Пришлось даже прикрикнуть на них, чтобы не захапали себе все без исключения трофеи. Следователям ведь тоже нужно что-то оставить. Пусть попробуют хотя бы в общих чертах выяснить, что произошло с турианскими кораблями.

Сбылась мечта идиота. Первый криптонский омнитул Лара обещала вырастить через две недели. Увы, прихватить хотя бы один трофейный образец в личное пользование — не было возможности. Все приборы такого рода, снятые с трупов турианцев, были настроены исключительно на владельца, и в чужих руках представляли собой просто куски металла. Возможно, фирма-производитель знала, как снять блокировку, но её представителей тут не было. Специалисты по криптоанализу гарантий не давали — «нужно повозиться дней двадцать-тридцать, тогда что-то скажем». Хорошо ещё, реверс-инжинирингу эта блокировка почти не мешала. Но очень обидно, что нельзя пока добраться до заключённой в этих волшебных наручах информации.

Пришли первые результаты анализа брони турианского корабля. Полиметаллический сплав, похоже образованный под очень высоким давлением, не уступал криптонским кристаллам в прочности на единицу объёма, хотя очень сильно отставал в прочности на единицу веса. Неудивительно, если учесть, что его плотность превышала плотность иридия — почти сто тонн на кубический метр! Для всякой ядерной экзотики это мелочь, но для обычного вещества!

На Криптоне в такой броне, конечно, и шагу не ступить — если она не деформируется под собственным весом, то в землю при первом шаге уйдёт точно. Но для космоса — это очень солидная защита. Естественно, при условии, что у вас есть импульсный двигатель и вам наплевать на запас хода.

И тем не менее, что-то прошло сквозь эту броню, как сквозь бумагу, меньше чем за минуту добравшись до нежных внутренностей корабля. А значит, это «что-то» может и криптонскую кристаллическую броню продырявить. Надо быть к этому готовым.

По характеру повреждений брони Кру-Эл предположил, что использовался излучатель разноимённых заряженных частиц. Тормозясь в материале брони, они рекомбинировали, выделяя тепловую и электрическую энергию. По тому же принципу действовали плазменные винтовки криптонцев, хотя конечно, масштабы и скорости тут были несравнимы.

Но минуточку… Электрический заряд в плазменных винтовках нужен для того, чтобы преодолеть непроизвольную защиту эффектом массы — в остальном он крайне неудобен. Неужели кто-то на Цитадели умудрился растянуть такую же защиту на целый корабль? Вполне вероятно — ведь Ретранслятор на нём работает, и без всяких криптонцев.

Задание инженерам — разработать для корабельных плазменных орудий режим стрельбы, аналогичный ручным винтовкам. Само по себе это задача нетрудная, а вот как сделать, чтобы плазменный сгусток сохранял стабильность при падении температуры в сотни и тысячи раз… тут уже вопрос посложнее. Но пусть что-нибудь придумывают, не одному же Хану за всех отдуваться…

Одно радует — стандартные криптонские щиты из твёрдого света держат такие попадания нормально — не хуже, чем любые другие. Но почему тогда этим свойством не пользовались корабли Цитадели? Судя по конструкции омнитула, твёрдый свет этой цивилизации был известен. Или выстрелы неизвестных оказались такими мощными, что сначала сбили им щиты, а потом и броню прожгли так быстро?

Стоп… ну конечно! Естественно же. Прекращай мыслить, как криптонец, который в жизни не покидал своей планеты. Твёрдый свет свободно генерируется только в атмосфере, потому что представляет собой связанные световым излучением молекулы газа! Это превосходная защита для городов и флаеров, но очень неудобная для звездолётов. Чтобы сгенерировать щит из него в космосе, нужно выпустить какой-либо газ из корабля, причём немало — чтобы сформировалось достаточно плотное облако. Причём ускоряться или тормозить при этом нельзя — иначе газовый шлейф тут же сорвёт инерцией. Ещё, конечно, есть вариант выкинуть за борт кусок льда, испарить его выстрелом и потом создать щит на его основе. Но такой щит быстро улетит от корабля.

А атмосферный бой для кораблей Цитадели — судя по всему, вещь сугубо вторичная. Его толком не прорабатывали и к нему не готовились.

