все заслуживают второго шанса. Во время бала ей нравилось проводить с ним время, потому что ей было так грустно, что общение с любым человеком уже успокаивало ее. Она не хотела отпускать его руку, потому что ей нравилось держаться за нее. Она провела с Малфоем День Святого Валентина, потому что никто больше ее не пригласил. Она поцеловала его в щеку, потому что так полагается делать в конце свидания. Она скучала по нему, когда он был в Дурмстранге, потому что не привыкла быть в комнате без соседа. В конце концов, в последние дни она хотела подойти к нему и поцеловать его лишь потому, что чувствовала перед ним свою вину.

И все это было ложью. Вместо всех этих причин ее поведение объясняла совсем другая, одна-единственная причина. Она, Гермиона Грейнджер, была по уши влюблена в Драко Малфоя.

Она боялась своих чувств. Все-таки он был Пожирателем Смерти, и в случае войны им бы пришлось сражаться друг против друга. Кроме того, она боялась, что он не чувствует к ней ничего и только посмеивается над ней. А что говорить о реакции ее друзей? Возможно, Джинни бы еще поняла, но насчет Гарри и Рона Гермиона не была уверена. Они бы подумали, что она сошла с ума. Потому-то она запрятала свои чувства куда подальше, чтобы никто и никогда о них не узнал.

Дав выпить Малфою Сыворотку Правды и услышав его признание, Гермиона была шокирована. Даже в самых смелых мечтах она не могла предположить, что он может ответить ей взаимностью. Но теперь уже было поздно. Он был очень зол на нее и совершенно не хотел иметь с ней ничего общего, что дал понять очень ясно.

Гермиона твердо решила восстановить справедливость, даже если это значило, что ей придется забыть про свою собственную гордость. План пришел ей в голову сам собой, и она знала, что именно так она должна поступить. Несмотря ни на что.

Глубоко вдохнув, Гермиона попыталась собраться с мыслями. Она была гриффиндоркой и никогда не сдавалась в битвах с Волдемортом, несмотря ни на какие опасности, что лежали перед ней. Из всех людей она как никто другой была способна пойти на любые жертвы.