«Значит, нужно продумать и другие средства защиты, не оставаться же в вакууме голыми… В Эру Экспансии с этим не могли не сталкиваться, и наверняка придумали какие-то решения. Нужно перечитать дневники предка…»

Тем временем жизнь предоставила прекрасные подтверждения его теоретических размышлений. И по поводу космического боя, и по поводу дипломатии… Две эскадры турианцев, вышедших из Ретранслятора, не стали слушать никаких жалобных воплей зонда на тему «Разве я сторож брату моему по разуму?!» Они сразу же начали стрелять.

К счастью, главное опасение не оправдалось. Стрелять со сверхсвета они не могли — для открытия огня были вынуждены отключить импульсную тягу. А поскольку скорость их снарядов была значительно ниже световой — зонд успел увидеть, кто по нему стреляет. И чем.

Это были болванки — обычные неуправляемые куски металла. Только разогнанные до скорости в 1250 километров в секунду! При массе в двадцать килограммов это давало им энергию удара в три с половиной килотонны. Недостаточно, чтобы уничтожить кристаллический зонд без следа — но вполне хватит, чтобы проделать в нём дырку и полностью вывести из строя.

Крейсера открыли огонь с расстояния в восемь тысяч километров. У Хана было шесть секунд, чтобы проанализировать ситуацию и решить, что делать.

На второй секунде он включил маневровые двигатели и ушёл с линии огня, не раскрывая всей мощи фотонной тяги и не открывая ответного огня. Зонд продолжал вещать «это недоразумение, прошу прекратить огонь». Турианцы продолжали эти предложения игнорировать. Он даже не знал, получены ли его сигналы. Может, они выключили всю связь перед боем?

Крейсера неспешно сближались на скорости в пару сотен километров в секунду. Вперёд ринулись фрегаты, за пару секунд набрав скорость впятеро выше, чем у «старших братьев». Проскочив мимо зонда, они попытались обстрелять его бортовыми лазерами системы ПОИСК. Вообще-то это оружие для отстрела торпед и истребителей, но ведь зонд вполне мог быть причислен к тем и другим. ПОИСК не отличается дальнобойностью, зато он бьёт мгновенно, благодаря чему практически не промахивается. И его огневая мощь достаточна, чтобы повредить другой фрегат, если пальнуть всем бортом на полную мощность. Убить вряд ли убьёт, но поджарит прилично. Тридцать тонн тротилового эквивалента в секунду, как-никак.

Сенсоры зонда отметили увеличение запасов солнечного камня на один миллиграмм и неопасное повышение температуры обшивки.

«Весь вопрос в том, есть ли у них ансибль. Если есть, мне лучше позволить уничтожить зонд, но не раскрывать наши возможности до настоящего столкновения. Если нет — самым разумным будет зачистить всех свидетелей».

Каждая секунда боя приносила массу полезной информации. К сожалению, процесс был двусторонним — ценные сведения получал как Хан, так и Цитадель. Вопрос был в том, кто узнает больше. Хан не сомневался, что может уничтожить все корабли в этих двух эскадрах. Увы, такой трюк он мог проделать всего один раз — против противника, знающего, с чем имеет дело, малые зонды будут уже неэффективны.

Фрегаты развернулись, затормозили и дали залп носовыми кинетическими орудиями. Интересно, что масса снаряда у кораблей разного класса одинакова — двадцать килограммов. Различалась только скорость, и соответственно — кинетическая энергия. Болванки из орудий фрегата летели со скоростью всего двести километров в секунду относительно своего корабля, двести пятьдесят относительно зонда. Но так как их выпустили с расстояния в сотню километров, практически в упор по меркам космического сражения, времени на уклонение почти не оставалось.

Приятная новость в том, что у них тоже.

Выпустив болванки, фрегаты тут же отвернули, чтобы не налететь на собственную цель. В ту же секунду зонд взорвался.

Не очень сильно — даже не сбив щиты с пролетающих мимо кораблей. Но вспышка была достаточно яркой, чтобы сжечь сенсоры на обращённом к зонду борту фрегата. Впрочем, это была мелкая неприятность. Техника Цитадели, как и криптонская, могла саморемонтироваться. Пока хватало омнигеля в баках, корабль сам восстанавливал любые повреждения — вывести его из строя можно было, только проткнув чем-то тяжёлым реактор или разломав корпус на куски.